Что-то подсказывало, что от этих ОСО проблем больше, чем от Фирсанова, Алекса и вообще всех оборотней вместе взятых. Те хотя бы не высылали мне анонимных писем и не предлагали кого-либо уничтожить.
Я набрала номер Дениса и коротко сказала:
– Дэн, попроси Алекса позвонить мне. Кажется, нам пора помириться.
Он примчался спустя полчаса. Ворвался в квартиру ураганом, долго принюхивался к конверту и перечитывал его содержимое, а в конце уточнил, не замечала ли я в последнее время чего-то странного?
Вот как ему ответить, если в последнее время вообще всё, что окружает меня, полно странностей?
– Что это означает?
Алекс смял письмо в кулаке и с ненавистью бросил его в мусорное ведро.
– ОСО – объединенное сопротивление оборотням, и они многие столетия уничтожают нас только за то, что в нашей крови течет звериная. Им плевать, ребенок это или женщина, старик или инвалид. «Если ты оборотень, то должен быть умерщвлен» – таков их закон.
Меня сковало по рукам и ногам от холода.
– Зачем им я? – промямлила, обхватив себя за плечи.
– Любопытный вопрос, – согласился Алекс, – но есть и другие. Если они выследили тебя или твоего друга, то почему не напали? Какой смысл в письме или таинственной встрече? Пытаюсь с помощью тебя подобраться к твоему другу? – Он потер переносицу. – ОСО гораздо слабее нас, они ведь обычные люди, потому атакуют исподтишка. Наученные отыскивать волков, они нападают вероломно, без предупреждения. Благо, истинные оборотни способны защитить себя. Мне опасаться нечего, поэтому уверен, что ОСО имеет в виду твою связь с новичком.
Я закашлялась. Что за бред? Из пустого места выросла организация, ненавидящая оборотней и готовая что-то сотворить со мной, Фирсановым или кем-то другим. Я уже молчу, что и сами оборотни появились в моей жизни колючей занозой, от которой теперь не избавиться.
– Что делать?
– Мы должны предупредить обо всем твоего друга. Если ОСО охотится за мной, то они умоются своей кровью, но созданный гораздо слабее, – отчеканил Алекс и, не дожидаясь ответа, двинул в коридор, где натянул куртку и влез в кроссовки.
– У меня есть одно «но». – Я застыла в дверях кухни. – Я не собираюсь участвовать в ваших разборках.
Алекс подлетел ко мне точно коршун, впился ногтями в предплечье. Его взгляд сверлил мой подбородок.
– Меня это не волнует. Спираль закручивается на тебе, Кира. Будь добра, оставь свои капризы и помоги своему другу выжить. Большего я от тебя не требую. Ты всё уяснила?
Я молча кивнула.
***
По пути к машине Алекса мы встретили Гену, который вроде бы и не шел в нашем направлении, но, завидев меня, обрадовался и помахал рукой.
– Вот так встреча! – Он преданно заглянул мне в глаза. – Здравствуйте, Геннадий.
Протянул Алексу ладонь, а тот с силой пожал её и ответил:
– Слушай, Ген, тут такое дело. Возможно, когда-то эта женщина и принадлежала тебе, но теперь она моя. Если ты ещё раз к ней приблизишься, если в принципе пройдешь возле её дома даже по пути в магазин за хлебом, то я разобью твое никчемное лицо. Всё понял?
– Д-да, – отшатнулся Гена и, забыв попрощаться, ушел подальше и от нас, и от моего подъезда, и, видимо, всей улицы.
– Как-то жестко, – заметила я, усаживаясь в пахнущую дорогой туалетной водой иномарку темно-синего цвета.
– Денис рассказывал мне, как тебя достает этот назойливый поклонник. Решил раз и навсегда отвадить его от тебя.
– Что ж, спасибо.
Я пристегнулась ремнем безопасности и прикрыла веки. Алекс включил классическую музыку на плеере, и мы поехали туда, куда я обещала не возвращаться уже несколько раз.
– Расскажи, как ты встряла в эту историю с оборотнями, – аккуратно попросил Алекс, выруливая на областное шоссе и вдавив в пол педаль газа.
Вся история без интимных подробностей заняла минуты четыре. От первой встречи в ресторане, где Фирсанов вызвал во мне исключительно неприязнь, до последней, когда я искренне жалела его и мечтала излечить от «болезни». Выслушав, Алекс присвистнул:
– Женщины всё-таки прелюбопытные существа. Сама возненавидела, сама возжелала, сама послала, сама вернулась и послала ещё раз. А в итоге всё равно ничего не добилась. Надеюсь, Денис характером не в тебя?
– Насчет Дэна. Ты собираешься ему рассказывать о себе? – Отрицательно помотал головой. – А о том, куда мы носимся вдвоем по пригородам?
– Придумаю что-нибудь безобидное, мол, готовим ему подарок на день рождения. Думаю, Денис поверит.
– Ага, он же наивный.
– Скорее – доверчивый, – со смешком поправил Алекс и вырулил на нужную улицу. – Я не хочу травить жизнь Дениса правдой. Многие оборотни успешно скрываются десятилетиями, ежедневно светятся по телевизору и ничем себя не выдают. Я не имею в виду созданных, лишь тех, что обращены по крови.
Хм, не задумывалась о том, что оборотней может быть так много, что они ходят со мной в один супермаркет, снимаются в кинофильмах или проводят обследования в районной поликлинике.
Мы припарковались у самых ворот, которые, кстати, были закрыты. Я надавила на звонок трясущимся пальцем. Вот бы уйти, раствориться в городах и странах, только бы никогда не заглядывать в полные беспросветной тьмы глаза Игната, не бороться со своими – и его – демонами. Клянусь, как только всё закончится, я уеду из города куда-нибудь далеко, чтобы никто не вспоминать Фирсанова.
Ворота открыл Игнат. В его взгляде промелькнуло удивление, но после он взял себя в руки и поздоровался тоном, полным ехидства:
– Кира, ты решила познакомить меня с новым бойфрендом? Что, брюнеты надоели, перешла на смазливых блондинов?
– Игнат Фирсанов? – спросил Алекс. – Александр Щеглов. Я оборотень. Нам нужно срочно поговорить.
Нет, он всё-таки великолепный тип. Сумел вывести Фирсанова из равновесия четырьмя короткими предложениями до такой степени, что тот не нашелся, что ответить, только пропустил нас в дом.
– Если это розыгрыш… – прошипел мне на ухо.
Я отстранилась и с максимально каменным лицом прошествовала внутрь гостиной. Хм, диван куда-то исчез, а вместе с ним и ковер, и тяжелые шторы, что скрадывали солнечный свет во время наших встреч. Фирсанов ударился в дизайн и сменил мебель? Зачем?
Впрочем, кто разберется в причудах богачей.
– Игнат, кто там… – начала Ирина, выходящая из кухни с закатанными рукавами и руками в муке. – Ты?!
– Постой, – Фирсанов преградил сестрице путь ко мне. – Кира хочет нам что-то рассказать, не так ли?
Как же был равнодушен его тон, как же сам он был холоден и далек. Чужак, что выбросил меня из головы тем же утром, когда я бросила его одного и пообещала не возвращаться. Нас уже ничего не связывало, почему же тогда так скребет на сердце?
Алекс не миндальничал. Он говорил коротко и резко, но предельно ясно. Объяснялся как ученый муж для детей-первоклассников. Я впитывала в себя знания повторно, но внешне изображала скуку. А когда скосила взгляд в сторону того, ради которого мы примчались сюда, поняла, что ему абсолютно начхать на всё. Фирсанов залип в телефоне, не обращая внимания на рассказ Алекса о стражах и полнолунии.
– Игнат! Неужели тебе неинтересно? – театрально изумилась я. – Неужели всё зря?
– Кира, мне, действительно, неинтересно, – ответил Игнат одними губами. – Мне плевать, что среди оборотней я – самое дно, которое избрал пушечным мясом какой-то волк, и теперь я вынужден пожизненно превращаться в монстра. Кроме того, мне плевать, что моя единственная надежда – ты. Ах да! Если у оборотней есть какие-то ежемесячные семинары типа «Как быть волком: теория и практика», то я на них не приду. В моей жизни нет никого, кроме меня и сестры.
С этими словами он вышел из гостиной, хлопнув дверью. Ирина покачала головой:
– Глупый мальчишка. А я ещё отпуск взяла, чтобы помочь ему с ремонтом, – добавила обиженно.
– Я на минутку, – поднялась с нового дивана, неудобного, слишком мягкого, и пошла искать оборотня-которому-на-всё-плевать. Он обнаружился на летней террасе. Крутил в пальцах сигарету, но так и не закурил. Я уселась на край перилл, которые отделяли террасу от внутреннего двора.
– Нервишки шалят?
– Кира, уйди по-хорошему. Я не шучу. Сейчас мне так сильно хочется придушить тебя, что я почти готов вырыть в саду могилу и прикопать твоё тело прямо там.
– С удовольствием уйду, – подтвердила со вздохом. – Как только Алекс поймет, что ты безнадежен, мы сразу уедем. Попрошу только об одном: будь осторожен.
Я заглянула в его глаза, и темнота обхватила меня, закружила в танце. Он умел гипнотизировать. Его острые скулы, поджатые губы, сдвинутые брови – Фирсанов Игнат был и остался моей болезнью. Его демоны манили, тащили на дно.
– Постараюсь, – коротко и без эмоций.
Он приблизился ко мне, и я не удержалась. Встала на ноги, чтобы оказаться ещё ближе к нему, просто вдохнуть его воздуха, от которого кружится голова, и кровь полыхает. Человек-кошмар. Человек-проклятие.
– Прости меня.
– Заткнись, Кира, – бросил Игнат и, сократив расстояние между нами, впился в мои губы поцелуем.
Я не могла – да и не хотела – сопротивляться. Аромат его туалетной воды въедался под кожу. Его руки были напряжены, когда притянули меня к себе, вжали так, словно в последний раз. В глазах сверкали злые искры.
Когда Фирсанов отстранился, мне показалось, что воздух кончился, и я неминуемо задохнусь.
– За тобой следят? – Игнат сделал шаг назад, окончательно разорвав связь между нами.
– Видимо, но это мелочи.
Его кулаки сжались, а тон не терпел пререканий:
– Сегодня ты останешься со мной. Сегодня и до того дня, пока мы не найдем всех до последнего уродов, которые могут причинить тебе вред.
Глава 13. Будь моим ангелом-хранителем
Мне постелили в гостевой, что находилась сразу за спальней Игната и была отделена от неё только ванной комнатой. Ни единого намека на близость, будто между нами не случилось того поцелуя, который, казалось, мог что-то перевернуть. От которого подкосились ноги, и по венам ударил адреналин. Увы. Два чужих человека, которые спят в разных постелях. Взяв с Алекса обещание, что он не выдаст Денису, у кого ночует его сестра, я относительно успокоилась.
Горячие струи хлестали по телу. Я варилась в душе минут двадцать, прислонившись к кафелю. Мысли роились самые гадкие. В них Фирсанов Игнат врывался в ванную, рывком открывал душевую кабину, заходил внутрь, такой обнаженный и желанный. В них я вылетала из душа нагишом и прокрадывалась в спальню к Игнату, чтобы забраться под его одеяло и предъявить на него все права. Потому что я, черт возьми, его страж, и он должен принадлежать мне.
Нет, так нельзя. Я плотнее завернулась в полотенце и нырнула в гостевую, где ворочалась всю ночь и толком не могла уснуть от близости к человеку, с которым нас не должно было ничего объединять.
Ну а утром я как есть – без косметики, со встрепанными волосами, босоногая – заявилась на кухню, где Ирина и Игнат безмятежно завтракали.
– Доброе утро! – Сестрица оборотня помахала мне ножом. – Тебе тост с соком или гречневую кашу?
– По утрам она ест младенцев, – предположил Фирсанов.
– Нет, спасибо, в принципе не завтракаю.
Я села за свободный стул, подальше от Игната, который с интересом ковырялся в яичнице, и налила себе чаю.
– Что будешь делать с письмом? – Ирина обернулась ко мне, не переставая помешивать кашу в кастрюле.
– Она никуда не пойдет, – влез Игнат.
– Видимо, всё уже решили за меня. Остается отдаться на волю моему хозяину.
Фирсанов показательно возвел глаза к потолку, но в перепалку вступать не стал.
– Я согласна с Игнатом, – Ирина кивнула, – потому что те люди могут быть опасны.
– Мне теперь до скончания веков сидеть дома? – вопрос относился скорее к Фирсанову, чем к его сестре, но ответила она:
– Нет, конечно. Дай нам с Алексом подтвердить кое-какие загадки, и можешь быть свободна на все четыре…
Зазвонил её телефон, и Ирина, извинившись, вышла из кухни. Мы остались вдвоем с Фирсановым, завели какой-то непринужденный разговор. Кажется, я уверяла, что не нуждаюсь в сиделке, а Игнат повторял, что в моих интересах переждать здесь. Совершенно не помню, в какой момент промелькнула молния, и мы столкнулись. Не помню сказанных слов. Видимо, в дело пошли оскорбления. Случилось то, что неминуемо должно было произойти. Мы разругались. Не тихо-мирно разошлись по углам, не сбежали от ответственности, а накричали друг на друга. Наговорили столько обидных вещей, что хватило бы на сотню расставаний. Мы сделали всё, чтобы окончательно порвать друг с другом. А потом Фирсанов ушел.
Я наскоро собралась и выскочила на улицу, только теперь поняв, что у меня нет с собой ни копейки, а кредитная карточка осталась в сумочке.
Черт!
Я достала старенький телефон, который носила на замену разбитому, и простонала:
– Дэн, забери меня…
Непрошеные слезы катились по щекам, когда я ждала брата, и когда он приехал на такси, и когда успокаивал меня на заднем сидении, а я рыдала ему в рубашку. Такси остановилось возле подъезда, и Денис открыл дверь своим ключом.
– Иди на работу, дальше я сама, – всхлипнула я.
– Для начала напою тебя успокоительным и запру на несколько замков, чтобы наверняка не пустить к Фирсанову.
Лифт тащился невыносимо медленно, и в его зеркале отражалась моя потрепанная физиономия. Мне было тошно от одной мысли о том, что придется вновь оказаться в плену стен. Хотелось бескрайней свободы, свежего воздуха, чистого воздуха над головой.
Но Денис провернул ключ в двери, толкнул ту. Было что-то не так. В темноте коридора чувствовалось чье-то стороннее присутствие.
Опасность! – промелькнуло в голове.
Я не успела сориентироваться. Нос и рот зажала дурно пахнущая тряпка. Я билась, пыталась вырваться, задыхалась, но вскоре обессиленно рухнула на пол.
Глаза налились свинцовой тяжестью. Где-то слева прохрипел Денис.
Это конец.
Глава 14. Пусть он не придет
– Кира?! Ты жива?! Очнись же!
Кто-то тормошил меня как тряпичную куклу. Голова гудела, череп точно сдавило тисками, а в ушах шумел прибой. Во рту стояла мерзопакостная горечь. Я открыла глаза и увидела над собой склонившегося Дениса. Электрический свет бил по зрению, поэтому фигура брата плыла.
– Где мы?.. – спросила шепотом.
– Не знаю, – ответил он. – Единственная дверь заперта, окна заколочены. Что вообще произошло?!
И правда. Мы находились в почти пустом помещении, если не считать трех грязных топчанов на полу и кучи неаппетитного тряпья, наваленного в углу. Окна были забиты досками снаружи. Воняло сыростью.
Надо было послушаться Игната и остаться с ним, а не пытаться быть сильной и независимой женщиной, которую в итоге поймали как месячного котенка. Самое пугающее – из-за моей дурости мог пострадать брат. Сомнений не оставалось, мы в плену у ОСО или как там они себя называют.
Что от нас попросят? Выпустят ли живыми?
– Дэн, послушай. – Я сглотнула горькую слюну и откашлялась. – Мне надо тебе кое-что рассказать. Обещай, что не посчитаешь меня сумасшедшей.
Денис слушал, не пререкаясь, но глаза его округлялись всё сильнее, а выражение лица сменилось с «она знает что-то важное» до «она рехнулась на нервной почве». В конце концов, он не выдержал и перебил меня:
– Оборотни, стражи, их преследователи. Кира, давай попытаемся вспомнить каких-нибудь реальных врагов.
– Они реальнее, чем ты думаешь.
Я стянула с себя рубашку и продемонстрировала Денису глубокие полосы, прочерчивающие кожу на ключицах.
– Мне кажется, это последствия удара головой. Тебя не тошнит? Черт, что же делать. – Брат подошел к двери, помолотил по ней кулаками.
– Ждать, – мрачно изрекла я. – За нами обязательно кто-нибудь придет.
Он не мог успокоиться. Ходил из угла в угол, пытался разбить стеклопакет, бился плечом в дверь.
А потом лязгнул замок.
– Иди ко мне, – приказала я Денису, боясь, что на него нападут.
Человек, который появился на пороге, был нам знаком. Даже слишком. Он, взъерошенный, худощавый, держал на вытянутой руке пистолет и поджал губы так сильно, что те побелели.