- И тем не менее я настаиваю, - Шерлок, поддавшись порыву, протягивает руку и касается руки Джона, отчего оба замирают испуганно, не решаясь друг на друга посмотреть.
Шерлок убирает руку, а Джон спешит продолжить рассказ, чтобы заполнить образовавшуюся неловкую паузу словами.
В восемнадцать лет Джон встретил Бекки Дуглас. Они поселились по соседству с Ватсонами. Джон учился в римско-католической школе, а Бекки в муниципальной. Иногда они встречались по дороге домой и дальше шли вместе. Бекки нравилась Джону легкостью нрава и округлостью форм. Они были ровесники, но Бекки выглядела старше, возможно потому, что активно использовала косметику и одевалась смело, по мнению самого Джона, и вызывающе, по мнению его отца. Бекки пользовалась популярностью среди ребят своей школы. Джон частенько наблюдал, как за ней заезжают на машинах или подвозят до дома. В тот раз они встретились случайно. Джон по привычке взял ее сумку, а она шла рядом и болтала что-то о предстоящем дне всех святых. В школе Джона этот праздник не отмечали, а в школе Бекки затевалось что-то грандиозное. Джон особо не слушал болтовни Бекки, заглядевшись на ее круглые коленки, и когда она что-то спросила, по-глупому захлопал глазами, упустив нить разговора. Бекки понимающе усмехнулась.
- Ты когда-нибудь уже этим занимался? – спросила она доверительно.
Смущаясь, Джон мотнул головой, понимая, о чем она спрашивает.
- А ты? – не удержался он от встречного вопроса.
- Уже два раза с Биллом и Тедди, - ответила та. – Так, ничего особенного, но было приятно, когда… - она покраснела и замолчала. Некоторое время они шли молча, смущаясь друг друга. – А хочешь попробовать? – неожиданно предложила Бекки. – В смысле, ты симпатичный, и я была бы не против с тобой… - она принялась накручивать на палец золотистый локон.
Джон задохнулся от накатившего возбуждения, едва представил себе, как дотрагивается руками до коленок Бекки, поспешно кивнул, сглатывая.
- У вас дома кто-то есть сейчас? – деловито спросила Бекки. Джон помотал головой. – Тогда пошли к тебе, - скомандовала она. – По-быстрому все сделаем, я тебя научу…
Джон, не веря собственному счастью, ускорился, боясь, что Бекки передумает. Слава богу, дома никого не оказалось. Гарри еще не пришла из школы, мама была на собрании благотворительного комитета, а отец еще не вернулся с работы. В комнате Джона Бекки тут же оккупировала его кровать, скинув босоножки и стянув платье. Оставшись в трусиках и бюстгальтере, Бекки похлопала рядом с собой.
- Раздевайся и иди сюда, - скомандовала Джону.
Тот дрожащими руками избавился от кроссовок, джинсов и футболки и сел рядом с ней, смущаясь собственной эрекции, выпирающей из трусов. Бекки окинула его одобрительным взглядом.
- Ты ничего, не хлюпик, - резюмировала она. – Теперь обними меня, положи руки сюда и сюда, давай поцелуемся…
Джон выполнил все указания, почувствовав, как упирается напряженным членом в ее голое бедро. Это было приятное ощущение. А целоваться с Бекки оказалось умопомрачительно прекрасно. Мягкие груди аккуратно ложились в его ладони, совпадая в размерах, и Джон млел от ощущения вседозволенности, чуть сжимая их.
- Можешь снять лифчик, - разрешила Бекки шепотом, - можешь попробовать языком…
Джон застонал, приникая ртом к крупному темному соску. Ткань трусов намокла от выделившейся смазки. Возбуждение готово было разорвать его изнутри. Бекки чуть оттолкнула его, укладываясь на кровать поверх покрывала, раздвинула ноги. Джон завис, разглядывая выбивающуюся из-под кружева рыжеватую поросль. Как все рыжие, Бекки имела болезненно белую до синевы кожу с проступающими под ней дорожками вен, которую хотелось целовать и лизать, словно мороженое. Джон гулко сглотнул, стараясь дышать не так загнанно, Бекки хихикнула.
- Сними с меня трусики и засунь туда своего дружка, - дала она наставления. – Не бойся, это не больно.
- А нам не нужен презерватив? – спросил Джон в последней попытке быть галантным.
Бекки усмехнулась:
- Если сможешь, вытащи из меня его до того, как кончишь. Если не успеешь, не переживай. С одного раза не обязательно рождаются дети, дурачок.
- Но вдруг ты забеременеешь? – Джон уже стягивал трусы дрожащими руками.
- Тогда ты на мне женишься, - беспечно ответила Бекки. – Ведь женишься?
- Конечно, - искренне пообещал Джон, готовый хоть сейчас предложить руку и сердце. – Можно уже?
- Давай, - Бекки еще раздвинула ноги, согнула их в коленках и потянулась руками, чтобы помочь Джону, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник грозный отец.
Джон в шоке наблюдал за тем, как его член опадает и съеживается.
- Мистер Ватсон, - пискнула Бекки, прикрываясь руками.
Джон распрямился, загораживая ее собой и давая возможность одеться, ощущая себя жалким и нелепым, в стянутых до колен трусах с безвольно висящим пенисом. Запоздало прикрыв пах ладонями, Джон проводил взглядом выбегающую из комнаты Бекки. Из-за плеча отца на него смотрела Гарри и перепуганная мама.
- Все вон! – взревел отец, опомнившись.
Внизу хлопнула дверь, и Джон вздохнул с облегчением, понимая, что по крайней мере, Бекки не убьют. Мама и Гарри исчезли, а отец шагнул в комнату, закрывая за собой дверь. У него было красное лицо и свирепо выпученные глаза. Никогда еще Джон не видел его таким отталкивающе неприятным.
- Паршивец! Грязный ублюдок! Ты мне не сын! – засипел отец, трясущимися руками расстегивая ремень на брюках. – Зря я тебя не порол в детстве. Вырастили на свою голову мерзавца, - его руки с волосками на костяшках пальцев, походили на толстых гусениц. – Ну что ж, пора заняться твоим воспитанием…
В воздухе свистнул ремень и приложился медной пряжкой по голой коже бедра, обжигая до слез. В тот день отец впервые избил Джона ремнем. Избил так, что тот не мог ходить в школу. С ним никто не разговаривал. Ел Джон отдельно и только раз в день. Отец заставлял его молиться, простаивая на коленях перед распятием, а по вечерам, снова снимал ремень и бил. Это продолжалось около месяца, по истечении которого Джону разрешили выйти из дома, чтобы сходить на исповедь. Падре Маккинон лишь сочувственно покачал головой, налагая епитимью, а потом долго беседовал с отцом, вразумляя и наставляя. Избиения прекратились, Джон вернулся в школу, но отчуждение в семье сохранились. Джон оказался на положении прокаженного. Даже Гарри старалась не смотреть на него, избегая общения. Как Джон доучился в школе этот год, он предпочитал не вспоминать. На выпускной он не пошел. Выбирая для себя ВУЗ, Джон точно знал, что уедет подальше. Оценки позволяли рассчитывать на стипендию, и когда Лондонский университет ответил готовностью принять Джона, он уехал не задумываясь. Провожать его никто из родных не пошел. Больше ни с отцом, ни с матерью Джон не общался. Гарри еще некоторое время жила в Шотландии с родителями, но потом также уехала в Лондон, где встретилась с братом, наладив утраченный контакт.
- Ну что, я удовлетворил ваше любопытство, Шерлок? – интересуется Джон.
- В какой-то мере, - кивает тот, из-под опущенных ресниц наблюдая за Джоном и тем, как нервно тот тискает в пальцах ручку. – И эта история как раз в лучших традициях Стивена Кинга, не находите?
- Вы, кажется, говорили, что далеки от литературы, - напоминает с вызовом Джон.
- У Кинга неплохо показана психология преступников с психическими отклонениями или зависимостями, - роняет Шерлок. – И мы так и не добрались до вашего первого сексуального опыта. Все это лишь прелюдия…
Джон вздыхает:
- Мне ведь не удастся отвертеться?
- Боюсь, что нет. Мы с вами люди слова - уговор есть уговор.
- Ваше отношение ко мне изменится в худшую сторону, - с сожалением произносит Джон. – А мне оно ценно…
Едва заметная улыбка трогает губы Шерлока:
- Вряд ли есть что-то, что заставит меня думать о вас плохо, Джон.
- Хотел бы я, чтоб это было так, - задумчиво говорит тот, - но раз вы настаиваете, что ж, щадить себя не буду.
В университете Джона заселили в комнату второкурсника Кларка Честертона, который не произвел поначалу на Джона особого впечатления. Кларк был высокий, тонкокостный, изящный, словно девушка, со странной смесью красоты и необычности: пепельные, будто седые волосы, серые глаза, мелкие черты лица, светлая кожа. По характеру он приближался к меланхолическому типу, был сентиментально чувствительным и по-детски обидчивым. Они довольно быстро сошлись. Джон со своим спокойствием и безграничным терпением уравновешивал редкую импульсивность соседа по комнате, а тот своей эмоциональностью и внутренней реактивностью вовлекал его в бурную университетскую жизнь. Отношения их изменились после одной из университетских вечеринок, когда Джон, заскучав, вернулся в комнату и застал там Кларка в объятиях Роззи Перкинс. Обнаженные переплетенные на кровати тела в лунном свете выглядели до невозможности прекрасными во взаимном желании и искренности. Комнату наполняли вздохи и невнятное бормотание, которое принято считать любовным разговором. Джон смутился собственного любопытства, попятился, налетел на косяк и чертыхнулся. Кларк мгновенно оторвался от вылизывания прелестей Роззи и оглянулся, встречаясь взглядом с Джоном. Роззи буркнула:
- Да проваливай уже, - ее срывающийся голос показался грубым.
Джон потянулся рукой к двери, нашаривая ручку.
- Стой, - Кларк отстранился от Роззи, поднимаясь, открывая собственную наготу и возбужденность Джону, - не уходи, - произнес спокойно, и повел рукой в сторону беспутно раскинувшейся Роззи, - хочешь? Присоединяйся, - он говорил серьезно и даже сделал шаг навстречу Джону, чтобы удержать того.
Джон посмотрел на Роззи, ее поднимающийся и опускающийся живот, возвышающиеся соблазнительными холмами груди и теряющееся в темной поросли лоно, и помотал головой. Он не хотел Роззи, но был возбужден. Взгляд опять прикипел к Кларку, его стройному подтянутому телу, идеальному красивому члену, чуть покачивающемуся и сочащемуся смазкой, которая длинной вязкой нитью тянулась вниз. Тяжело сглотнув, Джон отступил на шаг, собираясь сбежать, но Кларк понял и его намерение, и этот темный наполненный желанием взгляд, быстро пересек комнату и схватил за руку, удерживая.
- Роззи, убирайся, - велел ей властно, глядя в глаза Джону и касаясь сочащейся головкой рубашки Джона в районе живота.
- Ты с ума сошел, Кларк, - возмутилась девушка, - я готова, а ты прогоняешь… Ради какого-то козла…
- Проваливай, Роззи, - повторил невозмутимо Кларк, - это МОЙ Джон.
Джон явно под каким-то гипнозом наблюдал за тем, как девушка оделась, злобно плюясь руганью, и выскочила из комнаты. Кларк улыбнулся, когда она хлопнула дверью, и приглашающе развел руки в стороны:
- Иди ко мне, Джон, - и Джон сам не понял, почему шагнул в объятия этого странного парня.
Это был его первый раз, самый-самый первый раз. Девственник Джон, сгорая от нетерпения и страсти, неумело подготовил Кларка и вошел в него, наверняка причиняя боль. Контролировать себя получалось плохо, Джон едва сдерживался, чтобы не начать вколачиваться в узкого и горячего Кларка, но тот лишь стонал, сам насаживался и просил не осторожничать. Секс оказался фантастическим. Джон кончил бурно, едва не потеряв сознание, почти одновременно с Кларком, о котором, в силу неопытности, даже позаботиться толком не смог, но все случилось само собой. Позже они лежали в объятиях друг друга, и Кларк, нежно гладя и целуя Джона, сказал, что тот был великолепен. У Джона глаза намокли от благодарности и переизбытка чувств – Кларк казался принцем из сказки. Этой ночью Кларк еще многому научил Джона, и утром Джон действительно стал ЕГО Джоном. Впрочем, сказка оказалась не совсем такой, какой должна была быть. Очень скоро выяснилось, что Кларк не способен к моногамии. Он утверждал, что влюбился в Джона сразу же, но при этом считал, что заниматься сексом с одним и тем же партнером скучно, что для обоюдного счастья нужно разнообразие. Кларк был очень убедителен, и Джон ему поверил. Именно Кларк ввел его в мир флирта и соблазнения, научив снимать девушек и парней на одну ночь. Любимой забавой стали их совместные походы «на охоту», как называл это Кларк. Они заваливались в какой-нибудь клуб, кафе или на студенческую вечеринку, выбирали себе жертв, независимо от пола, и делали все, чтобы уйти вместе с ними. Чаще всего они занимались сексом на глазах друг друга, иногда втроем, иногда и вчетвером, но после, когда лишние уходили, засыпали вместе. Этот нон-стоп продолжался года два, а потом случилась закономерная трагедия. Они подцепили двух девчонок в баре, отлично провели с ними время в квартире одной из них, а потом собрались уходить. Кларк спустился первым, чтобы покурить на улице в ожидании такси, Джон задержался, одеваясь, а когда спустился, нашел Кларка зарезанным в луже собственной крови. Джон ничего не смог сделать. Позднее полиция выяснила, что убил Кларка ревнивый друг одной из девчонок, с которой они кувыркались в тот последний раз. Джон был потрясен и потерян. Оказалось, что за два года Кларк стал для него ВСЕМ. После этого Джон даже не пытался вернуться к прежнему образу жизни, погрузился в депрессию, из которой смог выбраться только благодаря учебе и оказавшейся рядом Гарри, которая всеми силами поддерживала его. Больше он с парнями не встречался, да и с девушками долго не мог завести длительных серьезных отношений.
Джон замолкает, сжимая ручку, глядя куда-то в пол. Блокнот закрыт, лежит на коленях, забытый и ненужный. Такое облегчение для Шерлока.
- Вы любили его, Джон? – спрашивает осторожно, не будучи уверенным, что вопрос допустим в рамках их едва установившихся отношений.
Джон пожимает плечами:
- Наверное, да. Хотя о том времени сейчас вспоминать стыдно. Переоценка поведения прошла как-то незаметно. Да и сам я, собственно, моногамен, в отличие от Кларка. Думаю, мы не были бы счастливы в итоге и рано или поздно расстались, - Шерлок удовлетворенно кивает. – На самом деле я жалею о подобной откровенности, - говорит расстроенно Джон, в задумчивости крутя в пальцах ручку и так и не поднимая глаз на Шерлока: - Сегодня мы перешли условную границу доктор-пациент.
- Вы забываете, что я не претендую на роль вашего пациента, - возражает Шерлок удовлетворенно, пытаясь разложить на составляющие то, что ощущает после рассказа Джона – боль, сочувствие, ревность…
- Но я претендую на роль вашего доктора, - печально возражает тот.
В комнате становится душно.
- Вы не будете против, если я окно приоткрою? – интересуется Шерлок.
- Да, конечно, - кивает Джон.
Шерлок поднимается, направляясь к окну, поворачивает ручку и тянет на себя, бросая любопытный взгляд на собственные окна, а затем пространство вокруг истончается и меркнет.
- Как вы себя чувствуете, мистер Холмс? – голос Сары приводит его в чувства.
Шерлок открывает глаза и оглядывается. Он полулежит в собственном кресле. Окно распахнуто, ворот рубашки расстегнут. Лицо Сары обеспокоенное, в руках она держит стакан с водой и ватку с нашатырем. Кресло Джона пустует.
- Что со мной? – спрашивает Шерлок, отодвигая настойчиво протягиваемую ватку с острым запахом. – Что случилось?
- Вы потеряли сознание, - терпеливо объясняет Сара. – У вас случалось подобное раньше? Вы завтракали сегодня? Не страдаете какими-нибудь припадками?
Шерлок отрицательно качает головой, берет стакан с водой и выпивает ровно половину. Он отлично себя чувствует, анализируя произошедшее. Данных определенно не хватает.
- А где Джон? – в душе волной поднимается беспокойство.
– Он у себя, расстроен, - поясняет Сара, морщась, словно говорить об этом ей неприятно. - Сильно разнервничался, когда вы потеряли сознание. Вы долго не приходили в себя, - Шерлок автоматически бросает взгляд на часы на журнальном столике, запоминая время. - Я провожу вас до дома и рекомендую вызвать лечащего врача. И обязательно поешьте. Голодные обмороки до добра не доводят.