Многие советники и стратеги одобрительно закивали, соглашаясь с доводами главного царского стратега. Втягиваться в долгую войну не хотелось никому. Большинство советников прекрасно понимали, что без поддержки местного населения этот военный конфликт может длиться годами. Молодой царь тоже признал правоту Громова, и вскоре Аршам был объявлен другом и союзником Селевка.
А уже вечером армия Селевкидов пополнилась новыми бойцами. Аршам привел около двух тысяч армянских пехотинцев и пять сотен всадников. К тому же благополучно разрешилась проблема с продовольствием. Если раньше армии пришлось бы силой отбирать еду у местных жителей, посылая по округе отряды фуражиров, то теперь они сами привозили провиант на продажу. Это помогло избегать конфликтов с населением, которое в большинстве своём принимало теперь солдат Селевка не как захватчиков и карателей, а как защитников и освободителей.
У Аршама в Ванской долине оказалось неожиданно много сторонников. Кто-то из них ненавидел узурпатора Арташеса, кто-то просто уважал старую династию армянских царей, но большинство мирных жителей просто боявшихся, что армия Селевкидов будет грабить и жечь все подряд, с радостным облегчением поддерживали Аршама, всячески дистанцируясь от мятежного Арташеса. Селевк тоже поступил довольно мудро и не стал разорять округу, выискивая пособников мятежников. Все населённые пункты в долине брались под твёрдый, но ненавязчивый контроль, но не было ни грабежей, ни насилия.
Хотя одна крепость на северном побережье озера Ван закрыла ворота перед царскими войсками и приготовилась к сопротивлению. Даже уговоры Аршама тут не помогли. Обычно он уговаривал обитателей городов и крепостей не сопротивляться, но в этот раз попался особо-упёртый комендант гарнизона. В Аршама и его свиту, полетели стрелы и оскорбительные слова. Увидев это, Селевк недовольно покачал головой и попросил своего главного стратега разобраться с этой проблемой.
И Саня разобрался. Еще в той – прошлой жизни, на войне в чеченских горах он понял одну простую истину. В горах уважают силу. Если местные жители чувствуют твою силу и знают, что ты её применишь не задумываясь в ответ на любую агрессию, то они сто раз подумают, прежде чем сделать тебе какую-нибудь пакость. И вот сейчас Громов как раз вспомнил один такой случай, что произошёл еще там, в горах Кавказа в далеком двадцать первом веке.
***
Полковая колонна двигалась тогда по горной дороге. Люди были измотаны долгим маршем, техника работала на пределе. Головной болью для командования при проводке колон на враждебной территории всегда остаются мелкие группки партизан, которые устраивают обстрелы движущейся колонны. А то и могут заминировать дорогу. Чтобы не терять людей в таких мелких стычках военные обычно предпочитали договариваться с местными жителями о нейтралитете. В таком случае старейшины строго следили, чтобы в окрестностях их аулов молодые и горячие джигиты не шалили, а армейские колонны могли спокойно проходить дальше.
И в этот раз вроде бы ничего не предвещало беды. Договоренность о спокойном проходе колонны вроде бы была достигнута, но что-то пошло не так. На выезде из очередного аула с крайних домов по движущейся полковой колонне ударил пулемёт и несколько автоматов. Командир полка полковник Свиридов, не первый год воевавший в горах Чечни, не растерялся, и, повинуясь его командам, несколько бэтээров открыли заградительный огонь, а остальная колонна спешно начала уходить за поворот дороги, выходя из под вражеского огня.
В этот раз удалось уйти без особых потерь. Казалось бы, что тут такого произошло. Так мелкое происшествие. Другой бы командир доложил по инстанции и двигался дальше. Но полковник Свиридов так не думал. Он повоевал еще в первую чеченскую и считал, что такое прощать нельзя. Недаром здесь в горах всё держалось на авторитете силы.
И вот сейчас этот авторитет серьёзно пошатнулся. Ситуация требовала срочно его восстановить. Убегая от противника, войну не выиграешь. Поэтому командир полка отдал боевой приказ полковой артиллерии. Через двадцать минут вся артиллерия полка, включая миномёты, была развёрнута в сторону злополучного аула и открыла огонь.
Артналёт, длившийся пятнадцать минут, превратил небольшую горную деревушку в груду руин. Полковник Свиридов, осмотревший в полевой бинокль останки аула, поморщился.
- Ну и что вы тут сотворили, блин! Прям, натюрморт от Пикассо какой-то получился, а я приказывал, чтобы все дома сравняли с землёй. Вы столько снарядов выпустили, а результат так себе. На твёрдую троечку. Ну, кто так стреляет, стрелки косорукие! Мать вашу! Вот почти целая хибара стоит, а вон те развалины совсем не похожи на ровную поверхность! Они просто оскорбляют моё чувство прекрасного и портят весь окружающий пейзаж! Я же чётко приказал, чтобы этот е…й аул заровняли к ядрене фене! – прокомментировал комполка, увиденную им картину.
И вновь заговорила полковая артиллерия, ровняя остатки аула с землёй.
Скандал вышел жуткий. Вся дерьмо…то есть демократическая пресса подняла страшный вой. Полковника Свиридова клеймили, как фашиста, садиста и вообще полного отморозка, но на этот раз Москва не стала прогибаться перед западом и всей «прогрессивной общественностью», что кормилась из рук западных спецслужб. Свиридова оправдали, а дело замяли, переведя полковника от греха подальше на Дальний Восток.
Но именно после этого случая на горных дорогах стало значительно спокойнее. Местные хорошо усвоили урок, преподанный им полковником Свиридовым.
***
И вот сейчас Саня припомнил этот случай. Требовалось наглядно продемонстрировать силу, да так чтобы слух об этом пошёл по всей округе. Повинуясь его приказам, непокорная крепость была взята в плотное кольцо, а инженеры стали шустро собирать, хранившиеся в разобранном виде в обозе онагры и требюшеты.
Если командир гарнизона осаждённой крепости думал, что Селевкиды пойдут на штурм, то он сильно ошибся. На штурм Саня идти не планировал. Зачем терять своих людей в бессмысленных атаках, когда всю работу может сделать артиллерия. Если комендант вражеской крепости мечтал о воинской славе, то тут ему вышел большой облом.
Через два часа собранные метательные машины начали методичный обстрел укреплений противника. Крепость, на первый взгляд выглядевшая довольно внушительно, не смогла устоять против увесистых снарядов требюшетов. Если небольшие ядра онагров наносили толстым каменным стенам незначительный урон, то снаряды требюшетов с лёгкостью дробили каменные блоки стен.
Крепость продержалась под непрерывным обстрелом около суток. Гарнизон, одуревший от постоянного грохота рушившихся камней, уже не помышлял ни о каком сопротивлении. Правда, сдаться успели немногие. Когда от крепости остались живописные груды развалин, то обстрел наконец-то прекратился. Это то и позволило тридцати двум контуженым армянам сдаться на милость царской армии. Коменданта, кстати, среди сдавшихся не было. Он погиб под развалинами своей крепости, так и не поучаствовав в рукопашной схватке о которой так долго мечтал.
Глава 15.
Вы обладаете властью
если другие думают
что вы обладаете властью.
(Уич Фаулер)
Урок поняли, и вскоре вся местность возле озера Ван был взята под контроль без всякого сопротивления. Сторонники Арташеса либо ушли в глубокое подполье, либо бежали на Север к Армавире – столице новообразованного армянского царства.
Однако вскоре дела пошли не так гладко. Быстрое продвижение вглубь мятежной страны неожиданно замедлилось. Снабжение армии резко ухудшилось, и участились нападения мелких армянских отрядов. Мятежники использовали актуальную во все времена партизанскую тактику. Не в силах остановить огромную армию Селевка, они, тем не менее, всячески старались задержать её продвижение на север.
Было потеряно несколько отрядов фуражиров, добывавших еду для армии в окрестных селениях. А стычки с патрулями, ночные налёты и обстрелы армейского лагеря стали просто традицией. Даже на движущуюся днём походную армейскую колонну мятежники осмеливались изредка нападать. Правда из-за своей малочисленности они предпочитали быстрые обстрелы и стремительный отход. Партизаны виртуозно использовали особенности окружающей местности, чтобы устроить засаду и уйти от погони. Всё это заметно изматывало и нервировало воинов, значительно замедляя продвижение армии к столице мятежников.
А время поджимало. Лето близилось к концу, а зимой вести активные боевые действия в здешних краях было весьма затруднительно. Поэтому требовалось задавить Арташеса и его мятеж до наступления холодов. Сейчас Селевку как воздух нужна была короткая победоносная война, чтобы успокоить народ в восточных провинциях и не дать вспыхнуть новым мятежам.
Наконец с первыми днями наступившей осени армия Селевка вышла к Армавире. Этот крупный армянский город, бывший до мятежа резиденцией царского наместника, а теперь ставший столицей Великой Армении, не поражал воображение. Да, вокруг него была возведена высокая каменная стена, но она выглядела довольно обветшалой, а в нескольких местах виднелись заплаты из более новых по виду камней.
Саня быстро догадался, что эти заплаты находятся на месте проломов, которые были проделаны в стене во время прошлых штурмов. Потом их залатали на скорую руку, что делало городскую стену похожей на старого заслуженного ветерана, покрытого многочисленными шрамами.
Возле Армавиры Арташес сделал ещё одну попытку остановить Селевка. Он вывел из города свою армию и даже попытался атаковать подошедшую к городу армию Селевкидов.
Саня до этого ломал голову, как ему выманить противника из Армавиры в поле. Но враги сами полезли в расставленную ловушку. Задолго до вражеской атаки Саня знал, что она состоится. Тут очень оперативно сработали сторонники Аршама, находившиеся в Армавире. Недаром папаша Мюллер в фильме «Семнадцать мгновений весны» говорил о том, что знают двое – знает и свинья.
По сведениям разведки Арташес собрал большую армию, в которой более половины составляли конные воины. И он горит желанием дать полевое сражение наглым Селевкидам. Глава мятежников очень рассчитывал на свою кавалерию, а когда сидишь в осаде, то конница много не навоюет. Поэтому скоро мятежники должны выйти в поле и атаковать армию Селевкидов. К тому же на Арташеса давило общественность, требуя дать решительный бой селевкидским захватчикам.
Поле предстоящего сражения Саня решил подготовить заранее. По началу Селевк и его советники не поняли замысла главного царского стратега. Тут так не воевали. Обычно армии выбирали относительно ровную местность и дрались на ней от рассвета до заката. Были случаи нападения внезапно из засады, используя лес и складки местности. Но никто не применял в полевом сражении какие-либо укрепления. Позднее римская императорская армия начнёт вовсю использовать инженерные сооружения на поле боя, а, глядя на римлян, и все остальные придут к такой концепции войны, но до этих времён было еще лет триста-четыреста.
Всё же авторитет Громова, как выдающегося тактика, позволил продавить на военном совете его план битвы. Пол ночи армейские инженеры копали рвы и ямы-ловушки, утыкая их дно заостренными кольями и маскируя травой и ветками. В центре позиции были так же насыпаны невысокие земляные валы, утыканные заострёнными кольями.
Утром армия Селевкидов ждала мятежников, построившись на рукотворном валу. Армяне не заставили себя долго ждать. Арташес беспокоился, что Селевкиды не дадут его армии спокойно выйти из города и могут атаковать её еще не построившуюся для боя. Ведь именно в этот момент армия мятежников будет наиболее уязвимой. Однако все его опасения развеялись, когда он увидел, стоявшую на равнине в трех километрах от города вражескую армию. Похоже, Селевкиды приготовились к обороне и не помышляли об атаке. Они демонстративно приглашали Арташеса сделать первый ход. И он не обманул ожиданий Сани.
Армия мятежников, немного уступавшая в размерах, ринулась в лобовую атаку. Войска Селевка обрадованные таким подарком открыли ураганный огонь по нападавшим. Конница мятежников вырвалась вперёд и с азартом ринулась на казавшийся таким уязвимым пехотный строй Селевкидов. Привычной фаланги армянские всадники не видели, а другая пехота, по их мнению, была просто не в состоянии выдержать натиск атакующей конной лавы.
Всадники гнали вперёд разгорячённых коней. Ровный вражеский строй всё ближе. Уже видно, как блестят кончики вражеских копий. Еще немного и монолитный конный таран растопчет и пробьет ряды Селевкидов. А дальше начнётся самое интересное – преследование бегущих в панике врагов.
Залпы арбалетчиков немного охладили пыл наступавших армян, но не смогли замедлить бег лошадей. И тут на поле боя началось твориться что-то невообразимое. Ловушки, которые с такой тщательностью ночью готовили инженеры Селевкидов, наконец-то сработали. Армянские кавалеристы на полном скаку стали влетать в грамотно замаскированные ловчие ямы и глубокие траншеи с острыми кольями на дне.
Разогнавшиеся для атаки конные воины не смогли мгновенно остановиться. Когда скачущие впереди всадники стали проваливаться под землю, то следующие за ними соратники тоже влетали в уже сработавшие ловушки. Лишь немногие из них успели сориентироваться и на полном скаку объехать возникшее на пути препятствие. Правда, это им особо не помогло. Поле и дальше по ходу следования было щедро усыпано скрытыми ловушками.
Скоро на поле боя образовалась огромная куча растерянных людей и лошадей. Конечно, потери от ловушек были не так фатальны, но это полностью деморализовало уцелевших армян. Арбалетчики и конные лучники Селевкидов тоже не сидели на месте, оперативно накрывая вражеских всадников тучами стрел и болтов. Вот тут у мятежников уже начались серьёзные потери.
Главный козырь кавалерии в бою – это удар с разгона. И именно этого преимущества конница Арташеса сейчас лишилась. Остановившихся и сбившихся в кучу всадников методично выкашивали залпы селевкидских стрелков. Многие воины не выдержали и повернули назад, хотя были и насквозь отмороженные герои, которые после недолгой растерянности всё же ринулись в атаку. Пара сотен таких храбрецов смогли, теряя товарищей, проехать через все ловушки.
Правда, тут их ждал еще один неприятный сюрприз в виде полутораметровых острых кольев, торчавших их земли под наклоном в их сторону. Первые ряды армян повисли на кольях, а остальные стали растерянно суетиться перед неожиданной преградой. Арбалетный залп сделанный практически в упор поставил жирную точку в этой героической попытке. Немногие выжившие герои, уже не помышляя об атаке, поскакали назад, нахлёстывая своих лошадей.
Тем временем разбитая и бегущая в панике конница мятежников достигла своей немного отставшей пехоты и на полном скаку влетела в её ряды. Шум, лязг, крики раненых, ржание испуганных лошадей. Так и не вступив в схватку с врагом, кавалерия мятежников умудрилась потоптать много своих пехотинцев. Стрелки Селевкидов тоже не сидели на месте. Вскоре не о каком наступлении уже не могло быть и речи. Пехота мятежников начала быстрое отступление к Армавире, которое превратилось в беспорядочное бегство.
Запела сигнальная труба, и конница Селевкидов с азартом гончей помчалась догонять бегущих мятежников.
- Чем больше мы их поймаем сейчас, тем меньше их будет сидеть на стенах Армавиры, - подумал Саня, отдавая приказ к атаке кавалерией.
Это была полная победа. Мятежники потеряли большую часть воинов убитыми и взятыми в плен. Лишь примерно две тысячи из них смогли спастись и укрыться за стенами своей столицы. Любой полководец может гордиться такой победой. Враг полностью разбит, потери минимальны, трофеев море. Однако в дело вмешался случай, который моментально обесценил эту победу.