Сае не хотелось проделывать путь домой лишний раз. Она не лелеяла себя мыслями о том, что ей не придется возвращаться на поле после разговора рыцаря с ее семьей. Господин, представившийся Элом, немного пугал ее. От него исходила некая мощь, заставлявшая ее тело покрываться гусиной кожей при каждом взгляде на него, но вражды она не чувствовала. Потому, положившись на судьбу, Сая покорно вела его к своему дому.
Ее мысли прыгали от одного к другому. Она беспокоилась о Малышке, оставленной с двумя неприятными на вид людьми, ей было беспокойно о том, что скажет мать, увидев, что дочь ушла с поля и привела незнакомца в их дом. Боялась, что эта задержка заставит ее вернуться к ужину поздно, и ей могут снова ничего не оставить. Все эти мысли тяжелым грузом ложилось на хрупкие плечи Саи, заставив ее понурить голову.
Заметив, что девочка начала отставать, Эл подумал, что он слишком быстро идет, и сбавил темп. Хоть до дома осталось совсем ничего, но он решил не спешить, стараясь подстраиваться под шаг ребенка, хотя с его ростом это было не просто.
Пока они шли к дому волосы девочки, которые он решил, что собраны в косу, а на самом деле были всего лишь убраны за халат – растрепались. Хоть длина их была почти до пояса, сказать, что они ее красили, было нельзя, так как те больше походили на солому чем на то, что должно называться волосами.
Перестав оценивать внешность ребенка, разведчик посмотрел вперед.
“Мдя, сарай!”
Именно такое сравнение пришло Элу в первую очередь, когда девочка подвела его к дому, в котором жила. Обветшалая крыша, прохудившаяся дверь, множественные следы неумелого ремонта, и ко всему прочему закрытые ставни, что придавали жилищу столь убогий образ. Эл не стал стучать, боясь, что своим неловким движением может сломать дверь, потому предоставил все девочке, пропуская ее вперед.
Поднявшись по лестнице, хватаясь за сучковатые перила, она осторожно постучала и открыла дверь, проходя внутрь виновато произнося:
- Мама, я вернулась!
Из соседней комнаты послышались звуки, после чего из-за угла показалась немолодая женщина, обмотанная в шерстяные тряпки и косынке скрывавшей ее волосы. Она уже хотела задать дочери обоснованный вопрос: “почему та так рано вернулась”, но, увидев за ее спиной укутанного с ног до головы в плащ гиганта, икнула и лишь выдавила из себя:
- Ой...
Эл с трудом протиснулся через порог, не решаясь углубляться внутрь жилища, так как потолки его были слишком низкими и не предназначенными для людей такого роста, но и со своего места он мог спокойно оглядеть бедную обстановку. Если снаружи здание выглядело ужасно, то внутри всюду была видна женская рука: утварь не разбросана, грязи не видно, на столе было разложено несколько пучков трав, которыми по все видимости женщина сейчас и занималась, прежде чем он побеспокоил ее своим присутствием.
Эл не собирался разводить демагогию, так как для этого у него все равно не хватило бы словарного запаса. Он думал просто вручить узелок, попрощаться и уйти, а потому постарался сделать все как можно быстрее. Протянув руку с мешком, в котором, по мнению спутников, было полно еды, он сказал застывшей от удивления женщине:
- Брать! – для данного действия компьютер смог подобрать только это слово, отображая суть значимости, и он не видел в нем ничего дурного, произнося его, но для женщины услышавшей это, оно имело несколько другое значение.
Осторожно приняв мешок, по недоразумению который называли узелком, женщина развязала его и заглянула внутрь. Глаза ее раскрылись настолько широко, насколько это было возможно, оттого, что она увидела в мешке. Зерно, овес, желуди, сушеные яблоки, сыр, корка хлеба, вяленая рыба, мешочек гороха и несколько морковей. Это были сокровища, и она понимала, что с ними никто не расстанется просто так. Взглянув на стоявшую рядом с незнакомцем исхудавшую старшую дочь, и вспомнив о двух других детях, мать не колеблясь, для себя решила все очень быстро. Прижав мешок к груди, женщина решительно сказала:
- Хорошо, забирайте!
“Что? Забирайте? Это ты забирай дура, тебе отдаю”, – обругал Эл непонятливую женщину, но прежде чем до него дошел смысл сказанных слов, раньше поступили результаты эмоционального фона присутствующих. Тоска, обида, смирение и удивление кого-то за стеной.
Услышав слова матери, Сая побледнела. Она поняла, что сейчас перед ней происходило, и оттого ей было так больно, что мать с такой легкостью отказалась от нее, но, взглянув на лица появившихся из-за угла голов, маленького Касса и Роберты, Сая смогла понять свою мать. Она догадывалась, что было в мешке, и как бы ей не было больно, старалась простить стоявшую перед ней женщину, что не осмеливалась взглянуть в ее сторону. Она не знала, какой бы выбор сделала сама, окажись на месте своей матери, но оттого что она ее понимала, легче не становилось. Сае с большим трудом удалось подавить в себе желание броситься матери к ногам, и большую роль в этом сыграли не понимающие в происходящем взгляды брата и сестры. Проглотив тяжелую обиду, Сая в последний раз посмотрела на мать, желая встретиться с ней лицом, но этого не произошло. Опустив глаза, она приняла свою судьбу. Единственным кто еще не был в куре оставался виновник происходящего.
Эл не сразу заметил глядящих из-за угла детей. Переключившись на лицо женщины, он отметил в ее глазах решимость, а справа от него ключом бил фонтан обиды. Сделав небольшой поворот в сторону девочки, чтобы суметь разглядеть ее, он увидел, как та прячет глаза, уставившись в пол, но от его аппаратуры нельзя было спрятать эмоции, хотя любому взглянувшему в эту минуту на ее лицо никакая аппаратура бы не понадобилась, чтобы понять творившееся у девочки в душе.
“Ой дуры...”, – мысленно улыбнувшись из-за сложившегося недоразумения, Эл собрался уже все объяснить женщине, что все происходящее в эту минуту лишь заблуждение, но остановился задумавшись, прежде чем что-либо сказать.
“Трое детей, возможно, есть еще кто-то. Старшая работает на поле, на котором ни хрена не растет и не вырастет. Скорее всего, она там даже помрет а, глядя на то с какой легкостью мать только что отказалась от своего ребенка, можно здраво судить, что ее смерть даже не заметят. Пропала да пропала. Есть нечего, кормить всех надо. Если оставить все как есть, в конце концов, это не мое дело, страшилка долго не протянет, – взглянув еще раз на девочку, оценивая ее внешний вид, Эл продолжал размышлять: – После того, что сейчас выкинула эта мамаша, девчонке этот день будет уже не забыть, а потому либо сбежит, и помрет где-нибудь от голода, учитывая положение дел вокруг, или повеситься после такого. А так и мать вроде понять можно, этой еды на троих, или сколько их там на самом деле, хватит дольше, чем на четверых. В общем, похоже, я только хуже сделал, – воображаемо почесав затылок, рассудил Эл. – Не надо было мне сюда переться, надо было на поле девчонке дать мешок да идти дальше. Вот что значит благими намерениями дорога в ад вымощена. Идиот!”
Эл понял, виновником чего он стал, и чем это в последствии выльется для семьи, а точнее, для Саи. Единственным на данный момент правильным поступком было принять ответственность за свои действия, что он нехотя, но сделал.
Ощутив, что молчание с его стороны затянулось, Эл тяжело вздохнул. Еще раз взглянул на страшную девочку, лицо которой скрывали длинные каштановые волосы, выглядевшие словно парик, он скомандовал:
- Идем!
Здесь больше незачем было оставаться, и где-то глубоко внутри он надеялся, что ребенок за ним не пойдет.
Сая украдкой уголком рукава вытерла появившиеся из глаз дорожки и, стараясь не поднимать головы, вышла вслед за рыцарем на улицу. Не так она себе представляла сегодняшний вечер, не так. Она уже знала о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, и понимала, для какой цели могла понадобиться одинокому рыцарю, а значит и мать, не могла об этом не знать.
“Наверное, он очень богат, раз так свободно отдал за меня столько еды, – взглянув на свои замызганные волосы, усмехнулась про себя Сая. – Те двое, наверное, его оруженосцы или слуги, наиграется – отдаст им”, – улыбнувшись сквозь слезы, представила она свое незавидное будущее.
Обдумав, Сая гордо подняла голову и уперлась взглядом в спину гиганта, твердо приняв решение уйти этой ночью.
“Пусть играют с моим телом, когда душа будет далеко”.
Пока она размышляла об этом, невидимые датчики оценивали ее эмоциональное состояние. Эл мог только догадываться о мыслях девочки, но чувства понять мог.
Пройдя половину пути, он вспомнил, что ребенок все-таки на грани дистрофии, а он заставляет бегать ее туда обратно.
Резко остановившись, он почувствовал сзади легкий толчок.
Сая не ожидала такой резкой остановки от рыцаря и, не успев затормозить, слегка врезалась в него.
“Почему? Почему он остановился?! Мы ведь еще не дошли?” – мысли наводили ее только на одно, хозяин новой игрушки решил воспользоваться своим правом прямо сейчас. От этого ее тело затрясло, и она попятилась, делая шаг назад, но тяжелая рука остановила ее, вынуждая сесть под навалившейся тяжестью.
“Боже, боже... помоги мне!”
Солнечный луч ударил ей по глазам когда, опускаясь на землю, она задрала голову вверх.
Увидев, что девочка села, Эл решил последовать ее примеру. Сесть на пятую точку в защитном скафандре было не так легко, потому он просто присел на корточки, доставая из нагрудного кармана два пакета с жидкой едой запрятанные в качестве неприкасаемого запаса. Он до самого конца не собирался делиться столь энергетическим провиантом, но случай был неординарным, а потому решил не жадничать.
Открыв одну пачку, он протянул ее девочке:
- Еда! Ты слабая!
Открыв вторую, он на своем примере показал, что нужно делать с пачкой, постепенно выдавливая из длинного горлышка содержимое. Под капюшоном она не видела, как он ел, но зато отчетливо слышала.
Отбросив гордость и страх, Сая уверенно, как ни в чем не бывало, взяла тюбик в руки и, не рассчитав силы, под сильным напором выдавила содержимое, запачкав руки и попав себе на лицо.
“Была грязная и страшная, а теперь чумазая грязная и страшная. Ну на кой мне это надо?! К черту, сплавлю ее, как только представиться возможность”, – рассуждал Эл, наблюдая, как девочка слизывает с грязных пальцев жидкую еду. Защитное стекло было убрано, и лишь капюшон скрывал его лицо, а потому он мог с легкостью почувствовать набор запахов, витающих в воздухе. Один из них исходил от немытого тела ребенка, а второй от ее вонючего халата из шерсти неизвестного животного. Ненадолго он задумался, стоит ли на время путешествия передать кличку морфа это девочке, но потом отбросил эту идею как дурацкую.
Взглянув на следы от мокрых дорожек на запачканном лице и на то, с каким гордым отрешением она пытается есть, Эл отругал себя за свои глупые мысли.
“Этой девочке досталось от жизни, а ты все шутки шутишь... да уж, к такому меня не готовили!” – вздохнул про себя Эл.
Когда с едой было покончено, он первым поднялся на ноги, сообщая тем самым, что им нужно идти дальше.
“Не здесь! Слава богу, не здесь! – радовалась Сая. – Хочет поиграть в доброго господина, а когда потеряю бдительность, тут и сказке конец. Только бы он не отдал меня на месте своим людям, только бы дождаться ночи”.
Но и добравшись до места, где она оставила Малышку, ничего не произошло. Люди рыцаря правильно рассудив, о бессмысленности продолжать по темени путь, к их приходу разожгли костер. Солнце уже клонилось к зениту, а потому решили разбить привал прямо на том месте, где стояла ее лошадь.
Увидев господина без узелка и девочкой рядом с ним, бывшие разбойники горько вздохнули, но ничего не сказали. Расположившись у костра, Марк выудил из своего походного мешка скудные остатки еды, разделив их с товарищем. Сае он ничего не предложил, но она и не расстроилась, до сих пор ощущая жар во всем теле от угощения, которым поделился с ней рыцарь. Давно она не чувствовала себя так хорошо и сытно, от этого дурные мысли стали постепенно отходить.
С каждым часом на улице становилось все прохладнее, и хоть она привыкла ходить босиком по полю, провести ночь на улице без обуви в одном шерстяном халате, было для нее слишком. Сейчас ее грела энергия от еды и тепло костра, но что будет ночью, ей было страшно себе представить.
“Как бы кто-нибудь не решил согреть себя мной, – подбирая под себя ноги, подумала Сая но, глядя на безразличные лица присутствующих, ее осенило, и она принюхалась к своему халату, после чего тут же прыснула в кулачок от смеха. – Ну и запашок. Думаю этой ночью я никого не заинтересую”.
“Весело? – подумал Эл, считывая эмоциональный фон присутствующих. – Похоже не всем!” – переведя взгляд на своих спутников, заключил он.
Притянув к себе мешки с трофеями собранные Марком и Батом, Эл принялся отсеивать зернышки от плевел. Три пары сапог были слишком большими для ребенка, но чтобы провести ночь, этого было достаточно. Отложив подходящие сапоги в сторону, он выудил замызганные кровью штаны, кожаную куртку, по недоразумению называвшийся доспехом, и шерстяной плащ, после чего, убрав ненужные вещи обратно, передал оставшиеся Сае.
- Брать!
Сая даже вздрогнула от раздавшегося за спиной механического голоса. Повернув голову, она увидела перед собой вещи явно снятые не с живого человека, но для нее это не было откровением.
Приняв одеяние, она как умела, поблагодарила рыцаря, сложив руки между собой и поклонившись, после чего без колебаний принялась облачаться в полученную одежду.
Отойдя от костра, чтобы тени хоть немного скрыли ее, она накинула поверх своего халата кожаную куртку, максимально затянув на ней шнуровку. Задрав подол, одним движением запрыгнула в широкие мужские штаны, после чего уже натянула сапоги.
Все для нее было громоздким и висело как на чучеле. Пока она возвращалась на свое место, с нее пару раз чуть не спали штаны, пока один из людей рыцаря не передал ей веревку, чтобы та смогла подпоясаться ими, что она и сделала. Вид у нее был удручающим, но в компании это всем подняло настроение.
- Ну и видок у тебя малявка! Ха ха ха... – рассмеялся Бат, глядя на облачение Саи. Даже Марк не смог сдержать улыбки, лишь их господин остался невозмутим.
- Я Марк, а это, – указывая большим пальцем в сторону товарища, – Бат!
- Сая! – чуть поклонившись, выказывая уважение младшего к старшим, представилась девочка.
- Наш Господин рыцарь-маг. И чтобы ты себе не думала, знай – наш Господин шуток не любит. Знаешь с кого эти вещи?! – ткнув на ее одежду, задал риторический вопрос Марк. – С людей графа Себастьяна!
Услышав слова мужчины, Сая встревожилась. Про нрав и силы, скопленные в замке графа, не слышал только глухой, а значит рано или поздно месть графа застигнет этих людей. О чем они думали, когда посмели поднять руку на его солдат?! Хотя, ощущая мощь и силу, исходящую от рыцаря, она допускала возможность, что, такой как он, сможет с этим что-нибудь сделать.
“Сая, Сая. Ну что за день сегодня”, – мысленно покачала головой девочка, стараясь никак не выдать своих истинных эмоций, после того, что она услышала.
- Наш Господин не местный, – переглянувшись с Марком, начал Бат, ища в его взгляде поддержку, – потому мы помогаем ему выучить наш язык. Так что если ты чего-то не поймешь, не спеши реагировать, сначала поинтересуйся у нас.
После разъяснений рыжебородого мужчины, Саи поняла, почему рыцарь столь немногословен и чуть легче вздохнула.
“Может, они не такие уж и плохие люди?! Напридумывала себе бог знает чего... но тогда зачем я ему?”
- Так что слушайся нас, – встрял в разговор Марк, – а когда нас рядом не будет, помогай с языком Господину!
Прозвучало это немного двусмысленно но, не видя, что кто-либо из них улыбается, Сая чуть расслабилась, а когда разговоры закончились, пододвинулась ближе костру, чтобы согреться и постараться побыстрее уснуть.
Эта ночь выдалась для нее напряженной. Каждый шорох заставлял ее тело напрягаться, ожидая худшего но, открывая глаза, убеждалась, что все продолжают мирно спать, и лишь рыцарь, сидя на импровизированном стуле из своей поклажи, молча взирал на нее.