— Молодец, я скажу, что это ты сделала. — показывает рукой на труп. — Это тебе мой первый подарок.
Пусть подождёт, чуть-чуть, и тогда посмотрим — кто и как себя должен вести. Сейчас надо сдержаться, всего несколько часов — и я решу свою проблему. Одну из множества, но решу. Утираю лицо, применяю исцеление. Оно очень-очень слабое, нельзя тратить силы. Такие маленькие, но такие нужные.
Возвращаются разведчики, оглядывают нас удивлённо. Я стою перед трупом на коленях. Они вопросительно смотрят на Мирта. Он отмахивается:
— Повздорили немного, но девочка всё поняла, и сделала как надо.
Солдаты ведут связанную женщину, даже скорее тащат. Когда она видит свою родственницу на мокрой земле, издаёт протяжный вой. Получает по лицу, очень больно, затыкается. Я вижу, что на ней нет штанов, только рваная рубашка. Видимо всё оставили там, в лесу.
Двое начинают обшаривать трупы сопровождающих, один лезет в карету, ещё один распрягает лошадей. Я медленно поднимаюсь, осматриваюсь. Поправляю одежду, возвращаю нож на место. Вижу на себе злой взгляд девушки. Она меня ненавидит, и, наверное, правильно делает. Опускаю голову.
«Это не моя война, не мой мир.» — смотрю на свои ладони.
Руки и ноги трясутся, а слёзы всё льются из глаз. Подставляю лицо каплям, чтобы никто, кроме меня, не видел, что я плачу. Собираюсь с мыслями, поднимаю своё оружие. Осматриваю лук, и выкидываю его. Разведчики уже всё, что можно, собрали, оставив трупы полуголыми. Запряжена сейчас всего одна лошадь, и карету уводят с дороги, чуть дальше. Предварительно погрузив туда мертвецов. Найдя проход в лес, поворачивают, и скрывают экипаж за деревьями.
— Уходим. — командует Мирт.
Трое устремляются вперёд, ведя за собой лошадей. Командир смотрит на меня и ждёт. Понимаю, что не хочет упускать из виду. Не доверяет. Иду, и чувствую его взгляд на спине. Только бы дождаться привала, не сорваться, только бы выдержать.
Опять слякоть, мокрая трава и земля. Большие деревья и этот проклятый лес. Я ненавижу лес, ненавижу этот мир, ненавижу это тело. Я хочу умереть. Если сегодня ничего не выйдет — найду способ уйти навсегда.
***
Когда начинает темнеть, Мирт командует привал. Мы шли несколько часов, а девушку уже тащили на себе последние пару километров. Она замёрзла, и идти просто не могла. С ней тоже надо будет что-то решать, когда всё закончится. Если закончится.
— Я тебе не говорил. — зевает Мирт. — Но Айшу забили перед нашим уходом, до смерти. А Питру и Нишку посадили на цепь. Так что лучше будь хорошей девочкой, моей девочкой, и с тобой такого не случится.
— Я буду хорошей. — улыбаюсь ему, придвигаясь ближе.
Он обнимает меня и отпускает со смехом. Чувствую, что лицо уже не опухшее. Всё-таки вложил в заклинание больше, чем нужно. Но силы восстановились. И на том спасибо. Отхлёбываю из деревянной миски супа, сегодня командир разрешил приготовить нормальную еду.
Остальные, быстро поужинав, вновь пошли мучать девушку. Она уже не сопротивлялась, пропуская через себя по очереди всех. Даже не смотрела на меня зло, только взгляд в пустоту, как у её родственницы перед смертью.
— Командир, не хочешь поменяться?! — смеётся Астин.
— Пошёл ты к демонам! — весело отвечает Мирт.
Целует меня в щёку, лезет к губам. Отвечаю ему, еле сдерживаясь от рвотных позывов. Делаю всё, чтобы ему понравилось. Он рукой лезет дальше, расстёгивая куртку, жилетку, рубаху. Я осторожно, целуя его в шею, говорю:
— Подожди, я так не могу.
— Как? — недовольно отрывается он от моей груди.
— Ну, когда они там, с этой, всё будут видеть. — показываю неопределённый жест рукой.
— А, понял. — улыбается. — Пошли отойдём.
Тянет меня в кусты, за деревья. Прижимает к стволу, целует шею. Расстегнув мокрую рубашку и стянув кольчугу, облизывает грудь, всё ощупывает. Чертыхаюсь, проклиная себя, мысленно.
— Нет, ты не понял, не так. — протестую я.
— Да что такое?! — злится он. — Ты, сука, меня сначала завела, а сейчас в отказ пошла?!
Поворачиваюсь к нему спиной, спускаю штаны. Он быстро прижимает меня, входит и закрывает мой рот ладонью. Второй рукой сначала держит живот, потом крепко сжимает грудь. Наконец закончив, шлёпает по заднице и уходит, оставляя у дерева.
— Чуть-чуть, всего чуть-чуть потерпеть. — успокаиваю шёпотом.
Снова чувствую в себе что-то. Рукой провожу там, пытаюсь собрать сколько могу, и что бы дождь всё смысл и унёс. Но память и чувства не смоешь. Я уже не буду прежним, ничего не будет прежним.
Возвращаюсь к костру, мы сидим какое-то время. Но я вижу, что наша лежанка теперь дальше от остальных, гораздо дальше. Метров двадцать, мне этого хватит, для начала. Если так не получится, значит никак не получится.
Все ужинают, и самое главное — выпивают спиртное. Все, кроме Мирта. Девушку привязали к ближнему дереву, она полностью обнажена. Тело в синяках и ссадинах, дождь смывает кровь. Вижу, как красные струйки устремляются по её телу к земле. Это мог быть я, вот так же, привязанный и изнасилованный всеми. А так достижение — меня насилует всего один мужик.
«Хочешь поменяться с ней?» — спрашиваю себя, и отвечаю: — «Нет.»
Все укладываются, первую вахту несёт Астин. Это будет сложно, очень сложно. Но хотя бы одного я заберу с собой, плевать. Улыбаюсь Мирту, и мы идём на наше место.
Ложимся рядом, он приспускает мои штаны, и снова входит. В этот раз боком, медленно, кусая мне шею. Ловлю себя на предательской мысли — что мне это нравится. Не Мирт, а когда кусают шею.
«Дерьмо, какое же дерьмо.» — ругаю себя мысленно.
Он снова заканчивает в меня, прижимаясь крепче, и больно стискивая грудь. Издаю притворный стон.
За час, Мирт берёт меня ещё один раз. Я начинаю беспокоится, как бы он все силы не растерял. С другой стороны, если крепко уснёт — будет ещё проще.
Наконец решаюсь, снимаю с себя верхнюю одежду, штаны и всё остальное. Сажусь на него сверху, но он не готов. Целую, ласкаю шею. Наконец всё получается, он снова во мне. Начинаю двигаться, выпрямляя спину. Он лапает мою грудь, зад, ноги, оставляя синяки и рыча как медведь, которого мы убили. Я ускоряюсь, и чувствую, как он заканчивает. Насаживает меня всё сильнее, схватив за задницу и прижимая к себе. Сейчас он весь мой, потерял бдительность. Телекинезом притягиваю нож, и резко ввожу ему в глаз на всю длину. Он сам меня учил этому удару, если всё сделать правильно — человек не издаст ни звука.
Так и получается. Его руки резко вскидываются, и я их ловлю за запястья, опускаю на землю. Слезаю, и ложусь рядом, внимательно смотря на Астина. Он далеко, смотрит в другую сторону. Это хорошо, ничего не заметил подозрительного.
Начинаю облачаться, кольчугу не беру, только рубаху и штаны. Сверху накидываю жилетку с двумя оставшимися ножами. Осторожно достаю меч, и начинаю красться к часовому.
«Сами же говорили, что я двигаюсь тихо, вот и проверим.» — думаю про себя — «Основное я уже сделал, теперь только бонусные балы добить, а если не получится — убить себя».
Я уже совсем близко, Астин медленно поворачивается, ускоряюсь как могу, и меч входит ему в горло. Он пытается что-то сказать, я зажимаю ему рот и укладываю на мокрую траву. Получаю несколько болезненных ударов по рёбрам. Удерживаю коленом, проворачиваю оружие в ране, и человек затихает.
Чувствую чужой взгляд, спина холодеет. Всё, доигрался, разбудил кого-то. Зажмуриваюсь, жду удара. Ничего не происходит, медленно оборачиваюсь. Ловлю сверкнувшие глаза девушки. Она ведь может сейчас закричать, наплевав на себя и месть насильникам. Ей может быть гораздо важнее убить меня — я ведь, по её мнению, прикончил двоих из её семьи.
«А разве не ты убил ребёнка и женщину?» — приходит мысль. — «Ничего не сделал, а потом ещё и добил.»
Проходят секунды, но она просто смотрит, молчит. Перехватываю меч в левую руку, правой достаю один из ножей. Подхожу к спящему, и проделываю тот же приём, что и с Миртом. Он затихает ещё быстрее, даже не проснувшись.
Следующий лежит на животе, и вот тут сложнее. Убираю метательный нож, и резко вставляю ему в горло оружие. Он издаёт хрип, я пытаюсь заткнуть рот, но всё равно получается слишком громко.
— Сзади! — хриплый и надрывный крик девушки.
Делаю кувырок, резко встаю и разворачиваюсь, смотрю на противника. Это Сторви, стоит с оружием, готовится прыгнуть.
— Ты бешеная! — шипит он.
Вскидываю руку, и с неё срывается молния. Мы на мгновение соединяемся ею с разведчиком, и падаем вместе на колени. Я потратил всё что у меня было, даже больше. Кровь идёт из носа, в глазах разноцветные круги. Противнику хуже, лицо отчасти обожжено, он дезориентирован. Но самое страшное — я его не убил. Ползу изо всех сил ближе, пытаюсь ударить мечом в живот — но силы мало, да ещё кольчуга.
Мужчина чувствует удар, и хватает меч за лезвие, вырывая у меня из рук. Срываю с груди метательный нож, и запускаю в него, попадаю в шею. Он хватается за него, выдёргивает из себя, и отправляет назад. Оружие входит мне в плечо.
— А-а-а! — ору изо всех сил.
Бросаюсь на него, и валю на землю, хватаю за голову и бью о ближайший камень. Снова и снова, сильнее, получаю удар ногой в живот и отлетаю к дереву, где привязана девушка. Протираю глаза, вижу, как он встаёт. Делает шаг, ещё один, и падает на колени. Держится за шею, откуда фонтаном бьёт кровь. Видимо я повредил артерию.
Валюсь на бок, и теряю сознание.
Глава 3
— Вставай, змея, да вставай же!
Открываю глаза, ночь, дождь всё так же льёт сверху. Тело одеревенело, я тяжело дышу. Чувствую удар в спину, сильный и болезненный, снова в сознание врывается злой голос:
— Просыпайся, гадюка, сколько можно лежать, тварь!
Девичий голос, а бьёт она меня своей босой ногой. Я с силой переворачиваюсь, отползаю. Пытаюсь отдышаться, ловлю ртом капли воды. Смотрю на ветки деревьев, тёмные тучи на тёмном небе.
— Я жив. — захлёбываясь, говорю себе. — Всё ещё жив.
Непонятно только — зачем?
Одежда промокла до нитки, волосы превратились в мочалку, чувствую холод. Приподнимаюсь на локтях, осматриваюсь. Пять трупов, и всё это сделал я. Ударил в спину. Но меня это совершенно не волнует. В голове только одна картина убийства — беременной женщины. Сначала как Мирт пронзает ей живот, а потом как я её добиваю. А потом то, что он сделал со мной.
Сжимаю кулаки, собирая траву и грязь в них, бью руками со всей силы о землю. Опять бессильно откидываюсь назад, девушка что-то кричит, проклинает меня. Я не слушаю, всё так же ловлю капли дождя.
— Я убью себя, я просто убью себя, это же так легко. — шепчу, достаю нож из плеча.
Он острый, очень острый. Руки холодные, запястья даже не почувствуют ничего. Сажусь, закатываю рваные рукава, примеряюсь к левой руке.
— Ты что это задумала, сука, а? — удивлённый возглас рядом.
Мозг, разум, чувство самосохранения. Они выделяют главное из окружающего, чтобы сохранить мне жизнь. Заставить сомневаться.
— Заткнись сука, закрой свой поганый рот! — кричу.
Бросаю нож, хватаюсь за голову, снова повторяю:
— Заткнись, тварь, заткнись!
Рыдаю, беру снова нож, шмыгаю носом. Примеряюсь к запястью — всего одно движение, потом второе по другой руке. И лечь, ждать, когда всё закончится.
— Эй-эй постой, послушай, — снова голос девушки.
Видимо она поняла, что я кричал это не ей, а себе. Испугалась, хочет освободится. Но зачем? Как она будет жить с тем, что случилось? Они же её пустили по кругу, как какую-то вещь, использовали!
Подползаю, она смотрит на меня испуганно. Берусь за рукоятку оружия двумя руками, примеряюсь к её груди, шепчу:
— Тс-с-с, сейчас всё кончится, потерпи.
— Ты что это делаешь, а? — неуверенный голос. — Постой, прошу.
Собираюсь ударить — но не могу. Просто не могу. Этих пятерых мог — а её не могу. Кидаю нож, он входит в дерево, прямо над головой незнакомки. Бью себя по лицу, и снова рыдаю. Я не могу убить ни себя, ни её. И жить дальше не могу. Я не человек, я просто какой-то отброс!
— Та-а-ак, успокойся, помоги мне освободится, ну же. — уговаривает меня. — И вместе мы решим, что делать дальше, ты поможешь мне, а я помогу тебе.
Через пару минут прихожу в себя, подползаю к девушке. Выдёргиваю оружие у неё над головой. Сначала срезаю верёвки с её ног, потом заползаю за дерево, и освобождаю руки. Облокачиваюсь на ствол, дышу, снова подставляя дождю лицо.
— Гадина! — удар в голову. — Ты убила её!
Падаю на землю, не шевелюсь.
— Сдохни! — удар по рёбрам. — Ты убила мою сестру и племянника!
Выпускаю нож из рук, сил нет даже закрываться от ударов. Она бьёт меня ногами, потом садится и начинает молотить кулаками. По лицу, телу. Хватает за волосы, бьёт об землю. Попадется какой-то камень, голова кружится.
«Да, вот так, убей меня.» — прошу мысленно.
Теряю сознание, снова, но почти сразу прихожу в себя. Девушка сидит сверху, у неё в руках нож. Держит его двумя руками, занесённым для удара. Она как Немезида, богиня возмездия. Сошла с небес, прошла сквозь границу миров, и настигла меня. Я жду, проходят секунды, потом минута. Ничего не происходит.
— Ненавижу тебя! — душераздирающий крик боли.
Нож входит в ствол дерева рядом, опять удар по лицу. Она падает, ложится рядом, сворачиваясь как котёнок. Рыдает, тело вздрагивает. Я придвигаюсь ближе, обнимаю её.
— Убери руки, не трогай меня, убери руки! — сквозь слёзы.
Отпирается, бьёт локтем. Но я прижимаюсь сильнее, и тоже рыдаю. Мы лежим под проливным дождём, на небе молнии и гром. Рыдаем в унисон, вздрагивая и не зная как всё это закончить. Струи, кажется, стали такими же толстыми, как вода из-под крана, и больно ударяют по коже.
Но даже они не могут смыть того, что с нами произошло. Только смерть освободит от груза. От печали, горя, моих поступков. Найти бы ещё, кто мне её принесёт. Вроде бы идёт война, и старуха с косой должна забирать всех желающих. Каждому выдан купон на бесплатный проезд.
— Каждому, но не мне. — шепчу, теряя сознание от бессилия.
***
Открываю глаза, дождя уже нет. Меня знобит, чувствую себя очень плохо. Тошнит и болит голова. Сажусь, ощупываю одежду — она мокрая и ледяная. Оглядываюсь, нахожу девушку — она пытается развести огонь. На ней такая же мокрая одежда, как и на мне. Распотрошила одну из сумок, забрала комплект. Видимо не захотела никого из своих насильников раздевать и вообще прикасаться.
Встаю, подхожу, молча зажигаю сухие ветки магией. Это действие вызывает сильную головную боль. Хватаюсь за виски, сажусь. Когда приступ проходит, грею руки. Меня трясёт, и найти что-то сухое вряд ли сейчас получится. Хотя, можно вернуться к карете и там внутри…
«Нет, туда я не пойду, я не хочу снова всё видеть.»
Встаю, разминаюсь. Мы не разговариваем, и девушка не спешит уходить. Осматривать что у нас есть. Чувствую, что у меня температура, и нахожу в первом же мешке нужное — сухие травки, спрессованные в таблетки, они хорошо упакованы и почти не промокли. Глотаю сразу три, хотя бы температуру собьют.
Кашляю, тяжело дышу, и продолжаю поиски. Нахожу запасы вяленого мяса и хлеба, завёрнутые в непромокаемую ткань. Могли бы и одежду так завернуть. Есть не хочется, возможно из-за болезни, а может потому, что всё это произошло со мной. Заставляю себя, кусаю сначала мясо, а потом хлеб. Жую, ни о чём не думая, смотря в землю.
Рядом появляются ноги, молча протягиваю еду девушке. Она берёт, садится рядом и ест. Чавкаем так какое-то время, потом слышу вопрос:
— Зачем?
— Что именно? — опускаю руки.
Разжимаю пальцы, еда падает из рук на землю. Снова становится гадко на душе.
— Зачем ты это сделала, убила мою сестру и её ребёнка? — голос слабый, ей тоже плохо.
— Я не убивала её ребёнка. — качаю головой, показываю за спину. — Это был он, а я добила твою сестру, чтобы не мучалась.
— Гадюка. — выплёвывает девушка.
— Так убей меня, я не против. — пожимаю плечами.