— А ты молодец, додумался им в вино их наркоту замутить. Вот она теперь и будет тебе в помощь. Пока уходим лесом. Иначе не выживешь. Там покормлю на первом перевале и там же и оставлю. Мне довесок в виде тебя, Рик, не нужен. Ты известная смазливая шлюха, и именно тебя и будут искать. Так что выбирайся сам, как можешь и чем можешь. Я помогу тебе до первой гостиницы.
Мне и этого достаточно. И правда, наркотик делает свое дело. Я даже пытаюсь сам встать, но он удерживает меня с шипением.
— Хватит уже ерзать, силы береги. Они еще понадобятся. За нами скоро ищеек отправят. А мне надо на дно залечь. Тебя пускай хоть снова все кому охота ебут.
Я прошипел:
— Да чего тебе мой зад покоя-то не дает? Я, между прочим, за счет него тебя и вытащил. Так что хорош тут унижать меня. Я выживу, ты не беспокойся. Своим задом или чужим, но выживу. Иди уже молча. Мне плевать на твое мнение и на самого тебя с высокой колокольни, понял? Не нравлюсь, так брось и не ной о том, какой я шлюха. Тебя, блять, спасла шлюха.
Он, удивленно глянув на меня, заткнулся и дальше, и правда, шел молча. Лес как лес. Ничего примечательного, а вот дальше я увидел, что у нас будут проблемы. После леса начиналась степь. И на самой его границе стояла охрана. И ее было много. Как назло все стояли навытяжку. Я увидел, как там бродят четыре альфы. Ага, так вот кого они все ждали. От волнения начал кусать губы и услышал шипение.
— Хватит мне тут строить свою мордашку.
Удивленно посмотрел на гориллу и оглянулся назад. Он кому вообще, и спросил даже тихо:
— Ты мне?
Тот, деланно вздохнув, закатил глаза, и я прошипел, ткнув ему в грудь:
— Слышь ты, ты мне ни сном, ни духом. Ты и все вы мне поперек горла, вот так. — провел пальцем по своей шее и прошипел зло: — Меня тошнит от вас.
Он тотчас ответил:
— Так натрахался на месяц вперед, наверное, да?
Удивленно зашипел ему:
— Да тебе-то какое дело? Тебе-то что? Там вон начальство приехало их, которое они все там ждут. Так что тут надо как-то аккуратно пройти сейчас, под шумок. Пока они там собой заняты. Ты спусти меня уже с руки. И хватит о том, что я тебе что-то строю. Мне плевать на тебя, на тех на всех. Натрахался я или нет, мне тоже плевать, ясно тебе? Всё, побежали. Я там заметил овраг. Только тебе надо по другой дороге бежать.
Он, вдруг вмиг став серьезным, кивнул и шепнул мне:
— Так обернемся тогда, и беги за мной след в след.
Слово «обернемся» мне сразу не понравилось. Я чуть по-женски не закричал, когда увидел перед собой волка, огромного волка и, выкатив глаза, замер статуей, когда он подобравшись весь ко мне, вдруг ткнулся носом в колени чуть цапнув. Твою ж мать!!! Это ж собака, блять!!! Я их, тварей, боюсь с детства. Всегда бегу от них и гоню их прочь. Хотя с одной как-то даже подружился, но суровые уличные будни забили и его насмерть. Я даже пытался выхаживать, но он умер раньше. Слез у меня не было, честно, не было. А вот в душе стало намного тоскливее. Нога истекала кровью от того, что он всё цапал меня за колено. И вдруг он, зарычав утробно, толкнул меня всем своим телом, и я, не долетев до земли, обернулся в волка. Или собаку какую-то. Его приказа я не мог ослушаться, а так хотелось. Он властно приказал:
— Иди за мной, недоумок. Чё стоял? Смотрел на меня такого восхитительного и мечтал мне отдаться?
Я огрызнулся:
— Там отдаваться нечему, хочешь проверить?
Он заткнулся сразу.
Границу мы прошли на ура, и я, даже не веря своему счастью, побежал вперед, чувствуя запах свежести воды. Ох, вот сейчас я вымоюсь и сотру с себя все запахи, которыми окутан намертво. Как ни странно, зад не болел. В речку прыгнул с разгона и, довольно хрюкнув, выбрал удобное место и посмотрел на свою волчью морду. Ух ты!!! Да я красавчик. Белый волк!!! Красота! Хотя плевать. Классно то, что я с целыми ногами и руками.
Я приплясывал от радости, чувствуя, как сила наполняет мое тело. Вновь жадно припал к воде и скосил глаза, там… из глубины на меня смотрела огромная рыбина. Смотрела как на еду. То есть не я так на нее смотрел, а она на меня. Задом отошел и, вспомнив свои ощущения, обернулся в человека и удивленно поправил тряпку, что завязал на своих бедрах. Странно, а она-то как задержалась на мне? Посмотрел на себя в отражение и отпрянул. Словно баба я. Вот это я попал. Резко вскинул глаза и увидел напряженный взгляд волка. Он смотрел на меня так, словно сейчас загрызет. А я, осмотрев деревца и выбрав самое подходящее для моей задумки, аккуратно начал снимать с него бересту и тотчас услышал тихий шепот:
— Ты что? Ты хочешь тут ночевать?
Я огрызнулся:
— А что, тебе есть чем расплачиваться в той гостинице? Я не собираюсь своим задом зарабатывать себе на ночлег и твоим задом тоже не собираюсь расплачиваться, хоть ты и с ядом, товарищ. Спим здесь, и уж поверь, твоя девственность будет не тронута.
Тот, зашипев, резко приказал:
— Заткнись уже. Делай что хочешь, а я побежал дальше.
Я пожал плечами и опустил голову, видя, как он побежал дальше уже в обличье волка. Ну, а что, рано или поздно он бы кинул меня. Неважно как, но сейчас я сам выбрал этот момент. Мне он не собирался ничего сообщать о местности. Лишь капал ядом. Разговора не получилось бы. Знаю я такой тип людей. Уж в людях научился разбираться и видел взгляд действительно полный сострадания или просто отдающий деньги так, словно они были у него последние. Делая мне одолжение. Я ведь не роптал и брал, что дают, не жалобил ничем, кроме того, что я инвалид и в жизни ничем особо не отличаюсь ни мозгами, ни мощным телом. Руки так и не развились полностью. Спина отдавала болью, грозя, что онемеет и она, даже если не буду сильно грузить себя.
А тут я вгрызусь в жизнь и возьму всё от нее. Пусть для этого мне потребовалось и отдать свое тело, фигня какая. У меня уже все зажило, я тихо радовался своему новому телу. И сейчас строил планы на сегодняшнюю жизнь. Надо плотно поесть и выблевать сперму, что, казалось, лезла из ушей. Вино то еще прибавило тошноты.
Чуть не оставив весь желудок в кустах, вошел в воду с длинным шестом в руках, в другой руке держа небольшой булыжник, что нашел, когда обтачивал свое копье. Тоже научился как-то в детстве еще в деревне у деда ловить рыбу на отмели на острогу. Заодно обновлю свои знания. Рыбина метнулась к моим ногам, и я все-таки первый вонзил в ее бок свое копье, налегая всем телом, разрывая ее бок, вода подо мной забурлила так, что казалось, сейчас станет кипятком. Вытащил на берег огромную рыбину чуть не в мой рост и, удивлено охнув, увидел умный взгляд умирающей рыбины. Не хватало еще, чтобы и она оказалось какой-нибудь расы. Еще каннибалом Лектором меня здесь зачтут.
Такс теперь огонек. Это я умею. Помню, первый свой костер делал часов так пять, стер ладони в кровь, почти до мяса, пока не научился делать это правильно. Ободранная береста с моего копья чуть подсохла, и я, насобирав тонких веточек, принялся за дело молча и споро. Костерок занялся быстро, всего-то пять минут. Он затрещал, весело осветив мой небольшой шалашик, что я уже соорудил. Насадив куски рыбины на ветки и унеся ее потроха в сторону, выкинул со всей силы подальше к берегу речки. И замер, чувствуя на себе немигающий взгляд волка, что сидел недалеко. Гневно пробурчал в темноту:
— Чё притопал? Иди уже, куда шел.
Волк вышел ко мне, выпятив грудь. Обернувшись всё в того же гориллу, прошипел:
— Ага, я прям мечтал вот о тебе, что вернулся, вот… какого… ты не побежал вслед за мной. Ты глупая омежка.
Я, уже подсев к костру, сел к нему спиной и, не обращая внимания на едкие фразы волка, принялся за свои куски рыбы. Аромат был такой соблазнительный, что голова даже закружилась от голода. Волк, обнюхав мою стоянку, грозно спросил:
— Кто тебе рыбину поймал? Здесь был альфа?
Я, пожав плечами, так и не ответил. Может, кто и был, конечно, но я не видел. Я ведь еще не разбираюсь в запахах. Он уже подошел ближе и вновь задал тот же вопрос. Я огрызнулся:
— Тебе-то что.
Альфа присел и нагло взял веточку с рыбиной, уже прожаренной. Я ехидно сказал:
— Расплачиваться чем будешь за еду и свое вызволение из плена? Натурой?
Он подавился, и я рассмеялся, видя, как вытянулось лицо у альфы. Твердолобый он какой-то, шуток не понимает. Дальше меня и вовсе ужаснуло то, что он начал раздеваться. Затем лениво так сказал:
— Ладно, один раз только.
Заикаясь спросил его:
— Чего один раз?
Он пояснил обреченно:
— Один раз в тебя кончу и думаю, мы в расчете.
Я, медленно взяв из его рук рыбу, кинул ее ему в ноги и прорычал, ужаснувшись своему рыку:
— Жри тогда с земли, как шавка. Мне твой трах, поверь, не нужен. Ой, как не нужен. Идиот.
Он, тотчас схватив меня за руку, прорычал на ухо:
— А ты не перегибаешь палку, малец? Ты несколько дней уговаривал меня, чтобы я покрыл тебя первым в течку. Твоя течка вот-вот будет, считай, уговорил.
Я прошипел, отодрав руку из его захвата:
— Что значит течка? — спросил нехотя и на ослабевших ногах вернулся к костру и, сев к нему спиной, посмотрел на удивленного волка. Тот так и сел.
— У тебя что, мозги свернуло из-за траханья? Течка — это когда ты готов сделать потомство. Ты хотел от меня щенков или детей, как хочешь, так и называй. Я-то думаю, чё ты такой странный. А тебе память отшибло, видать. Сильно там тебя трахали.
Я огрызнулся вновь:
— Сильно — не сильно, но ты на свободе.
Он вновь заткнулся и начал одеваться. Я, доев свою рыбину, посмотрел, как он смотрит на то, что я выкинул ему под ноги, и, вздохнув, сказал тихо:
— Ладно, прости, что кинул в ноги.
Поднял с земли и, положив в костер, взял другой прутик, потолще и дал ему. Он кивнул нехотя. И взяв осторожно из моих рук, сказал тоже почти шепотом:
— Там пройма реки, нам не переплыть. Так что ждем, когда вода спадет, и полезем в воду. Надо вон то деревце воткнуть на тот берег и по нему будем ориентироваться. Следы за нами я затер. Нас ищут в другой стороне. Хорошо, что мы сразу далеко ушли. Тут не найдут.
Я, присев рядом, почистил руками землю и попросил:
— А нарисуй мне примерно, где мы сейчас? Память действительно отшибло.
Он кивнул и, взяв пустой уже прутик от рыбины и жуя на ходу, сказал:
— Вот мы тут. — поставил камешек и повел от него чуть в сторону. — Тут мы были. Два дня пути. Просто, я быстро бегаю, и потому шли быстрее. — рисует в другую сторону несколько лучей и шепчет что-то, вспоминая видимо. — Это несколько деревень: Шуя, Арег, Кия и город вот тут. — тыкает чуть повыше деревень прутом. — Город Киреж. Но не лезь туда. Там дадут так, что побежишь, тебя догонят и снова дадут. Не унесешь. Остроухие не шутят и умело кидают в спину ножи и стрелы.
Задушено переспрашиваю:
— Остроу…
Волк мычит, уже жуя другой прутик.
— Эльфы, клан там спящих. Только вот они не спящие ни разу. Это название такое. Они будущее видят, потому их и прозвали Спящие. Сами-то они очень бодренькие. — он замолк и, уже пристальнее посмотрев на меня, вновь спросил: — Ты точно ничего не помнишь?
Киваю головой и зеваю во весь рот.
— Ладно, я спать, не дергайся. Не ищу у тебя я тепла.
Но волк вдруг сам предложил:
— Да я ведь не против, чтобы ты рядом спал. Все-таки тепло будет тебе. Ты вон какой: худой и мелкий. И наркотик выходить к утру будет.
Я помотал головой.
— Не-а, не-а, тьфу на тебя, тьфу. Ни каких рядом, даже поспать. Вы, альфы — дурные. Видел я вас и трезвыми, и пьяными сегодня, долбили мой зад одинаково. Так что даже не смотри на меня так брезгливо, я пытался выжить. И не забывай, еще и твою шкуру спас. Пусть мне и нужно было знать куда идти, и ты меня потом подхватил, конечно, спасибо тебе большое. Но спать мы будем раздельно. Я еще уважаю себя.
Волк, видя, что я разошелся не на шутку, сам уже кивая, сказал:
— Да как хочешь.
Я, довольно рыгнув от плотного позднего ужина, поворошив костерок, добавил пару деревцев гнилых, чтобы к утру не потух, и упал красиво в свой шалашик. Ох, как же хороша вот такая жизнь без парализованных ног. И пусть меня ищут, и пусть весь мир катиться к чертям собачьим, а я буду наслаждаться этим вольным ветром и свежей добычей, которую я сам себе смогу добыть.
Во сне меня пытали несколько альф и тыкали в мои парализованные ноги когтями. Я, вздрагивая, пытался уползти от них, но они вновь и вновь трахали мое тело без остановки.
Проснулся от жары и духоты. Рядом со мной лежал альфа и смотрел на меня как-то жалостливо.
— Здорово они тебя побили, конечно. Ты орал всю ночь. Спи, давай.
Сил не было дергаться из его захвата, лишь прошептал:
— Только тронь меня, волчара, найду способ, как тебя убить.
Он, дернувшись от меня, видимо, передумал уходить и все же лег просто рядом, не касаясь меня. Прямо у входа в шалаш.
Утро с тошноты началось, я кинулся к озеру и вновь, как вчера, увидел умную морду рыбины. Ага, мой обед и ужин, привет. Не виделись давно. Опорожнив свой мочевой пузырь и желудок, с недоумением пошел обратно к стоянке, но вновь, закрыв рот ладонью, побежал обратно. Блевать уже нечем было, но позывы крутили так, что между ног потекло.
С ужасом посмотрел между ног. Твою ж мать!!! С рыком возвращаюсь к стоянке и гневно спрашиваю:
— Так ты покрыл того… блять, это тело покрыл?!
Волк дергается в сторону и, обернувшись, хрипло отвечает:
— Покрыл — не покрыл, какая теперь разница.
Я, задыхаясь, спрашиваю, боясь даже думать об этом.
— А рожают у вас самки?
Он, удивленно глядя на меня, оглядывает мое тело и тихо шепчет:
— Нет, омеги. Самок никогда и не было, это все истории для детей на ночь. Вы нам и рожаете щенков. Я же говорил тебе вчера про помет?
Я нервно переспрашиваю:
— Помё…? Помёт?! Это типа как у собаки? — он кивает, и я зло сплевываю. С шипением себе громко говорю: — Ну вот, значится, с назначеньицем вас, дорогой Сергей Васильевич. С назначеньицем!!! Гады!!! Кто, блять, это придумал?!
Альфа показывает мне на ноги и тихо говорит:
— У тебя течка вот прям сейчас, твой запах…
Перебиваю его и шиплю:
— Блять, даже не нюхай мой запах!!! Я для тебя никто и звать меня никак, понял? — он молча смотрит на меня. А я вновь рычу: — Если ты и трахал мое тело, это не значит, что я снова подставлю тебе свой зад. Тебе ясно?
Он кивает и тихо говорит:
— Словно это и не ты, Рик.
И тут меня кидает словно на него.
— Я не Рик, ясно тебе? Я не Рик, и я не шлюха!!! Блять, я не шлюха!!! Ты понял меня?!!! Уходи уже от меня. Я сам выживу как-нибудь. Вы все уроды, эти альфы. Все уроды и ублюдки!!! — все тело пронзает злостью и гневом так, что руки дрожат. Резко ухожу обратно, истекая слизью, и смотрю на то, что она продолжает течь.
Тянет пожевать вон ту некрасивую травку. Ее запах даже сводит с ума. Скулю в голос, и только когда уже она у меня в пасти, чувствую, как обернулся. А я ведь даже и не задумывался об этом. Ползу в свой шалашик и замираю так до вечера, осмысливая то, во что попал. Как же теперь выживать? Сердце бьется сильней и быстрее. Накрутив себя так, что самому тошно, отворачиваю морду от входа. Там садится этот альфа и говорит негромко, словно боясь меня спугнуть.
— Я Тен. А тебя как звать? Это перед течкой так бывает, недолго, предупреждает о том, что течка будет скоро.
Я молча смотрю сквозь приоткрытые веки. Тело еще ноет, даже странно, но кажется, травка остановила нервные скрутки в теле, какие-то непонятные позывы, и я вновь иду, слабо передвигая ногами, к той травке. Надо еще пожевать. Слабость такая, что голова кружится. Сзади раздается голос альфы Тена.
— Сказал бы, я бы принес.
Огрызаюсь слабо:
— Иди ты в пень, мне еще твоих ухаживаний не хватало вот.
Он вновь замолкает, и я уже в человечьем обличье загибаюсь и вновь начинаю блевать от горечи этой травы. Ох, какая она крепкая. Тен смеется.