- Рик сказал, что не отдаст меня Губернатору!- гордо заявляю я, чтобы сказать хоть что-то, и не придумываю ничего лучше, чем начать раздеваться прямо при Дэриле.
Ну а что? Большой уже мальчик, сам понимает, зачем я сюда пришла. А я, таким образом, показываю, что за мужчину его не воспринимаю, что должно его еще больше заинтересовать во мне. Смущение от одной только мысли о том, что Дэрилу может не понравиться то, что он увидит, я заталкиваю куда подальше и напоминаю себе, что самый главный скромник тюрьмы, скорей всего, сбежит, едва я успею стянуть рубашку, оставшись в майке под ней.
- Отдавать вас обеих – слишком жирно. Да и гарантий никаких, – пожимает плечами Дэрил, жуя какую-то спичку и таращась куда-то на мои дрожащие пальцы, которыми я с трудом справляюсь с пуговицами.
- Ага, – с умным видом киваю я и медленно стягиваю рубашку, устраивая ее на одной из раковин, слегка наклонившись без особой надобности, чтобы явить взору такого смелого и общительного сегодня Дэрила то, что он теряет так долго, не решаясь признаться мне в своей вечной любви. – Дэрил, а можно… А можно тебя спросить?
- Ну, валяй, – напрягается он слегка, высовывая спичку изо рта и переступая с ноги на ногу.
- А сколько тебе лет? – сама не знаю, почему считаю именно этот момент подходящим для подобного вопроса, я, расплетая косу.
- Чего? Нахрен тебе?
- Не мне, – мотаю я головой в отчаянном стремлении ничем не выказать свой интерес к нему.
- А кому? – еще больше изумляется Дэрил.
И вот тут я понимаю, что лучше бы честно сказала о том, что мне банально любопытно и, может быть, даже ответ услышала. А теперь он там у себя в голове, наверное, прокручивает варианты с тем, что ко мне с подобным вопросом явилась какая-нибудь Бет, Кэрол или Мишонн. А это мысли нехорошие. Неправильные мысли. Не нужно ему о таком думать!
- Рику! – хлопаю я глазами, пытаясь выглядеть максимально честной, ну, или просто глупой – в данной ситуации подойдет любой вариант.
Он изумленно хмыкает и что-то возмущенно бормочет себе под нос, явно не понимая, почему Рик выспрашивает подробную информацию о нем у каких-то там Маш, а я, решив вернуть внимание к себе, но не решаясь показывать ему мой пока еще неидеальный живот, поворачиваюсь к Дэрилу спиной. Словно невзначай заставляю одну из лямок майки скользнуть вниз. Картинным жестом убираю волосы со спины и запускаю в них руку, размышляя о том, как сейчас медленно начну тянуть майку вверх, все вышел и выше…
Позади раздается вздох, и я, едва скрывая торжествую улыбку и стараясь не думать о том, что подобный интерес со стороны мужчин ко мне сегодня может являться результатом какой-то неудачной попытки Кэрол приворожить к себе хотя бы кого-нибудь подсыпанным в ее стряпню чем-то там, с самым невинным видом оглядываюсь. И округляю глаза, видя совсем не смущенную физиономию сгорающего от страсти Дэрила. А смех. С чего он смеется?
- А почему не бабочка, блин? Или ты из этих, которым делать нефиг было, и они шастали по округе с черными кругами вокруг глаз и крестами на шеях? – откровенно насмехается он, решив, наверное, таким образом отомстить за вопрос о возрасте, ну или за обнимашки с Риком.
А может быть, он вовсе и не меня ревнует? А Рика? И считает меня своей… соперницей? Нет! Нет и еще раз нет!
- Нет. Я не гот. И татуировку делала не для… Не… ты не поймешь, – мотаю я головой, не зная, как объяснить, что набитый на моей спине ворон* для меня значил, когда я, кусая губы от боли смотрела на результат работы мастера.
- Ну да, конечно, блин. Куда уж мне, – закатывает он глаза. – Ладно, не утопись тут, а то тебе с утра еще твою сказку о том, что нас всех ждет, рассказывать.
- Но, – мне отчего-то жизненно важно объяснить и дать понять, что к чему. – Я...
Но мой писк, которым я пыталась начать речь то ли о том, что нельзя судить о людях только по тому впечатлению, которые они от страха, от неуверенности в себе и завтрашнем дне, от, между прочим, влюбленности в него, производят, то ли о том, что мой завтрашний рассказ – это не сказка, а правда, затихает при понимании, что Дэрил просто ушел.
Просто посмеялся с меня и ушел. Просто высмеял, то, что много для меня значит. Просто даже не заинтересовался до сих пор, кто я, какая я, чем живу... Ему плевать. Но зачем он приходил вообще? Или просто проходил мимо и испытал неожиданную жажду общения? С такой вот полной идиоткой, как я, в которой его даже совсем не смешная татуировка смешит.
И которой, в самом деле, нужно серьезно подумать, чтобы ее завтрашняя история содержала хоть каплю истины. Ведь, с учетом изменившихся обстоятельств, то, что я видела в сериале о войне, уже вряд ли сбудется…
Комментарий к 20. А ночью все мужчины подозрительно... разные! *За идею и изумительное воплощение спасибо juli1612: https://pp.vk.me/c616527/v616527909/1bdc4/MdLCVkHTAUg.jpg
====== 21. Трудности перевода ======
Новый день не радует ничем. Я почти до рассвета провалялась в постели, переворачиваясь со стороны на сторону и напрягая мозги в попытке придумать хоть что-то, что поможет Рику и прочим выиграть эту войну в новых условиях. Ведь Мэрл тогда, насколько я помню, убил немало мужчин из Вудбери и, возможно, наши потом сумели победить исключительно по этой причине. Но теперь все самые лучше бойцы Губернатора будут живы и здоровы, а их моральный дух – не сломлен смертями товарищей. Как же все сложно!
Мои старания оказались тщетными и привели лишь к приступу головной боли, которую усугублял громкий храп из какой-то камеры поблизости. Искренне понадеявшись, что так храпит не Дэрил, ибо даже из очень большой любви к нему, боюсь, пытку спать в одной постели с таким храпуном я не переживу, я попыталась представить, что это какой-нибудь Мэрл. Ведь Рика так противно храпящим представлять почему-то не хотелось. Нет, не потому что он очень даже приятно обнимал меня несколькими часами ранее! Я и Хершелу этот храп ни за что не припишу. Наверное, это вообще какая-то Кэрол храпит! А что? Ей идет!
К рассвету самый главный тюремный храпун немного притих, только изредка присвистывая, и я со стоном растянулась на постели, надеясь поспать хотя бы немного, но блаженную тишину прервал младенческий вопль. Трезвость мысли и ясность ума мне сегодня явно не грозят.
Потирая глаза, в которые словно песка насыпали, я шагаю в направлении душевых, где лениво умываюсь, уже почти привычно переговариваясь с Мэгги. Правда ее бытовые темы очень быстро перескакивают на войну, и я морщусь, понимая, что час расплаты за мое вранье очень близок. Ведь встреченный по дороге сюда мрачный Дэрил уже пробормотал мне что-то о том, что после завтрака мне стоит задержаться на кухне.
К счастью, до завтрака еще есть время, и я, стараясь уговорить свой желудок бурчать как можно тише в присутствии мужчин, вижу выходящую на улицу Бет с Джудит на руках. Вспоминаю, что за всеми своими переживаниями совсем забыла о своей новой подруге. А вот она, кажется, на меня за это успела обидеться и потому как-то странно поглядывала все это время. Нужно срочно исправлять ситуацию! Ну, чтобы заручиться поддержкой хоть кого-то. Ведь насчет остальных, пусть и, кажется, наконец, заинтересовавшихся то ли мной, то ли моей грудью, то ли моими ясновидческими способностями, я совсем не уверена.
Бет стоит во дворе, подняв лицо к солнцу, щурится и с едва заметной улыбкой напевает какую-то песенку.
- Ты очень красиво поешь, – вру, не краснея, ведь я ни черта не смыслю в колыбельных и вообще предпочитаю, когда поют мужчины.
Желательно, красивые мужчины. Интересно, а если очень сильно напоить Дэрила, ну, к примеру, самогоном, только не тем бракованным, от которого даже Бет толком не опьянела, а нашим, ядреным, он споет? Можно даже дуэтом с Риком. Или трио с Мэрлом. И Глен на подтанцовке, да!
- Спа… спасибо, – как-то совсем недоверчиво и нерадостно благодарит Бет, а я трясу головой, чтобы избавиться от представшей перед глазами картинки безудержного веселья, которое всем нам тут еще долго не светит.
- Как ты? – видя, что Бет почему-то совсем не спешит вступать со мной в беседу, пытаюсь начать я.
- Хорошо. Хорошо, Маша. Надеюсь, у тебя тоже все хорошо. Кэрол уже, наверное, завтрак приготовила…
- Думаешь? Тогда идем! Ты что? – разворачиваюсь я обратно в сторону тюрьмы, из которой только вышла, но Бет даже не собирается следовать за мной, глядя на меня как-то уж очень странно.
И я не могу понять, какие именно эмоции так быстро сменяются на ее кукольном личике? Смущение? Страх? Чувство вины? Обвинение? Недоверие? Неприязнь?
А может быть, у нее просто какое-нибудь несварение желудка, ей неудобно признаться, а тут еще и я пристала?
- Ну, ладно, – пожимаю я плечами, видя, как облегченно выдыхает Бет, и отчаянно ничего не понимая. – Я пошла?
- Иди, – выдавливает она из себя улыбку и, отвернувшись, продолжает свою колыбельную дочке Рика или Шейна, или кого угодно из группы, кто там знает эту Лори, с кем она в потемках переспать успела в лагере под Атлантой.
Ведь, судя по тому веселому свиданию в лесу, когда Шейн подкрался сзади, там и кто-то другой мог пристроиться и сделать свое дело, пока она, представляя на его месте своего любовника, вдохновленно оглашала бы близлежащие окрестности звуками любви.
По дороге на кухню, в красках представляя себе позади вжимающейся лицом в ствол дерева Лори то Мэрла, то Эда, то Джима, то вообще Дейла (Ти-Дог и Глен отпадают из-за чересчур яркой внешности), я едва не врезаюсь носом в спину Дэрила. И с трудом прикусываю язык, сдерживая рвущийся наружу очень важный для меня в данную секунду вопрос: а не спал ли он с Лори?
И какая только ерунда в голову не придет тогда, когда жизненно необходимо сосредоточиться на чем-то очень важном! Я так и перед экзаменами всегда о чем только не думала и какие завитушки на обоях только не пересчитывала, лишь бы не размышлять об ответах на многочисленные вопросы.
За столом собрались почти все, и при виде их обращенных ко мне взглядов, у меня подкашиваются ноги. Я с трудом добираюсь до своего стула, смотрю на макароны, смешанные с консервами, и впервые за долгое время не испытываю аппетита. Только кошусь по сторонам осторожно, понимая, что, кажется, Рик успел всем всё рассказать, и теперь они ждут от меня чуда, не иначе.
Одни Диксоны поглядывают с насмешливым недоверием, остальные же тайком косятся: кто с интересом, кто с надеждой, а кто с нескрываемым изумлением. Вот только взгляды Кэрол и, наконец, пришедшей, отсевшей от меня подальше, словно мы и не знакомы, Бет меня совсем не радуют. Верней, не радует полное отсутствие взглядов второй и чересчур большое количество взглядов первой.
Ковыряясь вилкой в своей крошечной порции, Кэрол сжимает пальцы до побеления и почти не сводит с меня взгляда. Не самого доброго, надо признать.
А что, если она больше прониклась не новостью о том, что я у них тут за ясновидящую поработаю немного, а тем, что войну можно предотвратить, отправив меня и Мишонн в подарок Губернатору? Вот о чем она так напряженно думает, протыкая вилкой макаронину с такой силой, что я испуганно вздрагиваю и, кажется, что читаю ее мысли. О красивой, длинной, розовой ленточке. Которой она меня обвяжет, перед тем как пнуть ногой под зад в объятья маньяка.
- Маша, все в порядке? – перегибается через Карла, сидящего возле меня, Рик, касаясь моего плеча и встревожено заглядывая в глаза. И я не успеваю даже насладиться таким открытым вниманием на глазах у всех, и самое главное, Дэрила, по чьему лицу невозможно прочитать никаких эмоций, когда он продолжает все тем же ласковым голосом: – Тебе приснился плохой сон?
- Да, – машинально киваю я, сначала ничего не сообразив, но при виде выражений лиц группы быстро поправляюсь: – Нет! То есть, нет! Прости, я задумалась.
- Кушай, Машаблин. Тебе нужно покушать, – заботливым голосом говорит Кэрол, и после ее слов есть мне хочется еще меньше.
Это что же, она откормить меня планирует перед встречей с Губернатором, надеясь, что он меня сожрет или что он толстушек предпочитает? Или она вчера заметила нас с Дэрилом в душевой, приревновала, и теперь будет откармливать меня до состояния ожирения? Нет, ну с одной стороны выгодно: еда всегда будет, можно не переживать. А с другой стороны… Дэрил. Которого я люблю больше, чем еду! И в этот момент потери аппетита я свято верю в силу своей любви!
Уныло поддеваю вилкой пару макаронин и сую в рот, задумчиво пережевывая под настороженными взглядами группы и продолжая мыслительный процесс. О чем я думаю? О вечном! То есть о женской ревности. Ведь если Кэрол могла вчера меня заметить, то это же могла сделать и Бет. Вот и ответ на мой вопрос, почему она решила отказаться от дружбы со мной! Приревновала и обиделась, что мне достался и Рик, и Дэрил, а ей никого! Ведь сколько она там не целовала Рика в щеку и не обнимала Дэрила со спины, они на ее плоскую грудь не повелись! Хотя ей-то это откуда сейчас знать?
За мыслями я на автомате заканчиваю завтрак: уж мой-то организм, пожалуй, даже во сне сумеет насытиться при необходимости. Кэрол собирает посуду, подает всем чай и усаживается обратно. Рик начинает толкать вступительную речь о нас с молчащей по обыкновению Мишонн, о требовании Губернатора, о решении не жертвовать нами во имя сомнительного мира, о надвигающейся войне и о том, что какая-то Машаблин может рассказать, что нас всех ждет дальше.
- Давайте послушаем Машу! – заключает он, и я вдохновлено киваю.
Да, давайте послушаем Машу! Может, скажет чего умного?
И только когда Дэрил закатывает глаза, фыркая при виде моей необычайно глупой, наверное, в этот момент физиономии, мой мозг, наконец, отключает никому не нужную защитную реакцию, и я вспоминаю, что Маша, которая должна рассказать, как нам жить дальше, это я. Ну что ж… Главное, начать, а там…
- Ну, в общем, они придут завтра, – начинаю я робко, не помня, когда именно должна начаться война но, судя по кивкам Рика и Мэрла, Губернатор и впрямь собирался нападать именно завтра. – Но их много. Потому… мне приснилось… понимаете, мне не детально снится, я не могу все…
- Говори, что видела, и все. Хотя бы что-то, – жалобно вздыхает Мэгги, крепко держа Глена за руку.
- В общем, я видела разговор, по которому было ясно, что вы смогли, ну… как-то успеть что-то сделать, что часть мужчин из Вудбери погибла. Но что, я не знаю, – вдохновлено вру я, стараясь не зажмуриться и не расплакаться от стыда.
- Я знаю, – вдруг говорит Мэрл и, кажется, сам удивляется, хлопая себя по лбу ладонью: – Блин, и как только из башки вылетело! Хотя, хрен его, конечно, может и не сработать…
- Что? Нам любой вариант, любой, даже самый мизерный, шанс подойдет, – оживляется Рик. – Тем более что Машаблин видела, что все прошло удачно, да?
- Да! – уже тверже киваю я, помня слова моего дедушки о том, что в войне самое главное – поддерживать боевой дух.
То есть, самое важное, чтобы Рик и все остальные верили, что мы победим. Твердо верили. Знали. И тогда, с такой установкой, они и сражаться будут лучше, не боясь и не сомневаясь. А если к этому прибавить, что вудберийцы вообще непонятно по какой причине собираются идти на тюрьму, поверив какому-то больному идиоту, что тут живут враги, которых нужно уничтожить… Нет, ну эти люди, конечно, небольшого ума, раз в такую ересь верят, но ведь их очень сомнительная идея о том, что нужно приходить в чужой дом, убивая людей, которые, на самом деле, просто хотят тут спокойно жить, ни в какое сравнение не идет со стремлением наших мужчин защищать свой дом и свои семьи. Мы просто обязаны победить, иначе и быть не может!
А мысли о том, что в четвертом сезоне все случилось по похожему сценарию (видимо, никогда не изведется глупость человеческая, заставившая поверить уже новых придурков в то, что в тюрьме злодеи, прикидывающиеся всякими фермерами, женщинами и детьми)и закончилось пусть и победой, но уж очень малоприятной, я от себя усердно отгоняю.
- В общем, я Мильти там однажды застукал, понятия не имею, нахрен ему тот лаз был нужен, – вдохновлено рассказывает уже что-то Мэрл, пока я, как обычно, витаю в облаках. – Я тогда решил, что информация стоящая, и трепаться не стал. Даже Блейку ни словом. И если Мильти после моего ухода ему не растрепал все, то можно будет открыть проход ночью и ходячих в город напустить.