– А когда оно приходит? – спросила я, поглаживая живот, который ныл от голода.
– Обычно года хватает.
– Ты мертв уже больше двадцати лет, но все еще протираешь несуществующие очки.
– Да. Но мне эта привычка просто нравится. Она из вторых, из полезных, и помогает мне думать и анализировать.
– Что же ты анализируешь?
– Возможности.
– Возможности?
– Именно.
– Да какие тут вообще могут быть возможности? – я помахала руками, которые без проблем прошли через оказавшееся рядом надгробие.
– Ты узко мыслишь, – Денис проверил очки на свет. – Я инженер. Я любую ситуацию рассматриваю как набор условий. И наш с тобой случай не так уж плох, можешь мне поверить.
– Чем?
– Во-первых, раз мы здесь, то загробная жизнь существует.
– А толку…
– Не перебивай старших. Это может быть как сама загробная жизнь, так и своеобразный «зал ожидания», чистилище из христианской мифологии, которое только предваряет переход в загробный мир.
– Да, только туда же никто так и не ушел пока… – ляпнула я, и меня наградили строгим взглядом.
– Во-вторых, как мы можем убедиться, мы находимся в слое реальности, похожем на пленку: он прилегает к нашему родному миру, дает почувствовать время и увидеть место, но не дает возможности контактировать с объектами, находящимися по ту сторону.
Я вспомнила, как вчера развлекалась, ходя по воздуху, но быстро захлопнула рот.
– То есть, – продолжил Денис, – мы в своеобразном параллельном измерении. Догадываешься, что это значит?
– Что мы в полной жопе?
– Нет. Хотя да. Но это неважно. Раз мы сюда попали, значит, есть вход. А если есть вход, то есть и выход.
– О… – я представила, как нахожу какую-то дверь и возвращаюсь в мир. В моем воображении сцена, похожая на старую игру, заканчивалась тем, что меня ради мирового баланса переезжает грузовик, и я начинаю этот уровень с нуля.
– Ты не очень воодушевлена.
– Я не очень оптимист.
– Ладно. Продолжим. Итак, если мы сюда попали, есть вход и выход, это понятно?
– Ну да.
– И это значит, что где-то, возможно, есть выходы в другие параллельные измерения. Может быть, маленькие карманные реальности, а, может, и полноценные миры, или и то, и другое.
– То есть отсюда можно сбежать?
– Вероятно. И обрести новую жизнь тоже, вероятно.
– Ты серьезно в это веришь? Что все эти параллельные измерения, порталы и прочее существует?
– Ну скажи, чему тут удивляться? Мы с тобой привидения, которые существуют. Мы просто осколки сознания, души, привязанные бог знает к чему и дожидающиеся Страшного Суда здесь, в Чистилище, компактно упакованном в реальный мир. И мы до такой степени существуем, что иногда способны греметь цепями и играть в полтергейстов. Еще пара параллельных вселенных в сравнении с миллиардами мертвых, запертых в одной тонюсенькой прослойке мира, – просто само собой разумеющееся явление.
– Ладно… Хорошо. И где тогда выход?
– Сложно сказать точно.
– Но ты же предполагаешь? – я усмехнулась, надеясь услышать еще одну байку.
– Разумеется. Думаю, выход должно быть похоже на какое-то место силы или аномалию. Например, можно вспомнить про мистику, которой окружили воду: река Стикс у греков служит границей мира живых и мертвых, Вайтарани выполняет такую же функцию в индийской мифологии.
– Я думала, ты инженер, а не спец по мифам…
– Я всесторонне развитая личность. У нас просто не было интернета, а книги уже изобрели, – не без сарказма ответил Денис, но тут же переключился. – Это может быть крупная река или крупное озеро.
– А как же символика проточной воды и все такое?
– Думаю, дело не в проточности, а в воде вообще. Долго объяснять, но по некоторым причинам я считаю, что один из выходов отсюда может быть рядом с Байкалом.
– Ну… Там хотя бы красиво.
– Да. И скоро я проверю свою теорию.
Повисло молчание. Я попыталась собраться с мыслями.
– То есть ты хочешь поставить эксперимент?
– Да. Почему нет? Я же говорю, мысли шире. Наша реальность, посмертие, оставляет нам не слишком много вариантов, но это не значит, что их нет. Тебя встречали ангелы?
– Э… Нет.
– Зачитывали правила?
– Нет.
– Может быть, перед смертью ты услышала в своей голове важное сообщение о том, что делать?
– Нет, точно нет.
– Значит, правил нет. Как и в жизни. Все зависит только от нас. Если нет правил – их нельзя нарушить, и можно не бояться сделать что-либо, потому что ни себе, ни другим ты, скорее всего, уже не навредишь. Теоретически возможно все.
Я в ответ уныло ткнула рукой в ближайшее молодое деревце. Рука прошла через тонкий ствол насквозь.
– Так, понятно, тебе нужно время, чтобы осознать, о чем я тут говорю…
– Да, да, время, время – времени у меня теперь вагон. Объясни мне лучше вот что.
– Ну-ка?
– Все умирают. Так?
– Так.
– Уже сотни лет умирают. Так?
– Сотни тысяч. Да.
– Где они все? – я обвела руками кладбище: рядом с нами оказалось не более двадцати призраков. – У нас давно уже должно быть перенаселение. Куда все подевались?
– О. Хороший вопрос. Я от тебя не ожидал, – с неподдельным удивлением протянул Денис.
– Ну спасибо, – я скривила губы, но ссору решила не начинать.
– Нет, вопрос правда хороший. Это, косвенно, еще одна причина, по которой я думаю, что где-то могут быть выходы отсюда. Тут есть два варианта. Первый – он самый распространенный. Дело в том, что сами по себе призраки никуда не исчезают. Они, скажем так… Растекаются. Теряют себя, свою личность и форму. Умирают не только физически, но и всем тем, что осталось.
– Умирают дважды то есть. Но куда они отправляются потом?
– Никуда. Посмотри вниз.
Я послушно опустила глаза.
До щиколотки наши ноги были погружены в полупрозрачную дымку, колыхавшуюся от наших движений. В квартире у нас такой не было, я увидела ее впервые на месте аварии. Везде и всюду земля была укрыта тонким, едва заметным слоем. При каждом моем шаге по туману расходились волны, но на живых людей он не реагировал.
– Я же сказал, они растекаются.
– О господи, это что, духовный прах?..
– В каком-то смысле. Некоторые считают, что это не просто потерявшие свой облик призраки, но нечто большее – вроде питательного бульона, из которого может появиться новая жизнь. Но пока это только предположения.
– Боже, я же его пинала…
– Я думаю, им уже все равно. Сложно найти такое место на земле, где никто бы никогда не умирал. Эй, ты как?
Я прижала ладони ко рту, сдерживая тошноту.
– Мы что, все станем ЭТИМ?
– Нет, сомневаюсь. Тут есть такие личности, которые в себе уже тысячи лет. Просто они постоянно учатся, наблюдают и все в том же роде. Но есть еще второй вариант. Ты слушаешь?
– Уф, да, – ответ дался мне нелегко. Я старалась не смотреть вниз. На секунду показалось, будто подо мной мелькнуло белесое лицо и чья-то ладонь. Нужно было срочно отделаться от ощущения, что оттуда ко мне в любой момент потянутся сотни прозрачных рук. – Да. Второй вариант. Какой?
– Иногда призраки просто исчезают и все. Никто не знает, куда и как. Они не превращаются в жижу, потому что невозможно, чтобы полное энергии привидение внезапно разом истратило все свои силы. Значит, они куда-то уходят. Обратно еще никто не возвращался. По крайней мере, я не слышал. Но я был знаком с одним таким пропавшим без вести, и думаю, уж кто-кто, а этот бродяга нашел где-то дырку и выбрался отсюда, – Денис рассмеялся, увидев мое вытянувшееся лицо.
– Я думала, то, что ты говорил, только теория.
– Так и есть. Если бы он вернулся и сказал, что нашел где-то лаз, это была бы уже совсем не теория. А пока подтверждения нет.
– Ладно. Хорошо, с людьми понятно. А что насчет животных?
– Тут все немного проще. Животные, даже домашние, часть природы. Они умирают и возвращаются в землю всем своим существом. Только пару раз я видел, как собака, не получив приказа от хозяина, не могла сразу упокоиться с миром. А люди… Люди слишком далеки от природы.
– Понятно. Значит, нам уходить некуда. Жаль, – я улыбнулась. Ощущение своего сиротства стало вторым большим потрясением в моей смерти.
***
Времени у нас хватало. Спустя три недели с момента похорон стараниями Дениса я уже худо-бедно ориентировалась в мифологии, основных загадках криптозоологии и видах облаков, но он все еще находил, что для счастливого загробного существования этого недостаточно.
– Послушай, тебе действительно нужно что-то делать с образом мышления.
– Зачем? Это разве что-то изменит? Я же уже умерла, – я сидела на скамеечке у могилы Дениса. Его фото на памятнике было выцветшим и отдавало в желтизну, поэтому казалось, что человек улыбается нам из солнечного дня.
– Ты умерла только физически. Мне больно смотреть, как ты сидишь у могилы и просто тратишь время.
– А почему бы мне его не тратить? У меня времени целая вечность или немногим меньше. Какая разница?
– И сколько ты будешь так сидеть?
– Сколько захочу.
Денис выдохнул, стараясь успокоиться. Последние пару дней я своими ответами выводила его из себя с полпинка, и вот теперь он решил взяться за меня всерьез.
– Так. Хорошо. Давай сыграем в игру.
Я посмотрела на него с подозрением.
– Ну… Давай…
– Закрой глаза. Расслабься. Расслабилась?
– Да.
– Представь себе, что ты не умерла и жизнь течет как обычно.
– О нет, пожалуйста, не надо, только не это…
– Давай хотя бы попробуем.
– Ладно… Представила.
– Чудно. Вот ты в будни ходишь на работу, потом приходишь домой, ужинаешь, моешь посуду, и, наконец, наступают выходные. Каждую неделю у тебя есть два дня, в которые ты можешь делать что захочешь. Что будешь делать?
– Так… Ну… я пойду в кино. На утренний сеанс, чтобы было дешевле. Потом… Потом я куплю как-нибудь билеты в оперу, которую ты мне так расхваливал, или отправлюсь в музей, – я приоткрыла один глаз и глянула на Дениса, тот в ответ замахал руками, и глаз пришлось закрыть. – Что еще… выучу итальянский или японский – найду курсы или буду учить сама. Буду общаться по вечерам с мамой и Таней. А еще, наверное, опубликую рассказы…
– Какие рассказы? Ты баловалась писательством? – я открыла глаза.
– О да. Я была, как говорится, известна в узком кругу: мои истории нравились моей подруге.
– Так ты у нас, оказывается, творческая личность, вот откуда эта твоя хандра!
– Не надо меня со всеми под одну гребенку.
– А почему только твоей подруге? Ты больше никому не давала их читать?
– Нет, я так и не взялась их записать. Я ей их просто пересказывала.
– Беда. Но почему нет, записать истории – хорошая идея. Хотя это посложнее будет, чем в кино пойти. Больше ничего не хочешь добавить? Ну, раз уж мы мечтаем?
– Парня нашла бы. Чтобы составлял компанию в кино.
– Умного? Красавца, как я?
– Терпеливого и не такого зануду, как ты, – я расхохоталась, Денис сделал вид, что обиделся, но это было очевидным враньем.
– Прекрасно. Теперь вернемся в реальность.
– Да. Я мертва.
– Так точно. Скажи, ты можешь пойти в кино?
– Вообще… Да.
– И тебе даже не надо платить за билет. Ты можешь хоть сутками смотреть фильмы. А пойти в музей или оперу?
– Да, причем тоже бесплатно и сколько захочу, – я подхватила его идею.
– И при этом, – он многозначительно поднял палец, – тебе не обязательно ходить одной. Ты можешь найти себе компаньона. Можешь найти и парня, правда, у вас будут чисто платонические отношения. Ты даже не представляешь, чем люди занимаются после смерти, выучить пару новых языков и отправиться путешествовать – самые распространенные из идей.
– То есть ты хочешь сказать, что можно вести, э-э… нормальную, социально и культурно активную жизнь?..
– Именно. Ну и потом – есть же семья: при желании сможешь пообщаться с бабушкой или другими почившими родственниками. Вспомнить свои лучшие моменты детства…
– О… Нет, я плохо помню своих бабушек, думаю, этот вариант не для меня. Но может тогда ты… Будешь моим компаньоном? Или… парнем?
– Э, нет, наверное, откажусь. Я все же старше тебя и гожусь если не в деды, так в очень старые отцы, кроме того…
– Что?
– Кроме того, мне уже пора.
– Куда?!
– Я же говорил, я бы хотел проверить свою теорию насчет выхода из этого слоя реальности у Байкала. Ты, конечно, можешь пойти со мной. Тогда мы еще посмотрим, может, со временем ты станешь более позитивной. Это прибавит тебе привлекательности.
– А сейчас я прям урод-урод, – я почти задохнулась от возмущения.
– Нет, конечно. Но в мире, где ничего красивого потрогать нельзя, очень важно, чтобы была хорошая эмоциональная отдача. А ты пока слишком расстроена и не можешь делиться с другими светлыми эмоциями.
Я насупилась. Наверное, я была похожа на ребенка, потому что Денис очень по-взрослому присел передо мной на корточки и продолжил объяснять.
– Любовь и отношения – это когда тебе человек нравится настолько, что ты согласен ему отдавать что-то. Здесь ничего нельзя потрогать и ничего нельзя подарить. Ты не сможешь сделать любимому человеку подарок, как бы ты ни хотела. Единственное, что ты можешь дать – это свое время, внимание и настроение. Создать атмосферу, в которой ему было бы приятно и интересно существовать. Сейчас ты слишком подавлена, какая уж тут атмосфера. Ты не виновата, ты просто еще не готова. Ну, не обижайся. Ты очень красивая. Теперь не обижаешься?
Я вздохнула.
– Ладно уж…
Денис удовлетворенно кивнул и встал.
– И когда ты собираешься идти искать выход?
– Думаю, через недельку. У тебя будет время передумать: вдруг ты захочешь пойти со мной? Я буду очень рад.
– Я подумаю.
***
Он действительно собрался через неделю. Мне сложно было представить, что наше общение, длившееся несколько месяцев, возьмет и кончится. Я отказалась идти с ним. Когда он говорил о своих планах я думала, что он шутит – какая разница, где ты, если все равно мертв?
У меня было ощущение одного большого вечера после сложного трудового дня – после таких дней я была очень тяжела на подъем. Когда он сообщил, что уходит, я смогла сказать только:
– Ну ладно. Удачных поисков.
– Точно не хочешь пойти со мной?
– Наверное, пока нет. Я для такого поворота недостаточно позитивна.
Он рассмеялся, махнув на меня рукой. Я вымученно улыбнулась.
– Ты же знаешь, что рано или поздно придется что-то менять.
– Да. Но не прямо сейчас. Завтра, может быть. Или послезавтра.
– Ну, в каком-то смысле, заставлять себя даже во благо себе не всегда хорошая идея. Я понимаю. Давай условимся так, – он улыбнулся куда более беззаботно, чем я, – думаю, мой поиск займет прилично времени, я не рассчитываю на удачу. Так что, если передумаешь, присоединяйся. Если нет – я обижаться не стану. Это дело добровольное, не субботник все-таки.
Он назвал мне место, объяснил метод, по которому собирался искать выход, и заставил повторить его несколько раз, пока я не запомнила.
А потом повернулся и просто ушел прямо через ровные ряды надгробий. Он скрылся из виду очень быстро, но мое воображение уже нарисовало в том направлении белые заснеженные вершины.
***
Так я осталась одна. Почти.
– Ага! Уже второй гость за год! Я выиграл!
– Год пока не кончился, я еще отыграюсь!
Это были мои ближайшие соседи. Наверное, при жизни оба были заядлыми картежниками, а теперь основное развлечение – мериться количеством посещений их могил в год. Таких тут было большинство.
Оставалось только вздохнуть и сохранять спокойствие: влезать в их разговоры было себе дороже. В целом соседи не доставляли проблем, только вот собеседники из них получались совершенно никакие.
Без Дениса стало невыносимо скучно. Сложно было представить, что он с его большими идеями делал тут, на кладбище, среди этой прокрастинирующей массы.
Я отвлекалась как могла. На кладбище, особенно в том месте, где находилась моя могила, почти ничего не происходило, и время тянулось медленно, как когда лежишь с высокой температурой.