Я вошла в здание, надеясь застать моего любимого мужчину, единственного, глядевшего на меня другими глазами, от взора которых становилось спокойно и хорошо. Ожидания оправдались. Виктор снова сидел на троне, о чем-то задумавшись. Его бездонные очаровательные глаза мечтательно уставились в пол, хотя, может он там что-то разглядывал или искал, или просто думал о своем. На меня снова нахлынуло вожделенное спокойствие и умиротворение от вида любимого. Злые глаза мира закрылись, и я уже не чувствовала тревоги, больше не ощущала страха. Увидев меня, Виктор поднял голову и улыбнулся, отчего мне стало гораздо лучше, а после стал подзывать к себе. Я медленно, с какой-то нерешительностью и детской робостью пошла к нему, пытаясь понять, что он задумал. Мужчина с нежностью усадил меня на колени и позволил себя обнять. Мои руки обвили его сильную шею. Создавалось ощущение, что сижу я на статуе. Виктор был холодный, чуть бледный и твердый, как камень. Мои руки были настолько хрупкими по сравнению с его шеей! Хотя должно быть наоборот. Готова поклясться, что его могучую шею сломать намного сложнее, чем мои кости. Интересно, если его ударить ножом, что произойдет? Обнажится голый мрамор или же сломается лезвие? Но, разумеется, скорее я брошусь под оружие, чтобы защитить его, чем позволю ударить острием по идеальному телу.
— Как провела время? Тебе нравится это место? — в его голосе прозвучал неподдельный интерес. Я понимала, что ему действительно любопытно, что он хочет узнать мое мнение и увлечения.
Да, мне нравится, так нравится, но, разве что, всюду я встречаю лишь лютую ненависть и желание меня убить самым худшим образом. К тому же, со мной почти никто не разговаривает. И животных здесь почти нет, кроме птиц! И ещё мне надоело ходить в этом странном платье. Мир Люка даже казался не так враждебен, не так замкнут как этот. Здесь никогда меня не примут. Люк же никогда ничего не скрывал, заявляя о своих действиях на весь остров. А тут все протекает будто бы тихо, спокойно. Что это? Наверно, очередная иллюзия, и я способна ее безжалостно разрушить. Все хотят меня убить, тут меня ненавидят. Виктор — не считается, и он, вероятно, единственный… Только с ним я могу позволить себе рассказать чуточку о том, что тревожит меня, но самое сокровенное я не буду рассказывать никому.
— Знаешь, Виктор, тут не совсем уютно. Я думала увидеть хищных животных, а посмотрела лишь забавных попугаев и больше ничего, кроме уже надоевшей растительности. А ещё хочется сменить гардероб. У тебя есть одежда для меня?
Я знаю, что многого прошу. Но если я его жена и если он не передумал насчет этого, то мне нужна одежда. Ходить в этом одеянии больше нет никакого желания. И к тому же, в скором времени мне потребуется ванна.
— Животные…что ж…они будут, обязательно. Одежда есть. Я тебе еще не показывал спальню. Она находится здесь, в этом здании. Оно намного больше, чем ты себе представляешь! Там есть и гардероб и много женской одежды, пошли.
Животные? Он что, волшебник, или какой-нибудь колдун? Если их здесь нет, то как он их достанет? Надо ехать на материк, а вода отсюда далеко, да и корабль могли украсть люди Люка. Очень странно.
Я встала с колен, удивляясь его необычной физиологии. Дело в том, что люди обычно когда сидят, то пытаются двигать руками, ногами или чем-то, чтобы избежать «отлежания» конечности. Этот же не двигался вовсе. Он был словно величавой статуей, причем невероятно изящной и красивой. Виктор плавно поднялся и пошел прочь из тронного зала. Я немедля последовала за ним.
— Знаешь, я тебе хочу кое-что рассказать, и эта вещь достаточно серьезная.
И о чем он мне хочет рассказать? О том, почему у него кожа, как сталь, бледность и отсутствие некоторых движений? Было бы интересно послушать. Слишком много загадок и вопросов, на которых самой мне ответ не найти. Кажется, они только сбивают с толку… Истина, пока что, закрыта для меня. И может быть, останется закрытой для меня навсегда.
Мы продвигались по храму. Статуи сидящие, лежащие, стоящие… Их пустые глаза смотрели прямо на меня. Создавалось впечатление, что их неподвижные очи следили за мной, за каждым движением, за каждым взглядом, за каждым вдохом и выдохом, как те люди из племени. И это действительно угнетало, устрашало, делало беспомощным и беззащитным. Ладно, главное не смотреть на них, и вообще не замечать, а то точно сойду с ума. Я прошла мимо столовой и вот, наконец, Виктор открыл дверь, которую я ранее не видела. Она была стеклянной, хотя, сколько не всматривайся в это стекло, ничего не видно! За дверью оказалась вполне приличная спальня в темных тонах. Кровать была с балдахином багрового цвета, с пышными подушками и шелковым покрывалом. Также здесь стоял шкаф из красного дерева и две тумбочки. Мне сразу понравилось это место. И темнота, и мрачность в этом случае нагоняли только размеренность жизни. В комнате даже было большое окно, через которое, в принципе, можно войти. Статуй здесь не было, и это новость меня очень радовала, так как нормально спать при них я бы не смогла. А вообще, спальня была, с точки зрения украшений, пустой: здесь не было изысканных картин, не было каких-нибудь диковинных цветов или вычурных подсвечников. Красиво, да, но пусто. Разве ему не нравятся цветы? Они бы обогатили обстановку и значительно улучшили атмосферу.
Виктор предложил мне сесть на кровать и начать раздеваться. Но я отказалась, решив что будет разумнее, если я сначала выберу, что надеть. Голой не хочется перед ним быть.
— Все это в твоем распоряжении, — он указал на шкаф. Единственный шкаф, который тут был.
Где же тогда хранятся вещи Виктора? Разве у него нет, во что переодеться? Не думаю, что вообще приятно ходить в одном и том же. Но если ему нет разницы где спать, то и что носить тоже. Он немного странный, таинственный, но так легок в общении. Может быть, иногда я и не понимаю его до конца, но совершенно точно знаю, что этот мужчина не причинит мне зла и боли, всегда поможет и подскажет, в отличие от остальных.
Я с неподдельным интересом открыла гардероб и сразу же поразилась, как много здесь летней одежды, да и нижнего белья тоже. Вещи были весьма модными и изысканными, во всяком случае на вид. Интересно, они мне подходят? Не терпелось примерить.
Мои пальцы бегали по одежде, будто по корешкам книг, голова долго думала, на чем остановиться. Что же выбрать? Здесь так много одежды, и вся она привлекательна. Я остановила свой выбор на черном красивом белье, которое видела лишь в журналах. Видимо, оно очень дорогое. Откуда у него такие вещи? Вряд ли ему это подойдет. Я повернулась к мужчине, задаваясь тем же самым вопросом: что у него за образование? Он сидел в той же позе и неотрывно смотрел на меня. Я не могу при нем переодеваться, хотя чувствовался он мне совсем не как чужой, а наоборот, родной. При виде его в животе трепыхались золотистыми крыльями бабочки, и я понимала, насколько сильно я люблю Виктора. Для меня это много значит.
— Ты стесняешься меня? Тогда я отвернусь, — он встал и пересел на кровать ко мне спиной. И все равно создавалось ощущение, что он смотрит. Но все-таки я доверяла ему. Попыталась раздеваться, как можно быстрее, замечая, что Виктор действительно совсем не двигается, как статуя. Я даже не уверена, что слышала стук его сердца, или что слышала его ровное дыхание.
Переодевшись, села на кровать и мужчина повернулся. Белье оказалось очень приятным и ткань… Она, вероятнее всего, не синтетическая, очень удобная, и к тому же красиво смотрится. По нему и не скажешь, что он богат. К моему удивлению, у Виктора слишком простая одежда, а точнее, на нем. Предположу, что даже дешевая. Но чувствовал он в ней себя, по видимому комфортно и хорошо. Я никогда не судила о людях по одежде, ведь это очень глупо. За самой драной дешевкой может скрываться очень чуткий и добрый человек. Вот и сейчас в голову пришла мысль, что Виктору надоела роскошь. Хотя вот богатые люди не захотят спать в подвале и на чем угодно. Опять же, загадки моего любимого мужчины.
Положив руку на мою грудь, он заставил меня лечь на кровать. Было ощущение, что на груди у меня лежит самый настоящий камень, причем достаточно тяжёлый. Он давил на грудь и легкие и казалось, что я задохнусь. Воздуха стало катастрофически мало, и от его нехватки я стала пытаться отодвинуть руку. На одно мгновение мне показалось, что Виктор хочет меня убить.
Что он за существо?
— Твоя рука очень тяжелая… — простонала я сквозь неприятное давление. Голос мой был похож скорее всего на хрип, горло неприятно пересохло. Не понимаю, отчего, от страха и испуга вряд ли, ведь с Виктором я обычно спокойна.
Видимо ему под силу с легкостью сломать человеку кость, а может быть, это я очень слаба и не в силах ему противостоять. Не знаю.
— К сожалению, иногда прикосновения даются мне трудно, — он лег рядом и осторожно обнял. Я повернулась к нему и уткнулась в стальную грудь. Обычно мужчины, которые не меняют одежду в течение дня, воняют потом и прочими нехорошими вещами. Но не Виктор. От него шел тот же прекрасный аромат, который я с наслаждением вдыхала, и ничего больше. Он и будет спать в одежде, в которой он ходил весь день?
— Моя любимая… Моя дорогая… Моя, — тихо прошептал он, поглаживая меня по волосам, — Пришло время узнать. Это похоже на сказку или на бред, но… Я буду говорить исключительно правду.
Голос его прокатился по комнате градом серебряных монеток, и в то же время он был какой-то отдаленный, словно исходил с большой глубины. Я любила этот голос, любила так сильно.
Встретив взгляд изумрудных глаз, понимала, что меня ждет что-то интересное, захватывающее и, видимо, запредельное, что Виктор наконец решился рассказать. Я не знаю была ли готова к тому, что услышу. Правда, не знаю… Но мне хотелось это услышать или же просто внимать Виктору, его прекрасному чарующему голосу и больше ничему. Мне больше ничего не нужно. Этот голос… Он успокаивает во мне это темное «я», зверя, который видит мир враждебным, черно-белым, мерзким и противным.
Часть
Я влюбляюсь в тебя понемногу,
Забывая опять обо всем.
Ты как море и чистое небо,
Не коснувшись ни капли дождём.
Я не знаю, что дальше мне делать.
Я завис на одной высоте.
Не привык еще вечером летним,
Засыпать на ночной глубине.
Я влюбляюсь в тебя понемногу,
Но не вижу в тебе красоты.
Твои руки, как алые розы,
В них не видено море любви.
Я влюбился в тебя, как ни странно,
Дорожу теперь только тобой.
Даже чай под осенней прохладой,
Не прекрасен, как твой милый зной.
(Котлета в сером пальто)
— Что ты думаешь о внеземной жизни? — вдруг спросил Виктор меня.
И с чего такие вопросы? Внеземная жизнь? Пусть этим занимаются астрономы, а не я.
Но в кое-что я верила, как и обычные люди. А впрочем, глупо себя отделять от всех. Во мне нет ничего необычного. Совершенно.
— Она есть… Но… Но она далеко, — я не смогла больше выдавить из себя ничего по этому поводу. В НЛО как-то не верится. Почему? Помню, я была в архивах и нашла одну старую газету 1947 года. Текст был следующий: «В июне 1947 года произошло событие, которое навсегда изменило мир. Пилот частного самолета Кеннет Арнольд заметил над горной цепью Каскад в штате Вашингтон некие странные объекты. Увиденное он описал словами „летающая тарелка“, которые прочно вошли в повседневный лексикон, и с тех пор мы стали поглядывать в небо, раздумывая о том, не подходит ли к концу долгая история нашей изоляции. Возможно, мы вот-вот станем гражданами Вселенной, полной жизни, — и, если этому суждено случиться, примут ли нас в галактический клуб или уничтожат как источник угрозы для других разумных существ?» Вскоре по всему миру прокатились невзначай брошенные Арнольдом слова, которыми он описывал объекты, имевшие на самом деле форму полумесяца. Пресса подхватила формулировку Кеннета — «они скользили, словно тарелки по воде» — и создала из нее завладевшие сердцами читателей «летающие тарелки». Спустя несколько дней уже вся Америка ошибочно полагала, будто обнаруженные летательные аппараты были похожи на тарелки. Словосочетание вошло в повседневный обиход. Заблуждение относительно внешнего вида «летающих тарелок» укоренилось столь прочно, что через 5 лет, когда Арнольд издал мемуары о своих наблюдениях под заглавием «Пришествие тарелок», издатели поместили на обложку книги изображение тарелкообразного устройства, уже ни чем не напоминавшего те объекты в форме полумесяца, которые видел ее автор.
Почему я его так хорошо помню? Потому что я читала очень много раз его и ведала… Стоп, у меня были друзья? И что с моей памятью? Почему я многого не помню? Мой архив составляет один бардак, в котором ничего не сыскать.
— Есть-есть, любимая. И ты права, но сейчас она здесь, — мужчина неотрывно смотрел на меня, будто загадал загадку и ждал, пока я дам ответ.
А впрочем, так и было. Этот парень для меня загадка. Что он и откуда, я совершенно не знала. Но теперь клонил к тому, что он является внеземным существом, или я опять чего-то не понимала? Надеюсь, что он утрирует.
— Э-э… Ты вампир? — единственное, что пришло мне в голову. А разве я ошибаюсь? Смотрите сами, у него кожа будто состоит из гранита, сила немыслимая, и он при мне никогда не ел! А чем же не кровосос?
Мужчина смотрел на меня, подняв в удивлении бровь. Ох, он наверное хуже и предположений не слышал. Мифических существ хоть отбавляй! Но кто из них он? А может все это ошибка? Может он просто болеет редкой болезнью? А я тут лежу себе и придумываю непонятно что.
— Джина, знаешь ли, каталепсией обладают многие и это не делает меня чем-то иным, нет. А в особенности вампиром. Разве они существуют? Я вот за всю жизнь ни одного не встретил, а моя жизнь очень длинная. Измеряется в больших числах, — его лицо совершенно ничего не выражало. Создавалось ощущение, будто я смотрю в лицо статуи. Нельзя понять чувств. Он просто не двигался. И глаза… Эти зеленые глаза… Не моргали. Я осторожно сглотнула. Человек-статуя.
А насчет его возраста. Не понимаю: ему на вид и двадцать с лишним дашь еле-еле, а тут заявляет, что ему очень много лет! Я люблю старика?
— И сколько же тебе? Сотня тысяч? — шутливо спросила я, пытаясь как-то сгладить это недопонимание. Может он сумасшедший?
Мужчина медленно кивнул.
— Почти… Если судить по вашей системе исчисления, то мне примерно столько же лет, как и вашей планете. Несколько миллиардов.
А он умеет эпатировать. Что значит несколько миллиардов? Что значит — он равен по возрасту Земле?! Что за… Кто он? И почему такой умный, казалось, человек говорит такое? Стоит заметить, что я немного противоречу себе, ведь человеком он не является.
— Это… Эм… Доказать это нельзя? — промолвила, пытаясь хоть как-то привести свои внутренние дискуссии в порядок. Надо было его выслушать. Но внутри все словно сорвалось с цепи: одна волна мыслей накрывала на другую.
— Можно, но нужно очень много анализов и исследований. Не уверен, что тебе нужны они. Тем более, ты в калий-аргоновой датировке плохо разбираешься. Но это не самое главное, Джина. Я ведь не человек. И ты это знаешь.
Да, он прав. Я знала это, лишь увидев его. Но все равно я пыталась объяснить его силу, многие вещи с точки зрения науки или разума. Не хотелось верить во что-то необъяснимое и непонятное. Все неизвестное всегда пугает.
— Тогда… Что ты есть? — этот вопрос засел иглой в моем разуме с первой нашей встречи. Я долго гадала почему, откуда и как. А теперь… Теперь Виктор готов рассказать все. Этот долгожданный момент настал.
Мужчина продолжил говорить тихим размеренным голосом, успокаивая меня, мысли внутри и что-то ещё… Недостижимое мной.
— То, что я есть… Это ты не найдешь нигде. В мифах нас нет, в истории тоже. Давай начнем. Ты ведь знаешь, что в мире существуют два важных физических понятия. Я буду говорить простым языком, чтобы ты поняла. Есть Материя и Энергия, они неотделимы и важны. Во Вселенной все время что-то происходит. Там есть Баланс и мы следим за ним. Энергия и Материя — есть нечто живое с разумом и силой. Я один из сынов Энергии. У нас есть иерархия. У нас есть все. Мы созданы для Баланса матерью Энергии. У вас гармонию представляет природа. Убей всех хищных животных и увидишь, сколько в мире останется грызунов, которые с удовольствием испортят человеку жизнь. У нас та же система, но с планетами и разными планетарными народами. Я на этой планете…отдыхаю. Сам служу Матери очень давно. Энергия уникальна. Мне принадлежит власть именно этого типа, а именно: можно вмешаться в процессы энергетического плана. Я вижу совершенно по-другому, поэтому ты плохо поймешь. В моем мире… Все общаются мысленно. Мы слышим друг друга на мысленном уровне. У вас нейроны не приспособлены для мысленного общения. Именно для общения — нет. Поэтому общаться с тобой я не могу на этом уровне. Эйра знает, что я за создание. Она жаждет силы, но ей не понять, что силы у её детей от меня не будет. Шанс на миллион. А вот ты… У тебя есть так называемый ген «материи». Дело в том, что от людей и других существ разумных у нас не может быть детей с силой такой же. Система очень строгая. Но если существо имеет в роду женщину Материи, потому что наши не путешествуют, то шансы на детей Энергии очень большие, а именно 85-97%. У тебя в роду есть женщина Материи. Это я сразу понял. Я учуял тебя на острове намного раньше. Я ходил рядом с племенем Люка, думая, что тебя надо украсть или же заявить о своих правах. Но ты сбежала раньше. Согласно договору с Люком, он ни за что не будет пересекать границу и нападать на тебя или на меня. Моя территория официально — храм. Но начало берется гораздо раньше. У меня было очень много жен и детей, Джина. Я спустился сюда по заданию. Даже среди Материи есть предатели. Видимо, она твой предок. По закону нашему все разрешено, так что все хорошо. И ещё. Я сейчас выгляжу как человек, но на самом деле все мы имеем облик зверя. Копировать облик создания — это способность здесь мне пригодилась. Я один раз скопировал его в Древней Греции, мне хватает.