Из чего будем жать этот продукт? Подсолнечник сразу отпадает, не растёт он на этой широте… ну то есть не совсем конечно не растёт, но нужной кондиции не вызревает. Соя это слишком ново и неизвестно, да и семян тут не найдёшь. Значит остаётся что? Правильно, испытанные в средней полосе России лён да конопля. Рапс ещё такой есть, но он в этом времени, кажется, совсем не популярен. А у льна с коноплёй побочные плюсы имеются — у конопли сам понимаете что, кстати со Шнырём надо будет этот вопрос провентилировать, а стебли льна для тканей хорошо идут.
В этом сезоне, естественно, сделать мало что удастся, одна подготовка техники займет хрен его знает, сколько времени… вот по окончании макаронной эпопеи и займусь маслопрессами… и еще надо разведать, где у нас тут сеют эти культуры, и попытаться наладить поставки. Башкирова надо заинтересовать, тут первоначальные вложения солидные предполагаются, я со своими хилыми финансами явно не потяну. А со сбытом готовой продукции проблем мне не видится — товар известный испокон веков, нужен в любом хозяйстве. Но рекламную кампанию, конечно, придётся какую-то организовать…
И выяснить, кто сейчас производит маслопрессовое оборудование, чтобы не совсем уж с нуля-то начинать… если порыться в памяти, то пионером маслодобычи на Руси был некий Бокарев из Белгорода… но он, кажется, давно уже умер, его к делу не пристегнёшь. А вот именно в Нижнем Новгороде уже должен действовать такой гарный заводик, производящий гарное масло, это не совсем растительное, смесь с нефтяными фракциями, и предназначено оно не в пищу, а для заправки керосиновых ламп, фонарей и тому подобной осветительной хрени. И расположен этот заводик где-то рядом со знаменитой Всероссийской выставкой… ну местом конечно, где была эта выставка, разобрали там давно все павильоны. Вот туда и надо бы нанести визит, пока время свободное есть, решил я.
— Лёшка, — сказал я брату, — я по делам, вернусь у ужину, а вы продолжайте точить запчасти ко второй линии. А ты, Алтын, рисуешь узоры вот по этому варианту, — и я ткнул в самые понравившиеся мне завитушки.
Лёшка скорчил недовольную физиономию, Алтын же ничего не сказал, и я побежал за новыми впечатлениями. Примерно до этого завода ходил электрический трамвай, его как пустили во времена той выставки, так и оставили на радость гражданам и гостям города. Сел в него у плашкоутного моста, заплатил положенные три копейки и трамвайчик покатил, трезвоня и лязгая колёсами на стыках, сначала вдоль ярмарки, конечно, а потом к железнодорожному вокзалу и мимо него в глубины Кунавинской слободы. Подивился старому зданию вокзала, в 21-то веке уже все и забыли, какое оно было винтажное… а в Кунавине сначала по краям дороги, где рельсы были проложены, пошли богатые купеческие особняки, потом поплоше, но всё равно каменные, а в конце перед трамвайным кольцом совсем уже голь и нищета.
Вышел на конечной, осмотрелся — да, мне точно туда надо, через подъездные пути Нижегородской железной дороги. Их всего два было, тупики и оборотки всё же ближе к вокзалу располагались. Да и станция наша пока тупиковая, мост же через Волгу и трасса на Киров-Пермь пока видится в очень отдалённой перспективе. Так что нечему тут пока оборачиваться особо.
Через километр примерно, ну или через версту, если быть точным, нарисовались здания явно промышленного типа, с трубами, из коих валил черный густой дым, а внутри что-то лязгало. Покрутился туда-сюда, спросил мужичка, явно из местных рабочих, где ж тут заводоуправление — указали мне на домик в глубине, почти что на Московском торговом тракте. Подошёл поближе, увидел табличку «Маслобойный и Технохимический Заводъ З.М.Персица», не хухры-мухры.
Зашёл внутрь, у первого попавшегося человека спросил, где мне найти Зе Эм Персица по очень важному делу.
— Да вон там он и сидит, — указал человек на дверь без какой-либо таблички в дальнем конце коридора. — Только он не в духе с утра, так что я бы не советовал, — добавил зачем-то он.
Я еще спросил, как расшифровывается его имя-отчество (оказалось, что Зелик Мордухович, итит-твою-налево). Ну делать нечего, не второй же раз сюда переться, со вздохом подумал я, не в духе, значит не в духе, разберёмся. Постучал в дверь, услышал рык в том смысле, кто там еще прётся, заходи, раз пришёл. Зашёл…
— Добрый вечер, уважаемый Зелик Мордухович, — с порога сказал я, сняв для приличия картуз, — пришёл к вам по одному важному делу.
Мордухович был типичный… ну сами понимаете кто… типовой такой типовой, как дом на 3-й улице строителей. Нос крючком, борода кудрявая, на голове ермолка, сильно картавил 9уж эту особенность его речи я передавать не буду с вашего позволения).
— Ты кто таков? — грозно спросил он меня, вращая глазами.
— Александр Потапов, — скромно представился я.
— Потапов… Потапов, — попытался напрячь память Персиц, — это не тот, который призрака недавно победил?
— Так точно, ваше превосходительство, — на всякий случай преувеличил я его положение в табели о рангах, — я и победил. Не один правда, вдвоём мы там были…
— Ну садись в таком разе, — милостиво разрешил он, — и рассказывай, чего тебе нужно от старого еврея.
— Не такого уж и старого, — начал я, — а нужно мне вот что — сейчас я заканчиваю один проект на мельнице Башкирова…
— Матвей Емельяныча? — уточнил Персиц.
— Да, — подтвердил я, — у него. И у него, у Матвей Емельяныча, возникла мысль немного расширить поле деятельности, захватить, например, маслодобычу и маслопереработку… с целью провести начальные переговоры по этим вопросам я и прибыл.
— Что же сам-то Емельяныч не пожаловал? Или не по чину?
— Это пока самые предварительные переговоры, — объяснил я, — я его заместитель по рекламной деятельности, вот бумага (и я сунул Персицу под нос ту грозную писульку с печатью, кою я выбил для фильма), если мы о чём-либо договоримся, тогда подключится, так сказать, артиллерия большого калибра. А на нет и суда нет.
— Ну хорошо, давайте попробуем переговорить в предварительном порядке, молодой человек, — снисходительно согласился Персиц. — Начинайте.
— Зелик Мордухович, — задушевно начал я беседу, — производство растительного масла это перспективная и весьма привлекательная отрасль, обещающая в самом скором будущем немалые прибыли всем, кто застолбит себе место на этом рынке. С этим вы не будете спорить?
— Конечно не буду, — отозвался тот, — иначе бы я не занялся этим делом. Вступительные слова, кстати, вы можете опустить и переходить прямо к сути дела.
А гражданин-то Персиц далеко не так прост, как кажется на вид, подумал я.
— Охотно, драгоценнейший Зелик Мордухович, — продолжил я, — итак, вы, насколько я понимаю, являетесь пионером выделывания гарного масла… по крайней мере в Нижегородской губернии…
— И во всей России тоже, — скромно поправил меня Персиц.
— Это даже ещё лучше, — согласился я, — но пионеры они на то и первые, за ними неминуемо приходят вторые-третьи-десятые и на рынке становится тесно, а значит что?
— Что это значит? — эхом откликнулся тот.
— Прибыли упадут, это в лучшем случае, а худший, я думаю, вы и сами можете себе представить…
— Могу, — живо согласился Персиц, — уж чего-чего, а представить я себе могу много всякого и разного.
— Так вот, — продолжил я, — чтобы быть готовым к любым неприятностям (а то, что они скоро у вас появятся, у меня лично не вызывает никаких сомнений), нужно заранее быть к ним готовым, это раз, а также идти в ногу с техническим прогрессом и совершенствовать своё производство, это два. Вот с целью оказать помощь, так сказать, вам на этом тернистом пути я собственно и зашёл…
Старый еврей посидел минутку в молчании, потом поинтересовался:
— И каким же образом мне может помочь такой молодой и неопытный человек?
— Не забывайте, Зелик Мордухович, — ответил я, — что я тут не сам по себе такой зелёный, как огурец, а действую от имени уважаемого промышленника Башкирова. И потом, даже если б я и один был, всё равно кое-какие советы я дать смог бы…
Далее я поведал купцу о чудо-молнии, коя стукнула меня в голову во время дождя и принесла массу знаний в самых разных областях науки и техники. Персиц, насколько я сумел понять, в этом месте не поверил ни одному моему слову, но сделал вид, что проникся, и на этом ладно.
— Вы же не бесплатно хотите мне помочь? — задал он, наконец, главный вопрос, — что вы хотите взамен?
— 50 процентов акций вашего предприятия плюс одна… — автоматически вылетело у меня, — контрольный пакет, короче говоря. — И я быстро добавил, — взамен мы обязуемся удвоить капитал вашего завода… то есть вы получите ещё столько же денег, сколько стоит завод.
— Однако-однако, — пробормотал Персиц, — но вы так ничего и не сказали о технических новинках, которые можете предложить. Может обсудим их, а тогда уже перейдём к финансовым вопросам.
— Легко, — ответил я, — только наверно лучше это дело обсуждать непосредственно в цехах, ближе, как говорится, к земле — там будет проще и нагляднее.
Купец быстро согласился и мы перешли из заводоуправления в первый же цех, который стык-в-стык с ним стоял. Это было маслопрессовое производство во всей своей первозданной красе. Слава богу, что прессы были хотя бы не допотопными, где крышку закручивают людской (вариант лошадиной) силой, а немного механизированы, к ним подводился привод от паровой турбины.
— И какова же производительность этого вот агрегата? — спросил я, ткнув пальцем в сторону пресса.
— До десяти тонн в смену, это если в семенах считать, — гордо ответил Персиц, — в теории конечно, на практике разное бывает.
— Семена конечно конопляные, — даже не спросил, а утвердительно сказал я.
Купец молча кивнул, а потом показал мне два оставшихся помещения — в первом происходила смешивание растительного и нефтяного масла, а в последнем делался розлив в бутылки и приклеивание этикеток. Этикетки красивые были, этого не отнять.
А вот всё остальное мне не очень понравилось. Но начинать сотрудничество с голимой критики я посчитал неправильным, поэтому начал с похвал и всего такого прочего.
— Замечательный у вас завод, Зелик Мордухович, — рассыпался я в любезностях, — и работники старательные, сразу видно. Но чтобы перейти, так сказать, на новый уровень развития, я бы лично кое-что подправил бы… и добавил бы…
— Что именно? — заинтересовался Персиц.
Следующие полчаса я не закрывая рта посвящал Мордуховича в тонкости функционирования маслодобывающей отрасли уровня 21 века — начал с сырья.
— Конопля это хорошо, но выход масла из неё процентов 15 что ли, это ж курам насмех.
— Вы можете предложить что-то лучшее?
— Самое лучшее это конечно подсолнечник, но он в наших краях не вызревает, а везти его с Белгородчины далековато… но ка вариант можно рассмотреть. Ещё есть рапс, но он у нас пока вроде бы не выращивается…
— Как-как? — переспросил Персиц.
— Рапс, произошёл от скрещивания сурепицы… знаете наверно такую травку… с капустой, в Европе его активно сажают, выход масла 35 и более процентов. Его пока можно держать в уме, а вот на лён я бы советовал обратить более пристальное внимание. Культура, широко и издревле используемая на Руси, выход масла из семян 30 %, а стебли используют для выработки тканей. Безотходное практически производство получается. И это при том, что льняное масло гораздо более полезно для организма, чем всё остальное. Только оливковое, может быть, немного полезнее, но про него мы уж тут не будем, ладно?
Персиц согласился, а я плавно перешёл к обработке сырья — в красках описал процесс экстракции…
— Что, действительно на семь процентов повышается выход масла? — наивно переспросил купец. — От керосина?
— Даже и на десять, в идеале на тринадцать, — уверил его я, — и керосин тут главный реактив, а ещё лучше бензин.
— А как потом масло очищается от него? От керосина?
— Очень просто, в перегонном кубе, ну типа такого, из которого самогон получают. Никаких проблем.
— Это очень любопытно. А что ещё из чудес техники вы можете предложить старому бедному еврею, молодой человек?
— Рафинацию, дезодорацию, отбеливание и вымораживание, — автоматически слетело у меня с языка.
— Объясните, что это такое? — попросил он.
— Масло после выхода из пресса получается мутное, с осадком, загрязнённое различными примесями. И запах у него бывает самый разный, часто неприятный. Так вот эти процессы, что я сейчас перечислил, позволяют получить на выходе продукт с самыми замечательными качествами, что позволит намного повысить его цену в продаже, а значит что?
— Увеличить свою прибыль, — закончил за меня Персиц, — не отвлекайтесь на финансы, молодой человек, продолжайте про технику.
— Хорошо, не буду про финансы. Пока, — пообещал я ему, — буду про технологию. Значит, чтобы наилучшим образом очистить масло от вредных примесей, нужна по идее так называемая ректификационная колонна. Хотя и без неё обойтись можно, для начала физические принципы очистки применить например…
— Что за принципы? — уточнил купец.
— Простое отстаивание например, а еще фильтрацию… тут хорошо бы применить так называемую белую глину, она наилучшие результаты даёт, и центрифуги тоже со счетов сбрасывать не стоит. Я подготовлю пару вариантов… в течение недели например…
— Но это, я так понимаю, ещё далеко не всё, что вы хотели мне сказать?
— Да, самое главное в любом деле находится в конце цепочки, в продажах — можно быть на высоте в производственных процессах и применять высокие технологии, но если вы не сможете продать произведённое, всё пойдет лесом… или полем, правильно?
Персиц согласился, тогда я продолжил.
— Нужна грамотная стратегия и тактика продаж, разнообразные рекламные акции, красочная и привлекательная упаковка… ну и ещё кое-что, на чём я пока останавливаться не буду. Всё это в комплексе я оформлю примерно за неделю, а тогда уже мы продолжим переговоры на более высоком уровне, с привлечением Матвея Емельяныча, договорились?
— Замётано, — на простом языке выразил свою мысль Персиц, и на этом мы с ним расстались.
Однако ж надо будет как-то ещё уговорить Башкирова, думал я, возвращаясь обратно на том же электрическом трамвайчике, а это не будет простым занятием…
Но добраться до босса мне не удалось. А почему, спросите вы? И я вам отвечу, потому что где-то в проулках и закоулках Благовещенки, когда я пробирался по ним, спрыгнув после моста с трамвайчика, меня огрели по голове чем-то очень тяжёлым. Очнулся я в непонятном месте с кляпом во рту, со связанными руками, ладно, что спереди, а не сзади, и с очень сильным шумом в голове… морской прибой слышали? Вот примерно так у меня и шумело, волнами.
Ноги, слава те господи, связаны не были, так что я смог встать и осмотреться — каморка, куда меня заперли неустановленные лица, была крошечной, два на два метра буквально. Окон в ней не было совсем, а дверь имелась конечно, крепкая и дубовая по виду. Видно было, конечно не очень, но сквозь щели свет всё-таки немного просачивался. Я сел на земляной пол, потому что больше не на что было, и призадумался — что это за новые приключения на мою голову свалились и откуда… ничего не придумал, потому что очень скоро дверь заскрипела и отворилась, и в каморку нога в ногу вошли (барабанная дробь) Шнырь и Серафим, оба довольные до невозможности, оба ухмыляющиеся.
— Ну чё, паря, оклемался? — спросил Шнырь.
— Более-менее, — хмуро ответил я и попросил далее, — объясните, что всё это значит-то… и почему вы вместе?
— Всё просто, пацанчик, — задушевно начал беседу Шнырь, — отец Серафим, когда я его отловил, предложил мне более выгодные условия, чем ты, поэтому мы сейчас и вместе.
— Нехорошо это, Шнырь, — попытался я включить понятия, — не по правилам корешей так кидать. Мы ж с тобой обо всём договорились…
— Какой ты мне кореш, сявка, — рявкнул Шнырь, — кореш вот рядом стоит (и он показал на Серафима), а тебя и кидануть не грех.
— Ладно, — скрепя сердце отвечал я, — выкладывай, что вам надо и разойдёмся краями.