Еще три часа до восхода созвездия Стражника. Достаточно, чтобы на спине не осталось и следа прошлой порки. Чтобы ничто не испортило хозяину удовольствия. А я должен забыть. Но для этого нужно сначала все вспомнить. Жесткий камень под тонкой подстилкой – лучшее средство отрезвления…
Андерс.
Впервые я увидел тебя за работой, когда ты лечил какого-то мальчонку. Позднее он стал Храмовником… но тебя не сдал. Интересно, счастлив ты этому факту? Ведь многие твои пациенты оказываются в итоге в числе твоих вероятных врагов, сердце мое. Единственное – они обязаны тебе жизнью, а потому… ты всегда можешь потребовать этот долг. Но потребуешь ли? Ты до странности добр… и это совсем не вяжется с твоей безжалостностью к врагам… как можно быть таким всепрощающим и светлым – и в то же время носить в себе первозданную Тень? Я этого не понимаю.
Ты долго отпирался… отказывался… убеждал… три года мы ходили кругами… я уговариваю – ты отнекиваешься… скажи, ТОГДА ты согласился только потому, что видел, в каком я раздрае из-за Фенриса? Уже не узнать… Забыть.
Забыть горячее сильное тело… светящиеся глаза… просто сказать – да трудно перебороть себя. Ты – такой уступчивый в жизни – в постели всегда становился хозяином. Еще одна черта, роднящая тебя с Осцивасом. Не было случая, чтобы я не покорился твоему напору, не признал твое главенство. Впрочем, я и не стремился его оспаривать… особенно не тогда, когда ты, подчиняясь зову плоти, с нечеловеческой мощью вжимал мои руки в перину, заявляя свои права на меня.
Фенрис.
Он – твой антипод… в очень и очень многом. Сильный, бесстрастный, суровый. Не считающий жертв. Я знаю, сейчас он ищет сестру, хоть и не говорит. И я знаю – раз она не рабыня, она его сдаст. Потому что те, кто свободен – дорожат свободой. А за укрывательство сведений о беглом рабе ею можно поплатиться… в компенсацию. А потому, едва она решит приехать, следом примчится и Данариус. И ему, Фенрису, в силу убеждений, придется убить сначала его… а потом и ее. Выдержит ли его сердце? Не превратится ли окончательно в кусок льда?
Я боюсь, ты медленно леденеешь, Фенрис. Я знаю. И каждое предательство ранит тебя сильнее, чем ты хочешь показать. Ты горд… может, потому ты ушел? Тебе просто стало страшно, что я стану еще одним звеном в цепи предательств, не так ли, душа моя? И ты не смог заставить себя спросить прямо. Ты искренне считаешь, что не можешь получить честного ответа.
Но могу ли я забыть неестественно мягкую кожу и полную покорность? Ты – невозможный романтик… Ты умеешь улыбаться, как бы ни старался это скрыть… Предательница-память, она снова и снова возвращает меня в те несколько часов, напоенных мереющим светом камина, стонами и тихим смехом, невольно срывавшимся с твоих губ. И я не могу забыть тот момент, когда из твоих глаз ушло тепло, сменившись болью и нарочно призванным льдом. Почему ты так… впрочем, сейчас это уже неважно. Мне не узнать… а тебе – не сказать.
Было время, и мое сознание шутило со мной, подкидывая образы, где мы вместе. Не ты и я, не я и он, а мы все… втроем. Может, вы этого и не хотите видеть, но между вами столько же нерешенных вопросов, как и между мной и любым из вас. Быть может, то, что я исчезну из вашей жизни, пойдет на пользу? Противоположности, как известно, притягиваются… Быть может, вам все же суждено встречать рассветы вдвоем. Быть может, когда-нибудь я краем глаза увижу вас… вместе. Эта надежда и станет моей отдушиной. Я верю. Простите меня за это.
Сколько раз ты говорил мне, что любишь меня? И не перечесть. И я тебя люблю – настолько, насколько вообще способен любить калека. Потому что я – именно калека. Душой. Сколько раз ты говорил, что я – твой лучик света в этой кошмарной стране? Осцивас тоже называл меня своим Светом, своим Лучом. Я помню свое настоящее имя, в отличие от Фенриса. Но мне непривычно, когда меня называют Хоуком, ястребом. Я гораздо чаще и значительно дольше слышал только одно – «Радес» – «Луч».
Сколько раз он говорил, что пойдет со мной, что бы ни случилось? Но не уверен, что он сделает это тогда, когда это будет нужно не делу, а сердцу. Однажды он уже не принял протянутой руки.
Сколько раз я сам утверждал, что все прекрасно? Вам ли не знать, что я великолепный лжец.
Вы не знаете, как я хочу услышать от вас, что все честно. Что вы поддержите тогда, когда я буду нуждаться. Так, что я поверю в это. Что свобода вон она – только руку протяни. Что боль от кипящей чуждой крови уйдет, растает, как снег по весне. Что Тевинтер провалится в Тень со всеми своими магистрами вместе взятыми. Что Я больше не буду одинок…
Но на самом деле больше всего я хочу услышать только два слова.
Скажи мне «Я знаю»
Я медленно открываю глаза, чтобы посмотреть вверх, в узкую щель бойницы. Стражник. Вон его первая звезда. Что ж, мне пора. Камень пола за прошедшие часы настыл еще сильнее, и теперь кажется, что идешь не по льду – по осколкам, что режут в кровь ноги до самых щиколоток.
Обнаженное тело щекочут легчайшие дуновения ветерка. Мне не нужен свет. Я бы и с закрытыми глазами нашел его дверь, но дело в другом. Кровь поет. Я сам как живой факел.
Резные створки. Их рисунок я изучил до малейшей жилки. Здесь вообще нет ничего, что не было бы мною изучено в таких подробностях, что и рад бы забыть, да не смогу.
К «этому всему» относится и Хозяин. Мимика, голос, жесты, фразы, манеры в общении, привычки… все привычки. И тело тоже. Это… больно.
Двери бесшумно распахиваются от прикосновения моей ладони. Как и прежде. Интересно, быть может, последние восемь лет были сном? Ведь ничего не изменилось… Теперь главное его не раздражать. Ни жестом. Ни взглядом.
- Мастер… – медленно опускаюсь на колени прямо возле порога и прижимаю лоб к полу. Тихо. Слишком тихо. Либо его здесь нет, либо…
– Иди в лабораторию, – Светлая Андрасте, только не это…
Шаг. Еще шаг.
Тяжело думать о том, что предстоит. Что именно? Не знаю. Ничего хорошего.
- Ложись на стол, маленький Радес.
Покрытый резьбой рун камень столешницы теплый, если не сказать горячий. Я чувствую, как по спине ползут мурашки. Что же ты задумал, Хозяин…
– Выпей. – Перед носом – мерзко пахнущий пузырек. Подчиниться? Само собой. Вкус как у плохого вина. Не могу сказать, что неприятный, но все же. Впрочем, мы с Варриком и не такое пили. Тело тут же деревенеет, отказываясь слушаться. Как знакомо…
- Что ж… приступим. – В руках у Хозяина сосуд из сильверита. Одно из двух – либо у него там еще одна порция крови в смеси с чем-то еще, либо…
Под тихое пение содержимое сосуда вспыхивает бело-голубым, потом свет медленно тускнеет, становясь лилово-алым, и переходит в черный с голубоватыми сполохами. Андрасте…
- Знаешь, маленький Радес, за те годы, что тебя не было, я искал другие способы усилить тебя, создать идеального мага в руках у Магистра. Ты не захотел, однако, быть магом… прискорбно, ибо сейчас магическая составляющая в твоей крови не отзовется так, как должна была. Однако в этом так же есть свои плюсы. Ты воин… Тень, как ты сам сказал… это расширяет границы. Думаю, ты помнишь те фолианты, что мы вывезли с Молчаливых Пустошей…
Андрасте, быть того не может…
- О, по твоим глазам вижу, что ты уже догадываешься, о чем я… Благодаря твоему отсутствию здесь, в Цитадели, я сумел подготовить все для этого ритуала. Ах-да… к слову, если ты задумывался, зачем я тебя отпустил… да, именно потому, что во время подготовки тебя не должно было быть рядом. Теперь же… посмотрим, насколько ты силен.
НЕТ!
- Единственное… это будет больно. Впрочем, я думаю, ты это и так знаешь.
В руках Хозяина – кисть. Светящаяся зеленым кисть. Из чьих она волос? Нелепая мысль. Напоследок вспомнить две пары глаз. Темный янтарь и раскосые травянисто-зеленые. Простите…
Насмешка судьбы… я сетовал на неуместные воспоминания? Теперь они точно не будут тревожить меня. Если Осцивас проведет все так же, как описано в том фолианте, если я смогу пережить преображение, если… так много если… Одно остается неизменным. Ритуал уничтожит мою личность, сотрет, как прибой стирает следы на песке, сохранив лишь знания. Я буду не чистой доской – открытой книгой…
Кончик кисти коснулся кожи чуть выше пупка.
И мир взорвался агонией.
====== Глава 2 ======
Свет. Так много света… это как-то… неправильно.
- Что ж, должен признать, ты сильнее, чем я предполагал, маленький Радес. - Радес? – в голове гулкая пустота. Радес – это имя или прозвище? Что это вообще? Где я? На малейшее движение мышцы отзываются тянущей болью, словно… словно что? Воспоминания ускользают, как рыбка… какая рыбка? Что за «рыбка»? О-ох… - Так тебя зовут.
– Кто я?
- Мое творение. Величайшее творение магии и моего несокрушимого гения! Ты мой раб, самый преданный, какого я только знаю. Ты со мной уже более полутора сотен лет. Неотлучно. У моих ног. А теперь весь мир будет моим… и твоим тоже, ведь ты моя Тень. - Тень? – что это должно значить? - Тень – продолжение хозяина, его карающая длань, идеальный наемный убийца. Ты же, сейчас лишенный личностной памяти, но сохранивший умения и знания – вдвойне идеален. Как личность – ты чистый лист, и я напишу на нем то, что нужно мне. - Хорошо. - Хозяин. Ты должен так обращаться ко мне. - Хорошо, Хозяин. Я твой.
Тихий смех. Теперь я все же поднимаю глаза. Интересно, а почему до того не смел? Прежние привычки? Возможно. Тогда хорошо. Что-то из памяти вернется вместе с ними… может быть. И тогда я вспомню своего Хозяина. Он так красив… светлые… нет, снежно-белые… снежно? Что это? В сознании мелькают образы идеально-белых равнин и легких холодных, как пол под ногами, перышек... волосы неровными прядями падают на лоб и шею в небрежном беспорядке, не скрывая острых ушей эльфа-полукровки, теплые темно-янтарные раскосые глаза светятся интересом и… чем? Участием? Нежностью? Так и должно быть или я что-то путаю? Тонкие пальцы касаются моего подбородка:
- Да, маленький Радес, маленький Лучик, ты уже долгие годы согреваешь мою постель. Не думаю, что то, что ты меня не помнишь, должно это изменить.
Я покорно наклоняю голову, едва он отпускает меня. Постель? О чем он?
- О-о, какая прелесть! Ты ведь не знаешь… не помнишь, что это означает, не так ли? Это обещает быть… забавным. Ступай по коридору направо, до самого конца. Потом поверни налево. Третья дверь по левую руку – моя спальня. Жди меня там. Я скоро подойду. - Хорошо, хозяин.
Какой здесь… холодный пол. Быстро переступаю ногами, чтобы не замерзнуть… Все как-то… не знаю. Ощущения – словно чужие.
Дверь. Красивая. Пару минут изучаю тонкую резьбу на створках – интересно. Мыслей почти нет, а те, что есть – откликаются на свежие впечатления. Оно и верно. Если ничего не помнишь – о чем думать?
Комната огромная, светлая. Наверное, Хозяин – очень добрый. У злого человека не бывает таких светлых и красивых комнат… как мне кажется. Или бывает? Мыслям-суждениям доверять нельзя, они должны опираться на память… а эта мысль из числа каких?
Впрочем, нет смысла думать. Мне сказали ждать. Я буду ждать.
На стенах – зеркала. Я помню, как они называются, но… ладно, тоже не имеет значения. Подхожу к одному из них. На меня смотрит высокий юноша с черными короткими волосами. Это я? А как же та фраза про полторы сотни лет? Люди ведь, кажется, столько не живут…
Синие глаза. Тонкий шрам через бровь и глаз. Поблекшие татуировки на лбу, скулах и подбородке, похожие на ветви деревьев. Светлая кожа. Так странно, кажется, что она светится изнутри… будто по венам течет не кровь, а темный огонь. Может, я не человек? Или нет? Или я, как сказал Хозяин – эксперимент – и это его следы? И еще – это важно? Где-то в душе ворочается… что-то, похожее на… боль? Не пойму.
Что же неправильно?
Кожа исчерчена бело-сиреневым рисунком, но кажется покрасневшей, словно его только что сделали. Может и правда – только что? Рисунки саднят и ноют, так что все возможно.
Красиво.
Линии сплетаются в вязь… не помню. И их больше, чем у… кого? У Хозяина? Нет, у него я, вроде, такого не видел… Но почему светлые растрепанные волосы? Сейчас я сам себе напоминаю блуждающего в тумане. Знаю, что все выходы-ответы где-то есть… но в каше ничего не разберешь…
Рисунок похож… на что же он похож? Никак не пойму. Он настолько мелкий, что мерцает, словно… чешуя? возможно. Более плотный у кистей и стоп, он словно исчезает выше, превращаясь в тонкие линии, как лучики света. На груди они снова сплетаются в узор, еще более замысловатый, чем на руках… трещины на стекле? Осколки? Быть может, щитки сложносоставной брони? Похоже… Интересно, а на спине он есть? Изгибаюсь так, чтобы увидеть свое отражение со спины. Есть. Треугольник с тонкими шипами по всей длине линий, на лопатках клинья, почему-то вызывающие ассоциацию шипов, как у вирма, острым углом вниз, оплетая мышцы, свиваясь в узкую… косичку?... ленту?... и снова расходящиеся на ягодицах по линиям тела. Но почему же все кажется… таким… таким…
- Маленький Радес… величайшее творение гения. - Я… не понимаю, Хозяин. - Ничего, мальчик мой. – Беглое касание пальцами щеки – и вязь символов вспыхивает пронзительным светом, посылая в кровь легкую вспышку боли, отчего по телу пробегает дрожь удовольствия. – Да, несомненно, ты – лучший экземпляр, нежели я мог даже надеяться.
Пальцы хозяина такие… теплые. Скользят… ниже… что… как… О-о, хххозяин…
- Да, маленький… именно так… На кровать.
Такое чувство, что все вокруг тонет в белесом мареве. Ладони хозяина сразу везде…
– Ласкай меня, маленький Радес. Ты все вспомнишь…
Я едва различаю его сухое поджарое тело на лиловых простынях. Какой роскошный цвет… он так красив… Он мой Хозяин, мой Господин… мой Бог.
Я сам не замечаю, что шепчу это вслух, касаясь губами и руками смуглой кожи. Пальцы, кажется, действуют сами по себе… впрочем, Хозяину нравится… он тяжело дышит…
Мои губы прочерчивают дорожки по его груди и животу, едва касаясь мерцающей в полумраке бронзы, из которой, как кажется, отлито его тело. Оно совершенно. Ему невозможно не поклоняться…
- Да-а… я твой Бог, Радес, помни это… - Мастер…
Инстинкты, неспособные стереться и после сотни, нет, тысячи ритуалов, берут верх. Рычание, животный стон, губы становятся все настойчивее. Рисунок на коже причиняет боль при касании… ну и что? Боль – это так приятно…
- На колени, мой развратный мальчишка…
Повиновение – залог удовольствия. Простая истина. Ее сложно забыть… Руки Хозяина ласкают бедра и ягодицы… уверенно… властно… так… по-хозяйски. Это так… правильно. Именно так.
Прохладная влажность… вспышка боли – и жар. Режущий, тяжелый жар, от низа живота и до горла… Бело-огненные сполохи перед глазами. Рисунок сияет неистовым пламенем. Боль… и наслаждение. Я принадлежу только ему… своему Богу… Своему Хозяину… Величайшему…
Тянуться за большим… так правильно, так естественно. Плевать на усиливающуюся боль. Я – ВСЕЦЕЛО ЕГО.
- Маааастеееерррр!!! - Кончи для меня, мой грязный мальчик… мой Радес… моя испорченная куколка…
И мир взрывается… точно в агонии… совсем как несколько часов назад… Боль пополам с наслаждением. А с губ срывается неизвестно откуда взявшееся:
– А-андерс…
Тут же в голове словно вспыхивает ад.
- ЧТО-О-О? - Мастер… – я уже на полу, на коленях. Чье имя я только что произнес? Кто он? Эхом слышу вопрос своего Хозяина: - Кто он? Отвечай, раб! - Я… не помню… не помню, Мастер! – Прости меня, Хозяин, я не хотел тебя разочаровать… прости… прости…
Спину обжигает удар хлыста. За ним еще и еще… Да, накажите меня, но простите…
Скоро по спине начинают сбегать струйки светящейся крови. Это уже даже не больно… сколько ударов? Я не помню… и не хочу помнить. Я так виноват… любое наказание будет приемлемым…
– оОо –
Вспышки и мысли… так… странно и неправильно. Лица.
Слова.
Смутные образы, переплетение нежности, страсти и боли. Что это? Мое прошлое? Откуда? Я прочел описание того ритуала. У меня не может быть личных воспоминаний…