– Кто-то рассказывал мне, – продолжил Игнат с иронией, – что люди могут любить друг друга и вполне сносно жить вместе. Почему бы не проверить это утверждение на практике?
– Но ты сказал, что у нас нет будущего, – закусила губу.
– Его и не было до сегодняшнего дня. Пока ты отказывалась говорить даже о своих чувствах, как я мог надеяться, что у нас что-то получится? Да ты скорее выгоришь дотла, чем признаешься мне хоть в чем-то, чем начнешь обсуждать со мной свои проблемы. Ты в любой момент могла рвануть куда подальше, только бы оставаться закрытой книгой.
Фирсанов поднялся и помог подняться мне, а затем поцеловал так жарко, что во мне вскипела кровь, а в ушах зашумел прибой. Такие поцелуи просто не должны заканчиваться, но он оторвался, чтобы продолжить:
– Но раз ты смогла пересилить себя в такой малости, как признание в любви, то у меня нет сомнений: всё получится.
Я отодвинулась от него, чтобы не сойти с ума от умиления и окончательно не расплавиться от жара, что пронзал грудь; от всей нежности, что скопилась во мне к этому мужчине.
– Особо не обольщайся, возможно, во мне говорят гормоны.
– Что ж, тогда я обожаю тебя и твои гормоны. А теперь пора собираться на работу, иначе сестра прибьет меня за непунктуальность. А ещё говорят, что директорам всё можно, – проворчал он недовольно и припечатал мой лоб поцелуем.
Когда Игнат ушел, время остановилось, и признание, которое совсем недавно казалось единственно верным, внезапно стало бессмысленным и жалким. Зря он считал, что моя боязнь признаться в любви – некая надуманная проблема. Нет, это было много опаснее. Но Фирсанов не услышал мою мольбу о помощи, а я не стала настаивать.
Я вспоминала наше знакомство, борьбу характеров, вечную схватку. И до одури испугалась, что сейчас мы обмякнем, разомлеем в сахарном сиропе из чувств и перестанем быть самими собой. Что любовь в нас заменит страсть, но после она исчезнет, и не останется ничего, что нас связывает. Ничего, кроме разочарования.
«Я тебя люблю» – опасная фраза. Когда-то давно папа признавался нам с братом в любви, а после развода с мамой перестал отвечать на звонки. Когда-то мама теребила нас за щечки, а потом умотала в Европу, предоставив нас самих себе. И у меня была первая любовь, но она закончилась желанием утопиться от безысходности. Чувства Дениса и Алекса привели их к тому, что они вынуждены бесконечно скрываться за маской хороших знакомых. Все мы заложники тюрьмы под названием «Любовь». Мне неспроста казалось, что именно она рушит отношения, выжигает их до пепелища.
Внезапно мне стало невыносимо душно в этом доме. Все демоны, населяющие его стены, ожили и заголосили, вздумали схватить меня и навечно пригвоздить к Игнату. Запереть в темнице имени чувств, которые неминуемо угаснут.
Это был ненормальный, неконтролируемый страх на грани паники. Практически истерика. Взрыв эмоций. Я сама не помнила, как собирала чемодан и выводила на листе бумаги ручкой: «Игнат, всё-таки я запуталась в себе. Мне очень страшно. Я боюсь ошибиться и боюсь сделать тебя несчастным. Съезжу домой, чтобы переспать со своими мыслями. Пожалуйста, не мешай мне. Обещаю, никаких глупостей. Кира»
Не знаю, уезжала ли я ненадолго, на пару дней или навсегда, но голова кружилась, когда я прыгала в такси, воровато озираясь.
Возможно, мною двигали не человечьи, но звериные инстинкты. Врач неоднократно повторял, что зверь в моем ребенке будет брать надо мной верх, и нужно попросту научиться отделять животное от разумного. Всё так, но…
Мне хотелось свободы! Свободы от темных глаз и опустошительных поцелуев. Свободы от человека, от его голоса. От болезни, что именовалась «Фирсанов Игнат» и медленно пожирала изнутри.
Такси увозило меня из коттеджного поселка, а я ощущала себя одинаково безумной и счастливой. Улыбалась как дурочка, провожая взглядом богатые дома. В теле поселилась такая легкость, будто я годами была заложницей узкой клети, но наконец-то вырвалась на волю, где расправила крылья, готовясь взлететь.
***
Я не была в этой квартире несколько месяцев. Если мы и встречались с Денисом, то выбирали нейтральные места типа ресторанов или парков, устраивали посиделки у Фирсанова, тусовались с Алексом и его друзьями-оборотнями. Но мне не хотелось возвращаться сюда. Дом детства показался особо унылым и серым, когда я отворила дверь. Рассеянный полумрак встретил меня как давнюю знакомую, окутал собой. Интересно, как отреагирует на меня влюбленная парочка?
Отреагировала она не очень, ибо сидела на кухне и тихо-мирно попивала кофе (даже слишком тихо), когда я вкатилась туда с чемоданом и боевым настроем.
– Ой, а чего вы не на работе? – потупилась.
– Взяли денек, чтобы кое в чем разобраться. – Денис почесал в затылке. – А ты почему здесь с чемоданом?
Алекс усадил меня за стол и критически оглядел, выискивая что-то, понятное ему одному.
– Да я решила на время съехать от Фирсанова, – потупилась ещё сильнее, потому что Денис и Алекс издали одинаковое «Что?!!» – Ну, обдумать всё, решить, как жить дальше.
– Вы поговорили с Игнатом? – Алекс присел передо мной на корточки.
– Практически, – кивнула я. – Но это запутало нас ещё сильнее. Теперь мне кажется, что мы полюбили друг друга и поэтому расстанемся.
Алекс попытался ещё что-то сказать, но Денис положил руку ему на плечо:
– Разреши мне самому объяснить сестре, почему она ненормальная и умрет от одиночества, окруженная двадцатью кошками?
Его партнер кивнул и сел за стол, с невозмутимым видом попивая кофе, а я впервые за долгое время разрыдалась на груди у брата.
– Я запуталась. Сегодня призналась Игнату в любви, а теперь мне кажется, что не только не люблю его, но и ненавижу за то, что он отобрал у меня свободу.
– Тяжелый случай. – Денис погладил меня по волосам. – Перестань причинять ему боль. Люби и будь любимой, в конце-то концов.
– Легко сказать… – Я прикрыла веки, окончательно утомившись от собственных переживаний.
– Сделать ещё легче.
– Я надеюсь, ты вернешься к Игнату до полнолуния? – всё-таки не выдержал и вклинился Алекс. – Ты ведь не забыла о вашей связи?
О нет! Он опять за своё. Алекс считал меня чуть ли не символом веры в лучшее для всех оборотней, что были лишены стражей. Ибо если Фирсанов Игнат нашел своего, то и другие смогут.
Кроме того, мы постоянно обсуждали, будут ли какие-то особенности у нашего ребенка из-за того, что он рожден от союза оборотня и стража? До сих пор историй об этом не было, ибо стражей и так можно было пересчитать по пальцам, а уж семей они с оборотнями никогда не строили.
– Не забыла, я крута как супергерой, ибо облегчаю его обращения.
– Не смешно. – Алекс покачал головой. – Ему будет трудно без тебя физически. Не лишай его стража из-за своих прихотей.
– Алекс, не лезь ты к ней, – взмолился Денис, и его партнер тотчас хмуро насупился. – Кира – взрослая девочка, она постарается разобрать сама со своими тараканами и уж точно не предаст Игната.
Я кивнула.
Ребята ещё не знали, что я уже его предала.
***
Предчувствие неотвратимого настигло Фирсанова Игната по пути с работы, где он задержался допоздна. Когда он входил в тихий дом, то поджилками чуял: что-то не так. В гостиной горел свет, но Киры не было, зато сестра сидела на диване и, попивая вино из бутылки, крутила в руках какое-то письмо.
– Кира ушла, – заявила Ирина вместо приветствия.
– Куда? – не понял Игнат, озираясь по сторонам.
– Видимо, уехала к себе. Запуталась в себе и пообещала не глупить. Почему-то мне кажется, что она не планирует возвращаться. На.
Одновременно она передела ему и бутылку, и изрядно помятое письмо, которое Игнат перечитал трижды перед тем, как скомкать и бросить на пол. От бессильной ярости его всего колотило дрожь, но он нашел в себе силы не рвануть сейчас же к Кире, чтобы трясти её за плечи до тех пор, пока из хорошенькой головы вывалится вся дурь.
– Когда-нибудь я её убью, – простонал Игнат обреченно.
– Пей, – посоветовала Ирина.
Глава 4. Прочь из моей головы
Бывает, смотришь на человека и явственно представляешь, как у вас с ним всё складывается. Видишь его рядом с собой. Готов выделить для него место не только в гардеробной, но и в своей судьбе. Ты, конечно, до последнего сопротивляешься, но эта картинка – совместного будущего – никуда не исчезает.
А бывает наоборот: ты смотришь на человека, и всё в тебе отторгает ваше единение. Нет, я пытался. Выдумывал какие-то планы. Пытался договориться. Злился, конфликтовал, но мирился и раз за разом шел на диалог. Потому что понимал: нас объединяет нечто большее, чем страсть.
Увы, Кира отказывалась сближаться.
Полгода мы притирались с ней, сглаживали острые углы. Мы ломали наш карточный домик неоднократно, но находили в себе силы выстроить его заново. Мне нравилось, что Кира не была похожа ни на одну девушку, что окружали меня годами. Одинаковые платья, челки, солнцезащитные очки – я путался в них, переставал запоминать имена.
Кира изначально показала свой строптивый характер. Единственная в своем роде. Необходимая. Она тоже была зверем, пусть и другого рода. Мне нравилось бороться с ней за право первенства, громить дом в моменты близости, потому что ни я, ни она не могли уступить друг другу.
Необходимая, но бесшабашная. Женщина, которая никогда не подчинится чужой воле.
Меня пугало, что какой-то момент безумие Киры превратилось в привычку. Она отдалилась окончательно, а я не пытался её остановить. Научился жить нейтралитетом. Не хочет говорить? Не будем. Хочет разбиться в аварии? Пусть так, только без моего участия. Признается в любви и тут же сбегает незнамо куда? Что ж, переживу.
Мне не нравилось быть подопытным кроликом. У любого терпения есть предел, и моё кончилось сегодня. Можно считать, что я сдался. Либо она учится жить сообща, либо нам придется разорвать отношения.
– Ир, почему ты решила, что Кира уехала насовсем? – я отпил дрянного сухого вина, которое просто обожала моя сестрица.
– Не знаю, считай, что прочитала это между строк. – Сестра пожала плечами и закурила очередную сигарету.
Она всегда курила много, когда волновалась. А сегодня она наволновалась на половину пачки и не собиралась останавливаться. В пепельнице уже не было места от окурков со следами губной помады.
– Я должен поехать к ней.
Ира покачала головой.
– Она сама попросила тебя дать ей передышку. Не лишай человека свободы, мой любимый тиран. Захочет вернуться – вернется.
– А если не захочет?.. – я спросил без особых эмоций, скорее с безнадегой.
– Тогда я сделаю всё, чтобы эта женщина осталась лишь досадным воспоминанием.
Тут завибрировал телефон в сумочке сестры. Она, не глядя на экран, ответила на звонок.
– Алло?
В трубке что-то ответили.
– Что? С кем?! Куда?! – возмущенно воскликнула Ира и принялась нарезать круги по гостиной, хвататься за дверную ручку, цокать языком.
Она задавала вопросы, после которых долго молчала и сдвигала брови. Наконец, разговор был окончен. Ира вернулась ко мне и сделала огромный глоток из бутылки.
– А теперь слушай. Твоя ненаглядная Кира уехала. Не знаю, куда, но далеко. С кем? – спросила она скорее себя, чем меня. – С каким-то малознакомым мужиком из бара. Она ничего толком не объяснила, но голос счастливый. Короче говоря, эта дешевка бросила тебя ради первого встречного. – Щеки Иры порозовели от злости. – Она так не сказала, но, черт возьми, эта интонация…
Я пытался осмыслить сказанное, но путался в собственных мыслях. Просто взяла и уехала?.. С незнакомым мужчиной?..
Что за бред?!
Я схватился за свой телефон и начал набирать её номер, но раз за разом нарывался на «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Я не находил себе места. Сходил с ума от ревности и раздражения.
– У неё поехала крыша. Уехать неизвестно с кем и куда! Если что-то случится с нашим ребенком… Я самолично… Никогда не позволю… – Голос сорвался. – Пусть только попробует…
Ира окончательно опустошила пачку сигарет и с тоской посмотрела на меня.
– Возможно, всё наладится.
Впрочем, в её тоне не было уверенности. Я пытался дозвониться до её брата или Алекса, но и они подозрительно молчали, точно знали о намерениях Киры и покрывали её даже сейчас. Через свои связи пытался отследить беглянку по купленным билетам или кредитной карточке, но она словно затерялась среди городов и стран.
– Ира, что ты знаешь про того мужчину из бара?
Сестра задумчиво выпустила изо рта дымное колечко.
– Ровным счетом ничего. Возможно, они познакомились вчера?
Отлично! Вчера познакомилась, а сегодня укатила в неизвестном направлении. Ревность пожирала меня, выедала изнутри. Ничего, рано или поздно это пройдет. А ребёнка я у неё отсужу. К чертовой матери.
Кира стала моей дурной привычкой. А от привычек необходимо избавляться резко и без возможности их вернуть.
Глава 5. Осознание
Мне понадобилось меньше часа, чтобы понять, что не только мы с Игнатом страдаем кризисом отношений. Денис с Алексом общались как-то вяло, старались не смотреть друг на друга, постоянно одергивали себя на половине фразы. Смотрелось это необычно.
– Вы взяли выходной, чтобы разобраться в себе? – приперла к стенке Дениса, который наотрез отказывался озвучивать что-либо о своих отношениях.
Он проворчал что-то типа «Не твое дело» и попытался вырваться на волю, но я впихнула брата в туалет, придавила дверь плечом.
– Подумай хорошенько и ответь ещё раз. – Денис выругался из-за двери. – Вообще-то не только вам можно переживать за чужие проблемы.
– Ладно, – сдался брат, – если тебе так интересно, то да, после моего дня рождения всё совсем не клеится.
– Тебе рассказать причины? – Ответа ждать не стала. – Кому понравится, когда его партнеру советуют поскорее найти невесту? Алексу было очень некомфортно, и надо быть полным придурком, чтобы не увидеть этого.
– То есть ты считаешь, что лучше рассказать всему миру о нас, а потом лишиться работы, друзей и вообще?
– Мне кажется, вам нужно всё обсудить, поругаться, если придется, а потом помириться и жить спокойно. – Ха-ха, разве не это недавно мне советовал Алекс? – Свалите куда-нибудь на денек-другой, дайте себе шанс.
– Думаешь? – Денис поскребся в дверь, и мне пришлось выпустить его наружу.
Короче говоря, мой план по выпроваживанию страдающих мужиков из квартиры был успешно воплощен, когда к вечеру они взяли на работах недельку отпуска и укатили в какой-то загородный отель, предварительно отрубив телефоны.
– К семейному психологу обратитесь, лапочки, если совсем тяжко будет, – улыбнулась напоследок Денису, за что получила легкую оплеуху.
Я осталась в квартире одна с полным бардаком в голове. В дверь позвонили. Ещё и ещё раз. Назойливость начала мне надоедать, и я отворила дверь, вознамерившись послать звонящего так далеко, чтобы он не выбрался оттуда за месяц.
Короче говоря, я открыла, выглянула наружу и… закрылась обратно.
– Это некрасиво, – засмеялся с той стороны бархатистый мужской голос.
– Артем, ты знаком с моим братом, да? – спросила через щелочку.
– Я с тобой знаком, – ответил «личный ангел-хранитель», которого я искренне надеялась никогда больше не встретить. – Впускай, Кира.
Ага, сейчас. Судя по всему, он маньяк-преследователь, а мне даже нечем обороняться. Я добежала до кухни, схватила любимый тесак Дениса, которым тот ничего не рубил, но держал на видном месте. Дверь открыла, вооруженная холодной сталью.
– Какой теплый прием, – восхитился Артем.
– Как ты меня нашел? – Я приблизилась на расстояние вытянутой руки.
– Ты думаешь, в век цифровых технологий это так сложно? Запомнил фирму такси, которая тебя подвозила из бара, у них хранится история оплаты через кредитные карты. Небольшая сумма на руки, и вот конфиденциальная информация о Кире Алексеевне у меня на руках.