– Играю, – кивнул Арен и сделал вид, что ходит куклой по полу. Адель важно кивнула и отошла к игрушечным качелям, где сидели ещё три куклы. Плюхнулась рядом и начала их качать, что-то напевая себе под нос.
– Как ты? – спросила Анна, глядя на него с беспокойством. – Ты хоть ел, Арен? А то я же тебя знаю…
– Ел, не волнуйся.
– Расскажи мне, что с Агатой, – попросила сестра тихо, оглядываясь на Адель – но девочка была занята и не обращала внимания на взрослых. – Я же понимаю – если она не возвращается во дворец…
– С Агатой всё в порядке, она цела. Дело в абсолютном щите, в который превратилась София. Моя дочь держит его, и он не исчезает.
– Что?..
Арен кратко поведал сестре обо всём, кроме одного. О своём решении отдать Софии часть собственной жизни он говорить не стал. Ни к чему ей это знать, впрочем, как и всем остальным.
– Ох, Арен… – вздохнула Анна, покачав головой. – Это та самая Эн, с которой ты танцевал на приёме в честь Праздника перемены года?
– Да.
– Я помню её, и от Арчибальда много слышала. Она, конечно, талантливая, но… А если не получится?
– Если не получится, мы все будем жить дальше. Так же, как живём сейчас.
Беспокойство из взгляда Анны так и не уходило.
– Виктория с ума сойдёт, когда узнает.
– Демоны с ней. Она в любом случае будет ревновать и закатывать истерики. Не один повод, так другой.
– Повод? – Губы Анны искривила ироничная усмешка. – Не припомню, чтобы ей для этого был нужен повод. Она их всегда сама придумывала.
– Ани, я знаю, ты её не любишь, – вздохнул Арен, – но…
– Как я могу её любить? – перебила его сестра. – Все эти годы она портит тебе жизнь. Я трижды пыталась поговорить с ней, объясняла, что эмпатам нужен эмоциональный покой. Но безрезультатно. Она зациклена на себе, своих проблемах и обидах. И…
– Ани, – он прервал поток возмущений, прикоснувшись к ладони сестры, – сейчас Вик занимается с психотерапевтом, он просил меня не отталкивать её, если она захочет поговорить. А я прошу в свою очередь тебя.
– Хорошо, – Анна поморщилась. – Сегодня она у меня, кстати, спрашивала, как я думаю, любит ли она тебя.
От удивления Арен даже онемел на секунду.
– А ты что ответила?
– Что я могла ответить? Сказала, что нет, и вообще ей лучше у тебя спросить. Вот жди теперь этот вопрос.
– Ясно, – он хмыкнул, – спасибо, что предупредила.
Когда Арен перенёсся в детскую, настало как раз время для ужина, и он поел вместе с Алексом и Викторией, расспрашивая сына о прошедшем дне. Мальчик скучал по Агате с Софией и очень интересовался, когда они вернутся.
Про Агату спросила и жена, как только они с трудом, но всё-таки уложили Александра спать. И во время ужина, и после, и сейчас Виктория вела себя на удивление тихо, но что она при этом чувствовала, Арен не имел понятия – он по-прежнему держал эмпатический щит, не ослабляя его ни на секунду. Опасался, что любой взрыв посторонних эмоций может поспособствовать его собственному срыву. Особенно если это будут эмоции Виктории.
– Агата вернётся скоро, – ответил Арен спокойно и, подхватив жену на руки, понёс к камину. – Не беспокойся. Она жива и совершенно здорова.
– Ты не хочешь, чтобы я навещала дочку, из-за того, что она эмпат? – уточнила Виктория чуть дрожащим голосом. Глаза её уже начинали наполняться слезами, и Арен глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.
В этом была вся Виктория. Не «из-за того, что я не умею контролировать свои чувства», а «из-за того, что наша дочь эмпат». Вот обязательно ей всё с ног на голову перевернуть.
– Так просто будет лучше, – сказал Арен, выходя из камина в спальне жены, и медленно поставил её на ноги. – Не волнуйся. Ты увидишь Агату совсем скоро.
– Арен… – Виктория потянулась к нему, обняла и прижалась губами к щеке. – Не уходи, пожалуйста!
Она осыпала лихорадочными поцелуями его лицо, а император сдерживался изо всех сил, чтобы не оттолкнуть её. Неприятно было до тошноты и ломоты в висках.
Защитник, ему самому скоро психотерапевт понадобится. Ну почему он всё время должен пересиливать себя, сдерживаться и чем-то жертвовать? Почему?!
– Прости. – Он осторожно отцепил руки жены от своей шеи и покачал головой, отстраняясь. – Я уйду, потому что хочу сейчас быть в другом месте.
– В каком? – спросила Виктория робко. Вспышки ревности или гнева Арен не заметил, но на всякий случай всё же укрепил эмпатический щит.
– С Агатой.
– Возьми меня с собой! Это ведь и моя дочь тоже! – попросила жена. – Пожалуйста!
– Мы говорили на эту тему, Вик. Ты увидишь Агату, но позже.
Она вздохнула и опустила голову.
– Ты тоже считаешь, что я тебя не люблю, да? – И столько тоски в голосе, что Арен моментально понял – Виктория очень хочет, чтобы он её пожалел и сказал «нет».
– Прежде, чем отвечать на этот вопрос, надо разобраться, что такое любовь, – произнёс он так спокойно, как мог, хотя внутри всё полыхало от ярости и раздражения. – Вик, у меня был тяжёлый день, и завтра, скорее всего, будет ещё тяжелее. Я понимаю, тебе хочется поговорить, особенно после первого сеанса с психотерапевтом. Но давай отложим это хотя бы ненадолго.
Она удручённо кивнула, опуская голову ниже.
– Хорошо, Арен.
Защитник, и почему он сейчас чувствует себя так, будто ребёнка обидел?
– Мы обязательно поговорим с тобой, но чуть позже, – сказал император, отворачиваясь к камину. И, не выдержав, бросил перед тем, как войти в огонь: – А пока попробуй для разнообразия пожалеть не себя, а кого-нибудь другого.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Арен вновь ночевал с Агатой, обнимая дочь, но уснуть никак не получалось, и он всё смотрел и смотрел сухими глазами в пространство, ощущая внутри одновременно безумное отчаяние и бесконечную надежду.
Император сказал Анне, что они будут жить дальше, даже если ничего не получится, но при этом он не представлял, как будет жить без Софии. Эти дни Арен держался только на вере в то, что его солнечное счастье вернётся. Но ведь этого может и не случиться.
Что тогда?
Ничего. Всё то же самое, чем он жил последние годы – беспросветная тьма, долг и нескончаемые обязанности. Останутся только дети, которых он должен будет защитить во что бы то ни стало.
Арен вздохнул и положил руку на один из сжатых кулачков Агаты, погладил её нежную кожу, коснулся светящейся паутины абсолютного щита. София… искренний и чистый человек, его человек, которому хватило глубины собственного сердца, чтобы превратиться в чудо. Хватит ли ему сил, чтобы вернуть её? Арен не знал, но надеялся, что бесконечное чувство, подаренное ему кем-то свыше, поможет возродить Софию. Он очень хотел, чтобы она жила.
Этой ночью император почему-то вдруг вспомнил тот день, когда умирающий отец позвал его к себе и попросил не отрекаться от престола, зная, что Арен думал на эту тему.
– Почему ты решил, что Венец выберет меня? – спросил он тогда с недоумением. – У нас с Аароном и Анной одинаковый резерв, но они старше меня, следовательно, должны быть сильнее. Венец выберет Аарона.
Отец покачал головой, глядя на него мутными чёрными глазами. Такая муть считалась предвестником скорой смерти.
– Венец сделал свой выбор, когда тебе было три года, Арен.
Он так удивился, что даже промолчал.
– Ты не помнишь этого, – продолжал отец. – Но я приносил вам с Аароном и Анной Венец, вы хотели посмотреть. Точнее, хотели они, а ты… Ты просто подбежал и схватил его, я даже не успел ничего сделать. Аарон попытался отнять, но артефакт обжёг его.
Арен продолжал ошеломлённо молчать, пытаясь выудить из собственной памяти этот эпизод. Безуспешно.
– Я уже тогда понял – Венец выбрал тебя. И я с ним согласен. Императором должен быть ты. Ты – сильнейший.
Теперь, вспоминая разговор с отцом, Арен усмехался. Да, всё оказалось именно так, как он говорил – Арен почувствовал притяжение Венца, как только императора не стало. И во время Дня Альганны он ощущал сопротивление артефакта, который совершенно не желал ложиться на голову Аарона, словно обладал волей и сознанием.
«Надо было позволить Венцу опуститься на голову брата, – подумал Арен с горечью. – Скорее всего, он сжёг бы Аарона без моей помощи».
Но император тогда не хотел никого убивать и надеялся, что брат остановится. Если бы он только знал…
Когда Арен всё же задремал, дверь с тихим шорохом открылась, и в палату вошла Эн. Он не видел её, но почему-то ощущал, что это именно она.
И тихо спросил, не открывая глаз:
– Почему ты не сказала на консилиуме о том, что мне нужно будет отдать часть своей жизни?
Вздох, и такое же негромкое:
– Потому что это только ваше дело. Никто, кроме меня и вас, не узнает.
– А Валлиус?
– Брайон будет на процедуре, и он, скорее всего, догадается. Но ничего не скажет.
Арен молчал несколько секунд. Хотелось что-то сказать, но что? В словах не было никакого смысла.
– Спасибо, Эн.
– Спите, – прошептала она умоляюще. – Используйте ментальную магию, если не можете уснуть. Вам нужно набраться сил. Если не получается ради себя, спите ради Агаты с Софией.
Он кивнул, и как только Эн вышла, сделал так, как она сказала – усыпил себя, погрузившись в спокойную темноту сна, где не было ни тревог, ни мыслей.
Проснувшись в шесть утра, как и всегда, император перенёсся во дворец, перебрал оставленные секретарём документы и пошёл будить Алекса, не захватив с собой Викторию. Он специально решил не заходить к ней, чтобы не сбивать себе настроение. Потом разберётся с претензиями.
Отдав проснувшегося сына Анне и попросив сестру позавтракать вместе с Викторией, Арен вернулся в кабинет и, пока было время, быстро написал на листке бумаги план будущей речи. Без подробностей, только тезисы. Можно было бы обойтись и без этого, но император опасался, что сегодня он может что-нибудь забыть. Ему всё же было слишком не по себе перед предстоящей процедурой.
Ровно в девять часов утра Арен встал возле окна и, используя браслет связи, открыл канал передачи собственной проекции для всех жителей Альганны, достигших шестнадцатилетнего возраста.
– Доброе утро всем, кто меня слышит, – сказал Арен, глядя прямо перед собой в туманную дымку ответных чар. – К сожалению, ситуация в стране в настоящее время такова, что я вынужден обратиться к гражданам. Позавчера в центре столицы было совершено покушение на мою дочь. Я хочу выразить соболезнования всем, кто потерял в этот день своих близких. Организаторы пока не пойманы, но у меня нет никаких сомнений в том, что эти люди имеют отношение к заговору моего брата Аарона. В связи с произошедшим я прошу всех, кому известна какая-либо информация, поделиться ею с дознавателями. Даже если вы причастны к этому преступлению, в случае сотрудничества с властями вам будет даровано помилование. Остальных ждёт смертная казнь. – Арен на мгновение замолчал, решив дать возможность осмыслить его слова. – Я прошу тех, кого переполняет возмущение из-за этих событий, помнить о том, ради чего я принимал закон о передаче титулов. Главной причиной был мир. Мир в нашей стране. Я не желаю никакой войны. Я не желаю, чтобы социальное неравенство, сложившееся в нашем обществе, привело к столкновениям и жертвам. Неважно, что вами движет и на какой стороне вы находитесь – если вы идёте бить и убивать, вы приравниваетесь к преступникам. К тем самым, которые убили двести шесть человек мирных граждан и хотели убить мою дочь. Поэтому я прошу тех, кто уважает меня и мою политику, удержаться от каких-либо конфликтов. Проигнорировавшие мои слова будут наказаны по всей строгости закона, невзирая на наличие или отсутствие титулов. Я стою на страже мира в Альганне и прошу вас делать то же самое.
Подождав секунду, глядя в туманную дымку абсолютно чёрными глазами, Арен прервал связь.
Просмотрев отчёт Арчибальда об уничтожении демонов Геенны, император быстро позавтракал – Эн предупреждала, что это необходимо будет сделать в день процедуры, – а затем шагнул в камин и построил пространственный лифт в коридор госпиталя.
В реанимационном отделении царила суета. Повсюду туда-сюда носились врачи и медсёстры, и только охранники, находившиеся здесь сегодня на каждом шагу, сохраняли спокойствие и невозмутимые лица.
– Ваше величество… ваше величество… – шелестели приветствия со всех сторон, люди склоняли головы, но император даже не смотрел и не кивал, всем существом стремясь скорее попасть в палату к Агате и Софии. И только он собирался войти внутрь, как дверь открылась, и в коридор вышла Эн, казавшаяся бы совершенно невозмутимой, если бы не необычайная бледность лица.
– Здравствуйте, ваше величество, – сказала она слегка дрожащим голосом. – Идите внутрь. Айл Вагариус, вы пока оставайтесь здесь. Нам нужно перенести Агату в другую палату, а потом я вас приглашу. Айла Тали, прошу вас находиться в коридоре, что бы ни случилось, до тех пор, пока я или главный врач госпиталя вас не позовём.
Арен на секунду оглянулся и обнаружил за спиной очень взволнованных Вано Вагариуса и Синтию Тали. Синтия сидела на скамейке, а безопасник стоял рядом, положив руку ей на плечо, и выглядело это так просто и естественно, будто бы они уже давно знали друг друга. Он кивнул обоим и тут же, не мешкая, зашёл в палату. Вслед за ним шагнула и Эн.
Агата по-прежнему лежала на койке, окружённая сияющей паутиной абсолютного щита, а Брайон Валлиус в перчатках отсоединял от неё датчики «колпака».
– Берите дочь на руки, – произнесла Эн уже более твёрдо. – И идите в палату четыреста десять, это напротив. Там всё уже готово.
Арен молча подошёл к Агате, наклонился и очень осторожно поднял её, прижимая к себе и ощущая приятное тепло от энергетического контура Софии.
«Папа…»
– Не волнуйся, моя радость, – прошептал он, целуя и Агату, и Софию, – всё будет хорошо.
Он обернулся, Эн распахнула дверь, и император вышел в коридор. Эн шмыгнула за ним, распахивая теперь уже двери палаты напротив, и махнула рукой Вано:
– Идёмте.
Новая палата была просторнее и светлее, и если бы не жуткий аппарат с металлическими рычагами, издававший треск и гудение, помещение даже показалось бы уютным. Справа от выхода оказалась ещё одна дверь – она была открыта, и за ней Арен заметил две застеленные койки и какие-то приборы. Он прекрасно понимал, что находящееся там предназначено уже не для Агаты и Софии, а для них с Эн.
Император опустил дочь на койку – здесь она была не менее широкой, чем в прежней палате, а от свежих простыней пахло чем-то цитрусовым, – и выпрямился, вопросительно глядя на Эн, Вано и Брайона.
Валлиус сразу подошёл к трещащему аппарату и начал там что-то проверять, щёлкая рычагами, а Эн села на койку рядом с Агатой и заговорила со спокойной ласковостью:
– Давай ещё раз повторим, что тебе нужно делать, Агата. Твой папа сейчас по команде перехватит контур Софии, и как только он это сделает, тебе нужно будет проснуться. Если ты не сможешь сделать это сама, мы поможем, это не больно. Просыпаешься, отпускаешь контур, а потом мы с Вано осторожно вытащим тебя оттуда. Вано отнесёт тебя в ту палату, где ты уже лежала, и побудет с тобой до тех пор, пока не придёт папа. Вот и всё. Запомнила?
Видимо, Агата ответила утвердительно, потому что Эн встала с койки и повернулась к императору и Вано.
– Айл Вагариус, мы всё с вами обсуждали ранее, маленькая деталь – на столе лежат перчатки из драконьей кожи, надевайте их. Рядом с ними – халат, завернёте в него Агату, как только она вылезет из контура. После того как вы занесёте её в палату, к вам зайдут заведующие терапией и реанимацией, они осмотрят девочку. Пижаму, тёплые носки и тапочки вам принесут, поможете ей одеться. У Агаты будут болеть ладошки, не волнуйтесь, это нормально. – Эн вздохнула, переводя дух. – Насчёт того, можно ли ей есть и что именно, вам скажут заведующие. Вроде бы всё.
– Не волнуйтесь, Эн, – сказал Вагариус. – Я всё понял. Справлюсь.
– Хорошо. Ваше величество… вам нужно раздеться. Желательно до нижнего белья, иначе мы не сможем поставить датчики.