Посмотрев на моторный отсек машины, женщина увидела открытый бачок омывателя стекла и лежащую рядом в луже воды бутылку. Надеясь, что обслуживанием всё и ограничилось, Татьяна заглянула в салон. Ключи висели в замке зажигания.
Снова удача?
Она как можно тише открыла водительскую дверь и забралась в салон. Протянула руку к ключу и повернула его.
Секундное замешательство стартера сменилось уверенным рокотом. Не теряя времени, Татьяна выскочила наружу, закрыла капот и вернулась за руль. Заперев дверь изнутри, она включила первую передачу и сорвала автомобиль с места.
* * *
Когда Михаил увидел, что все люди на улице лежат без движения, он некоторое время просто стоял, замерев. Происходящее настолько не вязалось с привычным и казавшимся незыблемым распорядком жизни, что куда легче было поверить во внезапное собственное помешательство. Из оцепенения его вывел сильный грохот, раздавшийся с соседней улицы. Афанасьев решил, что это сталкиваются автомобили, но он не слышал ни визга шин, ни воя сирен, ни криков горожан.
Он подбежал к ближайшему человеку - грузной пожилой женщине, лежащей на спине с раскинутыми руками. Её авоська с разбившимися при падении яйцами валялась рядом. Михаил наклонился над телом и попробовал нащупать пульс. Ничего. Необъятная грудь тоже не поднималась. Он посмотрел вдоль улицы, надеясь увидеть хотя бы ещё одного прохожего, оставшегося на ногах.
Вместо этого до его ушей снова донёсся шум - на этот раз громкий хлопок. Между домами показался столб жирного чёрного дыма.
Парень, поняв, что женщина мертва, бросился к следующему человеку, потом к другому. Всё это время на разном удалении раздавались звуки ударов, грянуло несколько взрывов. Казалось, город подвергся нападению, но это не объясняло, что случилось со всеми людьми. Почему нет звуков сирен пожарных, милиции, скорой? Почему вообще ни единого крика?
Афанасьев подбежал к заглохшей посреди дороги "шестёрке" и открыл дверь. Водитель из салона не выпал только благодаря тому, что был пристёгнут ремнём безопасности - он безжизненно повис на нём, уткнувшись лбом в обод руля. Михаил взял его голову и приподнял.
Этот человек тоже был мёртв, и парень хотел уже оставить его, когда заметил, как из кожи на лице стали выделяться серые капельки. Появились они и на других видимых участках тела. Афанасьев тотчас отпустил покойника, и тот снова повалился на руль, на этот раз зажав клаксон.
Пронзительный звук сигнала "Жигулей" ударил по нервам Михаила, и он отшатнулся. От водителя исходила угроза, природу которой парень понять не мог. Но это чувство было слишком сильным, чтобы его игнорировать.
Афанасьев посмотрел на мёртвого мужчину в Иже, врезавшемся в "шестёрку", ещё раз оглядел лежащих людей. Со всеми происходило то же самое, что и с владельцем "Жигулей" - серая жидкость уже полностью скрыла под собой бледную кожу и начала пропитывать одежду.
Грохот на соседних улицах стих - все машины, которые ехали в тот момент, когда ЧТО-ТО произошло, так или иначе закончили свой неуправляемый путь. Только "шестёрка" продолжала надрывно гудеть, и Михаил даже был рад этому звуку, не позволяющему воцариться жуткой тишине.
Он направился к своей "Волге", нервно теребя в руках связку ключей и переводя напряжённый взгляд с одного тела на другое. Забравшись в автомобиль, парень запер изнутри сначала водительскую дверь, а потом, перегнувшись, и пассажирскую (задние были уже закрыты, поскольку он редко ими пользовался).
Стартёр вяло крутился почти десять секунд, вызвав у Афанасьева приступ лёгкой (пока) паники. Затем двигатель всё-таки завёлся, однако Михаил не торопился трогаться с места.
Надо что-то делать. Что? Ехать в милицию? Или в ближайшую больницу? А они помогут? Сирен по-прежнему не было слышно - это навевало неприятные мысли.
Парень ещё прикидывал возможные варианты, когда заметил впереди движение.
Одно из тел, лежащих на тротуаре, пошевелилось и начало медленно приподниматься. Через несколько секунд к нему присоединились остальные. Оглянувшись, Афанасьев увидел ту же картину и позади себя.
Но эти люди мертвы! Не нужно быть врачом, чтобы сделать подобный вывод. А ещё эта странная серая жидкость на них...
Михаил сполз по спинке сиденья так, чтобы его почти не было видно снаружи, а сам он мог наблюдать за происходящим. При этом он выжал сцепление и включил первую передачу, готовый к тому, чтобы сорваться с места.
Прохожие уже в большинстве своём поднялись. Они не осматривались, не глядели друг на друга или на самих себя, с головы до ног заляпанных серой жидкостью. Они просто стояли там же, где и упали, не двигаясь, словно восковые фигуры.
Михаил почти не дышал, хотя звук двигателя "Волги" и вой клаксона "Жигулей" успешно маскировали его. Он неотрывно смотрел на людей, и его страх только креп. Они уже не те горожане, с которыми он встречался ежедневно в течение многих лет.
Может, и не люди вовсе.
Их волосы беспрепятственно осыпались и, подхваченные ветром, разметались по улице. Серая жидкость на коже, поначалу блестевшая на солнце, потускнела. На ум Михаилу пришло сравнение с пластилином, нанесённым тонким слоем - неточное, в чём он убедился, когда горожане, наконец, зашевелились.
Они одновременно повернули головы, и вещество на их шеях идеально повторило все движения.
Афанасьев не сразу понял, куда они смотрят. Сначала он решил, что в его сторону, и в груди будто всё оборвалось. Потом он заметил - их глаза с серыми белками остановились не на нём, а на его "Волге". И продолжающей выть "шестёрке".
"Их привлекают звуки?.."
Мысль была оборвана мелькнувшим в наружном зеркале движением.
Михаил мгновенно отреагировал и выжал газ. Автомобиль сорвался с места, и в ту же секунду стекло левой задней двери с треском разлетелось. Его разбил сильным ударом руки подобравшийся сзади прохожий. Не вызывало сомнений, что он намеревался атаковать водительское окно и лишь хорошая реакция спасла Афанасьева.
"Волга" двигалась по улице у кромки тротуара - прямо на очередного горожанина, женщину лет сорока, равнодушно глядящую на приближающуюся машину. В последний момент Михаил вывернул руль и разминулся с ней. Пускай её кожа стала матово-серой, как резина, пускай все её волосы вылезли, пускай её лицо превратилось в уродливую маску, исказившуюся яростью, когда она увидела Афанасьева - он не решился её сбить.
Когда "Волга" добралась до перекрёстка, парень, наконец, приподнялся и сел нормально. Он всё ещё надеялся, что на соседней улице будет иная обстановка, что встретятся хотя бы несколько нормальных человек. Увы - там оказалось то же самое. Существа (он не мог думать о них, как о людях) были везде: и в домах, и в разбитых машинах; они бились в окна, пытаясь выбраться.
Превращение произошло не со всеми - Михаил обратил внимание на "Запорожец", замерший на тротуаре. Автомобиль был цел - очевидно, он докатился сюда, по счастливой случайности ни во что не врезавшись по пути. Его водитель не изменился - на коже не появилось серой жидкости, волосы не осыпались. Он был просто мёртв. И таких тел лежало вокруг немало.
"Может, некоторым людям нужно больше времени?" - подумал Афанасьев.
Он бы предпочёл отрицательный ответ. Как бы ужасно это ни звучало, пускай лучше они будут трупами, чем станут одними из тех, кто провожал его "Волгу" злобными взглядами.
Подъезжая к очередному перекрёстку, Михаил притормозил, поскольку услышал рёв двигателя.
Существа направились к его снизившей скорость "Волге", но пока они были на безопасном расстоянии. Парень краем глаза наблюдал за ними, сосредоточившись на приближающемся с боковой улицы УАЗе. Грузовичок нёсся на пределе своих возможностей, и всё-таки водитель заметил Михаила.
Мужчина отвлёкся буквально на пару секунд - и этого хватило, чтобы не суметь разминуться с обломками от разбитых машин, валяющимися на перекрёстке. Колёса выдержали, не лопнули, но УАЗ бросило в сторону, занесло, и он на полном ходу врезался в бетонный столб. У водителя не было шансов - кабина "уазика" смялась настолько, что руль выстрелил аж через заднее стекло.
Существа уже почти достигли "Волги", и Михаил вынужден был продолжить движение, борясь с дрожью в руках. Он осторожно объехал разбитый грузовичок, под которым скапливалась лужа горячего масла. Афанасьев не набирал больше сорока километров в час, наученный чужим горьким опытом. По большому счёту, разогнаться-то и негде было - повсюду разбитые машины и рухнувшие столбы. Удивительно, как мужчине, к тому же на грузовичке, вообще удалось развить высокую скорость.
Михаил не сомневался, куда нужно отправиться. К дьяволу милицию и прочие службы - даже если кто-то из них выжил. Сейчас более чем когда-либо стоило рассчитывать только на собственные силы. И спасать тех, кто действительно дорог.
Михаил повёл "Волгу" в направлении школы.
* * *
Леонид перебегал из одного кабинета в другой и видел везде одно и то же - безжизненные тела учащихся и преподавателей. Его неотступно сопровождал доносящийся с улицы рёв моторов и грохот сталкивающихся автомобилей, словно все водители сошли с ума и нажимали на педали газа до упора, наплевав на последствия. На разном удалении грянуло несколько взрывов, и по голубому небу пополз густой чёрный дым. Сутурин не думал о творящемся снаружи - его сознание заволокло туманом непонимания и шока. Вскоре он уже не осматривал классы, а беспорядочно метался по коридорам.
Всё разом изменилось, когда Леонид увидел выступившую на коже детей и педагогов жидкость. Она очень напоминала вещество на странной поляне в лесу. Но даже без этого сходства зрелище скрывающихся под серыми масками лиц побуждало мужчину убираться из школы как можно быстрее.
Он устремился к лестнице и спустился со второго этажа в вестибюль. Уже находясь у выхода, он замер.
Ему показалось, или он услышал плач?
Леонид затаил дыхание, напрягая слух. Грохот снаружи к этому моменту практически стих, и Сутурину удалось уловить звук, который он поначалу принял за игру воображения. Сориентировавшись, он побежал через раздевалку к восточному крылу здания школы, где располагались начальные классы.
Плач усиливался. Это был детский голос, похоже, мальчишки.
- Эй! - крикнул Леонид. - Эй, где ты, отзовись!
Ответ, который он получил, мужчина ожидал меньше всего.
Заскрежетали отодвигаемые стулья и парты, затем раздался топот множества ног. Слишком размеренный для ребятни.
Плач сменился отчаянным криком, в котором было столько ужаса, что Леонид забыл о собственной безопасности. Он подскочил к двери, из-за которой доносились душераздирающие вопли, и распахнул её.
Большая часть детей продолжала лежать на сдвинутых партах или на полу в окружении упавших ручек, тетрадей, учебников и прочих школьных принадлежностей. Но несколько первоклашек, кожа которых стала совершенно серой, двигались в угол класса - к тому, кто взывал о помощи. Они пока не видели Леонида... в отличие от учительницы, которая медленно поднялась из-за своего стола. Сутурин знал её. Тамара Алексеевна, женщина в возрасте, проработавшая в школе не один десяток лет и при этом не утратившая любви к детям. Он с ней ладил и считал отличным педагогом, примером для подражания.
Только ничего этого больше не было. Немигающие глаза, полные бессмысленной злобы, остановились на мужчине, и посеревшее лицо исказил звериный оскал.
Глухо зарычав, Тамара Алексеевна шагнула к оторопевшему Леониду.
Крик нестерпимой боли, донёсшийся из скопления склонившихся над жертвой учеников, вывел Сутурина из оцепенения. Когда обречённый мальчик набирал воздух в лёгкие для очередного вопля, послышался отчётливый треск ломаемых костей. Совсем юная девчушка, одежда которой насквозь пропиталась серой жидкостью, и белым остался только бант, оглянулась и заметила Леонида. Она перестала терзать тело своего одноклассника и направилась к мужчине, протягивая руки, с которых капала свежая кровь.
Сутурин выскочил в коридор, и в этот момент двери остальных классов распахнулись, выпуская наружу десятки таких же чудовищно изменившихся детей. Леонид едва успел пробежать мимо них и снова оказался в раздевалке. Он слышал отдельные крики и рычание, доносящееся, казалось, со всех сторон.
Когда до спасительного выхода оставалось всего несколько шагов, дорогу Сутурину перегородили ученики, вышедшие из спортзала. На этот раз отнюдь не первоклашки.
Леонид метнулся к лестнице. Он знал, что загоняет себя в ловушку внутри здания школы, но прорываться через старшеклассников (а некоторые из них выше его ростом) было бы самоубийством.
Оказавшись на втором этаже, Сутурин увидел ещё учащихся: они выходили из коридора, ведущего к классам, а также спускались сверху, не оставляя ему вариантов. Мужчина завернул за угол. Здесь находилась столовая и кабинет школьного врача напротив умывальников.
Приоткрытый.
Леонид заскочил в него. Мельком посмотрев на грузную медсестру, обмякшую на стуле, он захлопнул дверь и подпер её столиком с лежащими на нём медицинскими инструментами. Понимая, что это полумера, Сутурин принялся искать ключ от замка. Окинул взглядом стол медсестры. Ничего. Схватил её сумку и вытряхнул содержимое на пол - тоже нет. Где же?
Он обратил внимание на халат женщины. Один из карманов был прижат её телом к спинке стула.
Не церемонясь, Леонид схватил медсестру подмышки и с трудом оттянул от стола. Она тяжело рухнула на пол, раскинув руки. Мужчина обыскал её халат и с облегчением нащупал ключ. Подскочив к содрогающейся от ударов двери, он вставил его в замок и повернул.
Затравленно дыша, Сутурин отошёл на шаг. Чутьё подсказывало - долго этот барьер не продержится. Но, по крайней мере, пару минут он выиграл, и терять их впустую не собирался.
Мужчина оттолкнул столик с инструментами и принялся передвигать шкаф с медикаментами, стоящий у соседней стены. Он был тяжёлым сам по себе и мог надолго задержать тех, кто ломился в дверь. Леониду пришлось приложить все свои силы, чтобы справиться с ним.
Закончив, он, совсем выдохшийся, присел с краю кушетки и посмотрел на медсестру. Как и многие дети, она не изменилась, и из её кожи не выступила серая жидкость.
Она просто была мертва.
* * *
Завладев "Жигулями", Татьяна решила направиться домой. Она хотела оказаться в знакомой, родной обстановке, где могла хотя бы попытаться осмыслить происходящее и прийти в себя.
Она вела "пятёрку" по знакомым с детства улицам, и везде видела одно и то же: разбитые машины, начавшиеся в отдельных квартирах пожары... И горожане. Многие были мертвы - они лежали там, где их застигло "что-то", ставшее причиной происходящего. "Что-то", убившее часть населения, а остальных превратившее в... она не знала, во что. Они перестали быть людьми, и дело вовсе не в неестественном цвете кожи.
Мужчины, женщины, дети, старики - все они бродили без разбору по тротуарам и дорогам, не обращая внимания ни на тела под ногами, ни на себе подобных. Зато на движущийся автомобиль реагировали мгновенно и начинали его преследовать. Впрочем, особого рвения они не проявляли - никто не сорвался на бег, даже на быстрый шаг. А когда машина удалялась от них на значительное расстояние, и вовсе теряли к ней интерес.
Когда ВАЗ-2105 заехал во двор многоэтажного дома, в котором жила Татьяна, она была вынуждена резко затормозить, пропуская выскочившего из подъезда кота. Он бежал в сторону деревьев, растущих рядом с детской площадкой. Через несколько секунд показались его преследователи. У них полностью отсутствовала шерсть, а оголённая кожа приобрела уже знакомый женщине серый цвет.