— Предполагаемая тема того заседания? — хмуро уточнила орчанка, облеченная, видимо, ещё большей властью, чем хозяин кабинета.
— А бракоразводный процесс, — услужливо подсказал орк, пытаясь склонить голову так, чтоб поймать взгляд весьма аппетитной дознавательницы. — Я из Младшего жуза, она из Старшего. В случае доказанного факта её супружеской неверности, они вернут мне калым по решению суда. А совместное имущество разделу по такой статье не подлежит, — продолжил демонстрировать хорошее знание Уложения о браке чиновник.
В этом месте гнома посетили обоснованные сомнения насчёт искренности чувств хозяина кабинета к собственной супруге. Как-то не особо вязался сейчас его тон с терзаниями по любимому спутнику жизни.
В течение следующей пары минут, Бронкс всерьёз усомнился в точности собственных представлений о мироустройстве.
— Какова ваша трактовка событий? — холодно и бесстрастно обратилась обладательница судейского мундира к хозяину кабинета.
Вроде, говорила она на вы и уважительно, но приязнью её речь и не пахла. Демонстрируемая ею дистанция была столь разительна, что гном даже чуть посочувствовал орку: с ним самим Макпал была не в пример приветливее.
Это было непонятно. Всё-таки орк имел ранг служащего и на определенные преимущества во время разбирательства мог рассчитывать. Если переложить ситуацию на гномьи реалии.
— Застал этого со своей женой в неурочное время, — хмуро поведал хозяин кабинета под мигающий зелёным огоньком артефакт, что свидетельствовало о чистой правде сказанного. — Подрались в моём же доме, — об окончании того противостояния допрашиваемый благоразумно умолчал, видимо, чтобы не становиться посмешищем в глазах соплеменников. — Теперь вот думаю, что он пришёл будущих бастардов делить: какие дети в будущем ему отойдут, а какие мне. — Хмуро завершил короткое повествование фискал.
— Имеются ли между вами и ним, — короткий кивок орчанки в сторону Бронкса, — ещё какие угодно дела, прямые или косвенные? Из которых может проистекать какой угодно другой конфликт, иной природы? — Тут судейская чуть подумала и добавила, продолжая коситься на артефакт. — Есть ли еще что-то, кроме женщины, между вами?
— Нет! — Уверенно выдохнул oрк, явно чуть удивляясь при этом. — Что у меня с ним ещё может быть общего?! Ну, разве что, мой приказ по тройному штрафу, снимаемому с гномов… Это было полностью моё решение, в здравом уме и твёрдой памяти.
Артефакт моргнул оранжевым.
— Я не должен был отдавать такого приказа. — Завершил Ёр под уже зеленеющий огонёк.
— Хм, заня-ятно, — Макпал покрутила локон на пальце. — Даже и не знаю, что сказать…
— Я ненавижу его, — твёрдо продолжил орк, кивая в сторону Бронкса. — Но не имею ничего ни против Договора, ни против их народа.
Бронкс мог бы многое сказать в этот момент о неприятных последствиях выбора неточных объектов для ненависти. И посоветовать вначале разобраться с супругой.
Но болтание языком в подобном разбирательстве было много ниже его достоинства, по целому ряду причин. Оттого он предсказуемо промолчал.
Макпал ненадолго погрузилась в себя.
Через минуту она громко крикнула что-то на своём языке; прибежавшие из коридора чиновники мгновенно освободили Бронкса от батареи, а Ера — от стола.
— Я сейчас не готова вынести решение о возвращении тебе переплаченной суммы штрафа. — Уверенно выдала девица, твёрдо и длинно глядя на Бронкса. — Обязательств потенциальных в твой адрес с державы пока тоже не снимаю.
Бронкс вздохнул и мысленно попрощался с денежками, которые на мгновение посчитал уже возвращёнными. Всем известно: если у любого государства есть в твой адрес финансовые обязательства, ты лучше о них забудь сразу. Ибо устройство ниппеля любому гному объяснять не надо.
Впрочем, в самой короткой перспективе, один положительный момент всё же имелся. Во внешне бесстрастном и беспристрастном взгляде судейской чиновницы, а также в колыхающемся в такт её дыханию более чем достойном декольте, он явственно заметил тщательно скрываемую матовую поволоку.
Декольте, кстати, если верить собственному намётанному глазу, было превосходным и в размерах, и наощупь (хотя, в голове сидел занозой и не хотел уходить вопрос родинки в том же месте, что и у Нургуль).
— Один момент ещё. — Словно спохватилась девица. — Мои сиськи как-то связаны с этим вашим делом? Или это исключительно твоя личная инициатива?
Кому другому, может, такой взгляд молодой орчанки ничего и не говорил. Бронкс же, с высоты опыта и рода занятий, чудесно видел: самкой и женщиной судейская была гораздо больше, чем государственным чиновником.
— Я отказываюсь давать показания при нём, — твердо выпалил гном, мгновенно сориентировавшись в обстановке. — Требую предварительного разбирательства наедине!
Вообще-то, он собирался как раз намекнуть, что хотел бы задать вопросы. Но его величество провидение снова пришло на выручку, не дожидаясь просьб.
Высокая орчанка, чьи формы сделали бы честь даже принцессе тёмных эльфов, снова кивнула в ответ и повторно свистнула в коридор, указывая вбежавшей страже взглядом на Бронкса:
— Освободить и перевести в соседний кабинет! Освободить сам тот кабинет! С этажа всех убрать! Охранять снаружи в конце коридора!
— Чудны дела твои, Создатель, — пробормотал гном на родном языке, здесь никем не понимаемом.
Его и в самом деле тут же перевели в соседнее помещение, куда сразу за ним вошла и чиновница.
Лет двадцать пять — двадцать семь, безошибочно определил про себя Бронкс. Из явно небедной семьи, потому и отучилась в хорошем университете, и должность пристойную купить денег у родителей хватило.
Вслух же он произнёс, напоминая:
— Покажи сиськи!
Воспользовавшись секундным замешательством девушки и мелькнувшей в её взгляде непонятной искрой, он мгновенно подскочил к ней и распахнул на ней форменную куртку, едва не обрывая пуговицы.
— Оу-оу, полегче, полегче! — озадаченно подняла бровь Макпал, назад, впрочем, не отшатываясь.
Гном тем временем разодрал на ней тот самый предмет женского белья, который удерживает молочные железы внутри рубашки и не даёт им вывалиться наружу, окажись они столь достойными, как те, что были перед ним.
— Вот! — торжествующе возвестил Бронкс, втыкая палец в искомое.
Родинка, правда, обнаружилась на полдюйма ближе к соску.
— Родинка есть. Но ты — не она, — констатировал он.
— Тебе не говорили, что сравнения женщин между собой могут случаться весьма невовремя? И могут даже укорачивать жизненный путь смельчака? — насмешливо фыркнула чиновница. — Это всё, чего ты хотел?
Кажется, двойственность ситуации её ничуть не парила.
— Не всё, — с жаром выдохнул Бронкс, впиваясь в губы собеседницы.
Для последнего, правда, ему пришлось проявить чудеса ловкости, пододвигая по полу ногой себе под ноги небольшую подставочку: здесь, в этой комнате, она явно служила для сушки ботинок зимой перед камином.
Без этой подставочки, Бронкс и не знал бы, как дотянуться до губ незнакомки. Хоть подпрыгивай.
Глава 18
— А ты точно не шпион какой-нибудь? — якобы спохватившись, спросила Макпал минут через десять, собирая по помещению разбросанные части своего гардероба.
— Да Бог с тобой! Нет! — уверенно выпалил гном, помогая орчанке одеться.
К сожалению, часть её одежды для дальнейшего использования уже не годилась.
К счастью, это относилось только к нижнему белью.
— Ай, ладно, и так сойдёт, — заключила девица, застегивая форменную рубаху на груди прямо на голое тело (и игнорируя разорванную верхнюю часть нижнего белья, не дававшую упругим и большим молочным железам выпрыгивать за пределы тесных пуговиц рубашки при порывистых движениях). — Авось, драться сегодня ни с кем не придётся, — добавила она, с сомнением оглядывая норовящие выпрыгнуть из одежды полушария в зеркало.
Кстати, от Бронкса не укрылось: в тот момент, когда он отвечал на каверзный вопрос, не шпион ли он, орчанка автоматически следила за показаниями артефакта.
Вспыхнувшей зелёный огонёк подтвердил: против основ государства и города конкретно этот гном ничего не замышлял. Значит, теперь можно было поговорить и о более приземленных вещах.
— А с чего ты вообще на него кинулся? Ещё и в его кабинете? — пройдя вдоль меблированной стены типового помещения, Макпал безошибочно раскрыла дверцу, за которой находились миниатюрная жаровня, маленький кофейник, небольшой заварной чайник и прочие припасы (чтоб исстрадавшиеся офицеры могли испить чаю и кофе, не выходя из служебного здания). — Ладно, меня прислали разбираться… А если б тебе так не свезло? Впрочем, твой пассаж с объявлением прилюдно о порушенном договоре был хорошим тактическим решением, — признала она.
— Спасибо всем богам, — быстро согласился Бронкс, обнимая фемину сзади, прижимаясь к ней и возлагая ладони на её выпирающие спереди сквозь рубашку полушария. — Действительно повезло.
— Почему ты просто жалобу не подал?! — Макпал в ответ на прикосновения развернулась, обняла ответно нового знакомого, утыкая его носом себе чуть повыше живота. — Ты ж не дикий. Как работает закон, должен знать. А если б орк у вас в земле таким же образом правду искать пошёл? И попутно, второй вопрос. Зачем ты высматривал у меня родинку и где это ты уже успел переведаться с моей сестрицей? Было что-то с ней? Как она там?
Абсолютно закономерный и вполне ожидаемый вопрос красавицы, как ни парадоксально, при всей своей очевидности запустил сразу несколько цепочек событий. События эти не видны были даже вооружённым глазом, поскольку происходили скорее в планах нематериальных. Результатов, однако, это не отменяло.
— Ай, что-то чаю не хочется, и кофе тоже не хочется, — невпопад выдал Бронкс.
Артефакт орчанки моментально полыхнул красным.
— Тут-то зачем врёшь? — неподдельно изумилась Макпал, хлопотавшая над заварником и успевавшая при этом поглядывать по сторонам. — Ты же меня за дуру не держишь? И когда ты пялиться на меня так стал, и дальше…
Сказать по правде, душевные порывы случались у Бронкса и ранее. Далеко не все из них были целесообразны. Ещё меньшее количество он мог вспомнить затем с благодарностью, особенно когда трезвел…
Случались в результате таких вот необъяснимых душевных устремлений и совсем непотребные вещи (и было их совсем немало).
Именно такой необъяснимый зов сердца посетил Бронкса прямо сейчас, вызывая мало не зуд во всем теле. Надо сказать, за свою жизнь он научился бороться много с чем, но только не побеждать устремления собственной души.
Беда данной несложной ситуации состояла в том, что он никогда не врал в ответах на прямые вопросы своим женщинам. Он мог не сказать, мог увести разговор в другую сторону, мог заявить в лоб: эту тему мы обсуждать не будем.
Мог даже невежливо промолчать.
Не мог только обмануть.
Вернее, соврать-то он мог, но всю жизнь отказывался это делать; потому что мужчина, врущий своей женщине, по его разумению, ногтя ломаного не стоил. То, что женщина была случайная и на один раз, ничего в его правилах не меняло.
В данный момент его незыблемый принцип совпадал с тем, что сама Макпал назвала бы оперативной обстановкой: Бронкс уже не раз отметил за последние четверть часа, что орчанка, задавая абсолютно любой вопрос, даже в процессе… к-хм… этого самого постоянно и машинально смотрела на артефакт, проверяя, правду ли ей отвечают.
По разумению Бронкса, с её стороны было глупо проверять его правдивость так часто, особенно в ситуации, когда она спрашивает его, хочет ли он так, или иначе (особенно когда речь шла о вполне определённых и деликатных физических упражнениях, когда ему и разницы то особой не было, кто из них сверху).
Однако, если даже вопрос насчёт чая не остался без внимания подруги к цвету судейского артефакта, то, начни Бронкс сейчас сочинять небылицы о незнакомстве с Нургуль, это тем более станет очевидным в ту же секунду.
Обманывать, получается, было нельзя, и сразу по двум причинам.
Говорить правду тоже было нельзя, но уже потому, что что в действиях Нургуль явно сквозила какая-то тайна. И тайна эта, судя по ранениям самой Нургуль, могла быть вовсе не так уж безопасна.
Выход, однако, существовал. Бывалый гном поступил так, как велит опыт одного интересного народа хуманов, состоявших, возможно, с гномами в дальнем родстве (но тут неточно).
На вопрос девушки он ответил своим вопросом:
— Слушай, а ты замуж за меня пошла бы?
Собственно говоря, именно этот вопрос и был следствием его душевного порыва, логических оснований для которого он никак не находил.
Сказать, чтобы Макпал была красива, было бы правдой. Но не она первая, не она и последняя. А женитьба и последующий брак, да ещё и с дочерью достаточно строгого кочевого народа — это однозначно равнялось добровольному отказу от какой бы то ни было мужской свободы вообще. Если верить личному опыту Бронкса, дочери народа орков могли позволить себе достаточно немало, даже будучи уже замужем. Но ничего подобного из этого они не позволяли собственным мужьям, по крайней мере, добровольно.
— У-у-у, как у нас всё запущено, — ухмыльнулась уголком рта дочь Степного народа и сверкнула необычайно мудрым взглядом, которого Бронкс у неё до сего момента не замечал. — Будем играть в вопросы? — проницательно спросила она. Не дожидаясь, правда, ответа тут же продолжила. — А знаешь, чего ни в коем случае не стоит делать с женщиной из орков?
— Откуда бы? — закономерно удивился Бронкс. — Ваш брат, вернее, ваша сестра раскрывать душу обычно не торопится. Несмотря на нормальные, казалось бы, отношения, меня часто не покидает ощущение, что вы всегда себе на уме.
— Мы просто часто не говорим вслух всего того, что думаем, — вздохнула Макпал, разливая чай в две пиалы. — Итак, по порядку. Нет, замуж я бы за тебя не вышла, ни при каких обстоятельствах. Скорее всего. Даже встречаться второй раз бы не факт, что стала. — Она подняла глаза на своего нового знакомого, беззвучно открыла и закрыла рот пару раз, словно порываясь что-то сказать, но в последнюю секунду от этого удерживаясь.
На Бронкса внезапно накатила такая волна обиды, необъяснимой с точки зрения разума, что он моментально покраснел, насупился и в две минуты выложил всё без утайки.
Было в его рассказе и о постоянных неудачах на поприще женитьбы: те красавицы, которым он готов был сделать такое предложение, никогда не встречались с ним повторно. Вот как сейчас сказала сама Макпал.
Добавил он ей и о продажном и вороватом муниципалитете, куда ни единого медяка налогами не собирался платить за всё время своей работы и пребывания в городе.
— Поклянись, что никому не расскажешь? — в довершение истории Бронкс требовательно сжал твёрдые и такие манящие ягодицы орчанки ладонями.
— Клянусь. — Ровно ответила та, указывая глазами на зелёный огонёк артефакта.
— Если та, кого ты называешь сестрой, и есть та девица, которую я зашивал… — а далее он без утайки рассказал историю лечения Нургуль у себя на дому, не называя её на всякий случай по имени. — Вы с ней как близнецы. — Завершил он. — Я потому на тебя и накинулся… что ты, как она.
— М-да. Умеешь ты лишнего не сказать, — язвительно отметила судейская. — И молвит именно то, что девичьему нежному сердцу как раз более всего услышать хочется. Прямо до слёз… — а затем орчанка отчего-то совсем некуртуазно заржала.
Хотя до гном дошло, что сравнивать фемин не стоит ни в коем случае.
Бронкс сокрушенно кивнул в ответ, раздумывая о том, что будет дальше.
Он уже понял, что его новая знакомая старательно разделяет служебный долг и личное удовольствие.
Из её привычки постоянно пользоваться артефактом (и ещё из кое-каких деталей) он сделал надлежащие выводы.
— А список рун с её артефакта у тебя случайно не с собой? — подняла зачем-то вопросительно правую бровь Макпал. Затем, подумав, добавила, демонстративно вытягивая перед собой горящий зелёным артефакт. — Клянусь, что желаю ей только добра, состою с ней в кровном родстве и отношусь и к ней, и к тебе тепло и по-родственному.