— Ух ты, — Эрика мигом прищелкнула его к ошейнику Арда. — А что там, в кустах?
— Псарь или егерь, — пожал плечами ведьмак. — Ни ему, ни его собакам этот поводок уже не пригодится. Но надо быть осторожнее.
Сколько бы Ард не кружил по лесу, уткнувшись носом в землю, сколько бы не бегал от дерева к дереву, таская за собой хозяйку, больше никаких следов присутствия белок обнаружить не удалось. Разве что утыкарный реданскими болтами труп краснолюда, раскинувшийся под раздвоенным стволом вяза.
— Их здесь нет, — наконец, увидев, что девушка сдаваться не намерена, — произнес ведьмак. — Они ушли. Возможно, в Новиград — там всегда было затеряться легче, чем в лесу.
— Один чертов день, — Эрика привалилась лбом к вязу, уставившись на мертвого краснолюда с заплетенной в косы бородой. — Снова опоздали. Хоть объявление пиши «Геральт из Ривии ищет Йорвета».
Вопреки ожиданиям девушки Геральт не фыркнул, а охотно поддержал идею:
— Почему бы и нет. Идем в предместья, начнем оттуда. А напишем мы так…
***
Эрика впервые встретилась с низушком, и не смогла сдержать доброй улыбки. Малахитово-зеленый кафтан, коричневый стеганый жилет, украшенный медной пряжкой поясок и охряные шоссы сидели на нем так, словно низушек в них родился. А покрытые редкой рыжей шерстью босые широкие ступни и смешные оттопыренные уши делали торговца необыкновенно симпатичным. Он торчал у доски с объявлениями, почесывая подбородок и что-то бормоча себе под нос.
— Я прошу прощения, — Эрика подошла к доске, и поглядела на низушка, который был чуть ли не в два раза ниже нее. — Где бы мне достать клей?
— Клей? — переспросил низушек, и его лицо расплылось в улыбке. — Можно купить.
И охотно продал и банку столярного клея, и стопку желтой бумаги с обтрепанными краями, и угольный карандаш — под доской с объявлениями он торговал всем необходимым для писчего дела.
Геральт сел на колоду, привалился спиной к плетню, и принялся выводить на листке бумаги руны, старательно и медленно выписывая слова.
— Белый Волк ищет Старого Лиса? — прочитала Эрика, заглянув ведьмаку через плечо. — А это что? Старшая Речь?
— Да, — Геральт закончил с первым объявлением. — Esseath maonne. Tall aeste imn pae’donne. Iluren, meth ilurien. Feredain maonne, oel daommas.
— Спасибо, теперь все стало гораздо понятнее, — фыркнула Эрика.
— Это стихи, — пояснил ведьмак, намазывая бумагу клеем по краям и ловко приклеивая к доске. — Про сытую и счастливую жизнь. Так Йорвет поймет, что это не ловушка, и я действительно его ищу. Ну, а теперь в город.
Они повели коней под уздцы — высокие стены и красные крыши Новиграда были совсем близко, и вышли из предместий к широкому мосту.
Огромный город выплыл из-за стен во всем своем величии, смраде, грязи и шуме. Кругом сновали люди и нелюди: жрецы Вечного Огня в алых одеждах, девицы в чепцах, торговки в фартуках, стражники в блестящих панцирях, подозрительные личности в длинных плащах с капюшонами, зажиточные горожане в ярких кафтанах и бедняки в грязном тряпье.
Жрецы проповедовали, торговки наперебой предлагали свой товар, стражники шумно сморкались, аристократы чинно переговаривались, собаки полаивали по переулкам, ржали лошади, и весь этот многоголосый гомон после веленской тишины заставил Эрику поморщиться.
— Осторожно! — ведьмак дернул девушку за руку, и очень вовремя: в то место, где она стояла, с неба, а точнее, из окна второго этажа рассохшегося и облезлого дома вывалился полный горшок нечистот.
Эрика отпрыгнула назад, чтобы смердящие брызги не попали на сапоги, а когда подняла голову, увидела лишь захлопывающиеся резные ставни.
— Дерьмо, — выругалась она.
— Совершенно верно, — кивнул ведьмак.
Дальше шли аккуратнее, стараясь держаться середины улицы и не приближаться к домам. Канавы, полные стоячей вонючей жижи, тянулись вдоль города и исчезали в канале, который выносил их в море. От самого канала разило гнилью и все тем же дерьмом, и только у самой площади Иерарха, где столпилось подозрительно много народу, вонь сменилась острым запахом жареного мяса.
Истошный женский визг заставил ведьмака бегом вылететь на площадь и застыть посреди нее, в бессильной ярости сжав кулаки.
На костре горела молодая женщина. Огонь еще не добрался до ее лица, но к счастью для себя она только что потеряла сознание, и теперь голова в украшенном тюрбане безвольно свисала набок.
— Фелиция Кори, — голос ведьмака прозвучал глухо, как из могилы. — И Ляшарель… допплер.
— Ты их знал? — Эрика, желая поддержать Геральта, взяла его за руку.
— Знал, — ведьмак не двинулся с места.
— Злу не укрыться от священного огня, — лысый здоровяк в красно-черном кожаном доспехе вышел на помост, где горела чародейка. — Огонь осветит его! Сожжет!
— Чтоб ты сдох, — искренне пожелала ему Эрика.
Толпа громогласно повторила за лысым: «Осветит! Сожжет!» Тот же, не прерывая пламенной речи, бросил факел на второй костер, тот, где стоял, прикованный к столбу, Ляшарель.
— Геральт, идем, — Эрике хватило того, как огонь пожирал тело чародейки, оставляя после себя только черную обугленную плоть. Смотреть на мучения допплера ей вовсе не хотелось. — Да идем же!
Ведьмак, у которого еще сильнее, чем обычно, побелели щеки, нехотя побрел следом за спутницей. Они миновали толпу и остановились у очередной доски объявлений.
— Разыскивается Трисс Меригольд, — прочел ведьмак, и, убедившись, что никто не смотрит, сорвал бумагу и спрятал в карман. — Надеюсь, ее еще не нашли. Надо спешить.
И он быстрым шагом направился к неприметному закоулку, отгороженному деревянными воротами, увитыми ползучим растением. Уютный некогда дворик представлял собой жалкое зрелище: клумбы растоптаны, декоративные решетки выломаны и грудой брошены в угол, окна трехэтажного добротного дома выбиты, вывернуты рамы, словно сквозь них выбрасывали сундуки… сундуки, которые теперь лежали на земле, распахнувшись и выронив все содержимое. В грудах яркого тряпья и обломков мебели копошились двое мужчин.
— Чего надо? — один из них потянулся к кинжалу, завидев ведьмака.
— Проваливай отсюда, — посоветовал второй.
— Меня ваша добыча не интересует, — Геральт захотел решить вопрос мирным путем. — Мне нужна чародейка, которая здесь жила.
— Должно быть, залегла в какой-то норе, как и остальные, — предположил бородатый мародер, чей глаз украшал сизый синячище.
— Я бы ее поискал в Гнилой Роще, — предложил второй, покосившись с опаской на большую собаку. — Гнездо отбросов и страшилищ. Порядочного человека там не сыщешь. Говорят, там нищие и всякие чудные ошиваются.
— Тебе там самое место, — проскрипел второй, обращаясь к ведьмаку.
Геральт сделал вид, что не услышал. Эрика молча позавидовала его сдержанности.
— Говорят, туда можно пройти по каналам, которые выходят где-то за городом. А где именно — мало кто знает, — мародер развел руками.
— Ну или нищих поспрашивай, или вора выследи, — предложил побитый.
— И ты поосторожней, — напутствовал первый, проникшийся странной симпатией к ведьмаку. — В рощу даже Менге не суется.
— Менге? — переспросил ведьмак.
— Кто меня звал? Чего хотел? — в ворота вошел тот самый лысый мордоворот, что полчаса назад собственноручно сжег на костре чародейку и допплера. — Увести это ворье.
— Но господин! — попытался возмутиться побитый, однако его никто не послушал: схватили под руки и вывели прочь.
— Ты знаешь, что нетопырь чует мотылька за милю? — присев на поломанный сундук, спросил Менге у ведьмака, проведя пальцами по жиденьким усикам.
— В фауне не силен, — буркнул Геральт.
— Как нетопырь чует мотылька, так и я чую чудовищ, — протянул охотник за чародейками. — В Новиграде не место таким, как ты. Один неверный шаг — и ты пожалеешь. И тебя отправят на дознание, как каждого магического выродка, что осмелился марать наш город. До встречи.
С этими словами Калеб Менге развернулся и поистине королевской походкой направился к воротам.
— Геральт, давай вернемся на Кривоуховы топи, — пискнула Эрика. — Мне кажется там было безопаснее. Нетопырь… мотылек… принудительное лечение в дурдоме бы ему обеспечить.
— Да уж, — вздохнул ведьмак. — Даже с василиском договориться проще, чем с этим радетелем за чистоту города. Надо обыскать дом Трисс, может быть, удастся что-то найти.
Эрика уперлась взглядом в кирпичную стену, где корявыми рунами было выведено: «Смерть блядям и чародейкам», и тоже вздохнула, не понимая, чем же автору не угодили те и другие.
— Вот, возьми, — Геральт протянул девушке пару книг. Переплеты затерлись и отсырели на улице, кое-где торчали вырванные страницы. — Пригодятся. Это «Сопряжение Сфер» и сборник поэзии Лютика.
— Спасибо, — Эрика убрала книги в седельные сумки.
Ард раскапывал кротовью нору в углу двора, перемазавшись землей, но девушка не стала его отзывать — пошла вслед за ведьмаком в дом Трисс.
Внутри все было еще печальнее: разломанная мебель, битое стекло, изрисованные похабными картинками стены, разорванные книги и выпотрошенные шкафы и сундуки. Но на всех трех этажах некогда богато обставленного особняка не удалось найти ничего, что могло бы помочь в поисках чародейки.
— Сними комнату в таверне, — уже на выходе из переулка сказал ведьмак. — А я пока попробую разыскать Трисс.
— Удачи тебе, — Эрика приняла из рук ведьмака поводья Плотвы и поспешила к конюшням, что находились аккурат за трактиром «Зимородок». Вручив лошадей на попечения услужливого конюха, и не спуская с поводка Арда, отправилась в увитое плющом двухэтажное здание под красной черепичной крышей.
— С собаками нельзя, — вышибала загородил девушке проход, скрестив на груди оголенные до плеч мускулистые руки.
— А за отдельную плату? — подмигнула Эрика, выуживая из кармана пару новиградских крон.
— Нельзя, — отрезал вышибала. — Это приличное заведение, а не псарня.
Эрика потопталась на месте, но делать нечего, пришлось отвести Арда на конюшню и привязать в стойле Карасика — охранять добро от посягательств ушлых местных проныр.
В корчме царил веселый гомон. На деревянном помосте играли музыканты; за большим, покрытым зеленым сукном столом, резались в гвинт зажиточные господа; пахло специями и жареным мясом. Эрика поморщилась — после происшествия на площади меньше всего ей хотелось снова слышать этот запах.
— Миску сырых мясных обрезков, будьте добры, — огорошила она корчмаря своим заказом. — На вынос. И… что там у вас есть… не из мяса?
— Жареная сельдь с луком, запеченный в собственном соку лосось под черносливом, чечевичная похлебка с грибами, — принялся перечислять трактирщик.
— Лосось подойдет, — Эрика заказала целую рыбину, которую пообещали подать через час, и, под подозрителные взгляды публики, прошла с миской сырого мяса к заднему выходу — кормить собаку.
А когда ароматный лосось под румяной корочкой был подан на стол на серебряном подносе, уселась поудобнее, вооружилась двузубой вилкой и наконец-то вкусно поела — впервые со времени отъезда из Врониц.
Разглядывать посетителей было интересно, но через пару часов наскучило и это. Эрика вытащила из сумки сборник стихов Лютика, пододвинула поближе свечу, и принялась читать. Местами произведения Лютика казались слащавыми и напыщенными, но были, безусловно, талантливыми. Девушка поймала себя на мысли, что если встретит знаменитого барда, не сыграв хотя бы части своих баллад, тот не отвертится.
Ведьмак, уставший, но в добром расположении духа, вошел в трактир тогда, когда томик стихов начал неумолимо приближаться к концу. Набросился на остатки лосося, шумно прихлебывая из кружки каэдвенский стаут, и принялся рассказывать в перерывах между пережевыванием остывшей рыбы, как ему удалось разыскать Трисс Меригольд в Гнилой Роще.
— Она посоветовала мне обратиться к онейромантке, — Геральт вытер рот салфеткой и отложил вилку в сторону. — Корине Тилли. Не особенно верю сновидцам, но попробовать стоит.
— Надеюсь, на этот раз никаких голых эльфов не будет, — вздохнула Эрика, побарабанив пальцами по столу.
Комментарий к 7. По следам скоя’таэля
Esseath maonne. Tall aeste imn pae’donne. Iluren, meth ilurien. Feredain maonne, oel daommas - стихи из сна Иорвета (Ведьмак-2), “О, морковка, вкусная морковка, А сверху еще и жир, Тут даже курица с петрушкой…”
========== 8. Форма груши ==========
О любви мы знаем немного. Любовь — это груша.
Она сладкая и имеет определенную форму.
Но попробуйте дать определение формы груши!
Лютик
Корина Тилли «снила» в таверне «Золотой Осетр», и ее каморка на втором этаже, окуренная благовониями, устланная коврами и чуть ли не до потолка засыпанная мягкими расшитыми подушками, навевала мысли о дорогом борделе.
— Кого ты ищешь? — Корина присела на резной стул, положив руки на колени. В ее позе не было жеманности, а серьезное выражение лица вовсе не вязалось с легкомысленным, чрезмерно откровенным нарядом.
— Это эльф, — Эрика присела на край кушетки, чувствуя себя немного неловко. — Скоя`таэль.
— Чтобы настроиться, мне нужно узнать о нем больше, — онейромантка была настроена весьма доброжелательно. — Твое самое яркое воспоминание о нем… расскажи мне.
Эрика криво усмехнулась. От воспоминаний остались только смутные образы и короткие фразы. Этот мир перекраивал ее под себя, заставляя забыть все, что было до него, словно ревнивый муж, не желающий мириться с бывшими ухажерами. Прошлое неумолимо окутывал густой туман, будто вся прежняя жизнь была всего лишь длинным беспокойным сном.
— Я почти ничего не помню, — пожала плечами девушка. Сновидица нахмурилась. — Однажды мы сидели у костра и курили трубку, одну на двоих, по очереди затягиваясь горьким дымом. Тогда мне показалось, что это нечто большее, чем просто совместное путешествие.
— Наверное, это слишком личное, — смирилась онейромантка. — Ложись на кушетку. Расскажи мне о нем.
— Он самый опасный разбойник Северных королевств, — тихо заговорила Эрика. — Хитрый, как лис, и умеет заметать следы…
Сон, глубокий, больше напоминавший лихорадочное забытье, окутал ее так неожиданно, что грани между ним и явью девушка не заметила. Сначала наступила тьма — жаркая, душная темнота, как в летнюю ночь перед грозой. И тут же ее разорвал тусклый свет факелов. Тень прижалась к стене, пропуская отряд вооруженных людей, и метнулась к воротам. Что-то рыжее, с пушистым хвостом, то ли лисица, то ли белка, — вспрыгнуло на дорожный указатель, но рун на нем было не разглядеть.
— Достаточно, — Корина Тилли прервала сон. — Что-нибудь получилось?
— Мне кажется, что нет, — Эрика закрыла лицо руками — это был жест усталости, но не отчаяния. — Какие-то лисы, белки и мосты. Ни лиц, ни знаков — ничего.
— Увы, такое тоже случается, — огорчилась сновидица. — Надеюсь, я помогла хотя бы Геральту.
Ведьмак ждал за дверью, нетерпеливо постукивая пальцами по ящику с эмблемой торговой компании. Снизу доносились звуки залихватской мелодии: весело пели скрипка и флейта, размеренно постукивал барабан.
— Во сне я видел Лютика, — поспешил рассказать Геральт. — Корина сказала, что он унаследовал бордель «Шалфей и розмарин». Что у тебя?
— Да ничего, — буркнула девушка. — Город. Возможно, Новиград.
— Если Йорвет в Новиграде, он меня найдет, — уверенно сказал ведьмак. — А сейчас мне нужно разыскать Лютика.
— Я с тобой, — Эрика направилась к конюшням, чтобы забрать собаку. Геральт не возражал.
***
До борделя в квартале Красных фонарей девушка и ведьмак шли пешком. К вечеру город опустел, если не считать вездесущих пьяниц и нищих, одиноких проституток и унылых стражников, патрулирующих улицы.
Ард недовольно косился на шатающихся выпивох, а те, в свою очередь, шарахались в сторону от большой собаки.
— Это здесь, — Геральт остановился у высокого добротного здания, украшенного деревянными панелями, резными ставенками, балкончиками и колоннами. И едва подошел к тяжелой, оббитой железом двери, как та распахнулась и исторгла на свет божий летящего вниз головой горожанина. Следом за ним выкатились еще двое — все одинаково грязные и оборванные, воняющие застарелым потом и крепким перегаром. Ард от неожиданности громко гавкнул.