Как ни мало он бывал дома в эти дни, ему удалось заметить, что между Русалкой и Сваромиром не всё ладно. Русалка ходила печальная, а во взгляде Сваромира, хоть он и был с ней так же чуток и нежен, проскальзывала затаённая боль.
Через два дня Сваромир внезапно уехал. Геральту стало ясно, что у них ничего не вышло. Но облегчения он не почувствовал. Ему было жаль Русалку, и, даже когда она накричала на него за завтраком, его отношение к ней не поменялось. Геральт охотно бы её утешил, но он был последним, у кого Русалка стала бы искать утешения…
Потом было сражение с чудовищем и одна из самых паршивых ночей в его жизни.
Скорее всего, если бы он с самого начала берёг ногу, а не расхаживал по полям, бедро его уже зажило бы. Но сейчас, после многодневных прогулок, а особенно после неудачного падения, оно будто горело в огне. Геральт бредил и звал ту, которая всегда облегчала его боль… и она пришла к нему. Но на этот раз было не так, как обычно: ведьмаку казалось, что она вот-вот уйдёт, исчезнет навсегда, и он пытался удержать её. Левая рука плохо его слушалась, и он прилагал все силы, чтобы не выпустить её ладонь.
Он добился своего – она осталась. Она была с ним, пока он не уснул…
Наутро Геральт проснулся бодрый и отдохнувший. И полный решимости убедить себя в том, что он любит только Йеннифэр.
Ровно до того момента, когда Ладимир сообщил ему, что он сломал Русалке кисть.
Русалка страдала от боли и была почти беспомощна – по его вине. Такого стыда он ещё никогда не испытывал. Она казалась маленьким заброшенным котёнком, избитым, страдающим и никому не нужным. Она не хотела принимать его помощь, но он сумел её переубедить.
Теперь она не сторонилась его, не смотрела на него со злобой и страхом. Он попросил Ладимира лечь на кушетке, чтобы быть с ней – так, как она была с ним, когда была нужна ему.
Но он не ожидал, что, ощутив его присутствие, она повернётся к нему, станет медленно и нежно целовать его лицо и скажет, что любит его.
Она грезила наяву, не владела собой и не могла солгать. Он млел от её ласк, от её слов, не догадываясь о том, как страстно желал их услышать. И он не смог молчать. Ведь она спала и ничего бы не запомнила…
На рассвете, когда за ним явились князья, он понял, что не сможет оставить её сейчас.
Только беспокойство о Цири не покидало его. В то время, когда она ждала его помощи, он наслаждался любовью той, которую и не надеялся встретить… И Диву он сказал, что готов вернуться сию же минуту.
Див окинул его пронизывающим взглядом и обещал вызвать Шиву.
Геральт остался на лавочке. Он не хотел встречаться с Русалкой… да и она с ним – тоже, как оказалось.
Наверное, если бы она унижалась перед ним, умоляя его остаться, Шива бы приехал не зря. Но она не шла, Геральт был в полном одиночестве и вдруг подумал, что мог бы сидеть здесь, целуя её, а она прижималась бы к нему и трепетала, отвечая на его поцелуи… И он так ясно увидел её рядом, что даже протянул руки, чтобы обнять её…
Но её не было.
Он вскочил и бросился на её поиски.
Она была зла на него, но он знал, что она его простит…
…Я просыпалась медленно и долго не могла понять, где нахожусь. Солнце уже проникало на полянку, и озёрная гладь отражала нежный розоватый свет.
Я наконец вспомнила. И дивный лунный вечер, и лунную ночь, которая могла бы показаться сказкой, если б не ломило всё тело и не болела промежность.
Да, ведьмак постарался на славу. Впору было подумать, что у него минимум год никого не было.
Хотя, сказать по правде… если бы не некоторые… ну ладно, многочисленные, по правде же… жесты с моей стороны, которых он не ожидал и был от них в восторге и которых я тоже не ожидала и сейчас, утром, была от них в глубоком изумлении, потому что не представляла, что способна на такое… он бы угомонился намного раньше.
Это была сумасшедшая ночь, наполненная страстью, наслаждением, счастьем и немножко – болью. Я и мечтать не могла ни о таком партнёре, ни о таком блаженстве.
И сейчас я чувствовала опустошённость и стыд.
В меня с младых ногтей вбивали, что секс до свадьбы недопустим. И даже, когда ты всё-таки выходишь замуж, он возможен только для рождения детей – никаких прелюдий, никакого удовольствия и, само собой, никакого разнообразия, только одна классическая поза.
То, что мы с Геральтом творили этой ночью, выходило за рамки всех представлений, которые у меня когда-либо были, некоторые вещи я даже вообразить не могла. Да, это было здорово, но в то же время… «распущенно», вероятно, самое мягкое слово.
Мне хотелось скорее зайти в воду и помыться. И хотелось, чтобы Геральт ко мне не прикасался.
Последнее было самое паршивое. Ведьмак ни в чём не был виноват, напротив, его следовало бы поблагодарить… а вместо этого я не могла на него смотреть.
Судя по его дыханию, он то ли спал, то ли дремал. Я осторожно высвободилась из его рук и, радуясь, что удалось сделать это незаметно, пошла к воде.
Плескалась я долго и немножко расслабилась. Вода остыла за ночь и приятно освежала. Сквозь её кристально чистую толщу виднелось песчаное дно, на котором играли солнечные зайчики. Кое-где колыхались пушистые водоросли, между ними сновали рыбёшки. Ветра не было, от каждого моего движения расходились волны, и их тени пробегали по зеленоватому песку.
Я бы с огромным удовольствием проторчала в воде до тех пор, пока не явятся Див и Ладимир. Проторчала бы и дольше, лишь бы избежать необходимости говорить с ведьмаком. Но ничего не поделаешь, придётся вылезать.
Я напоследок посмотрела вдаль, туда, где кроны ракит густели, ветви их переплетались между собой и озеро уходило в непроглядную лесную чащу. Со вздохом повернулась и побрела к берегу.
И сразу же обнаружила, что Геральт не спал. Он сидел, положив руки на согнутые в коленях ноги, и, естественно, даже не подумал одеться.
Хоть бы он отвернулся… хоть бы не смотрел этим солнечным, счастливым взглядом…
Ведьмак мигом понял, что что-то случилось. Когда я вышла из воды и бросила на него быстрый взгляд, он смотрел на меня, слегка прищурившись, и, хотя лицо его казалось равнодушным, в глазах была тревога.
Моё платье лежало недалеко от него. Я наклонилась за ним. Геральт протянул ко мне руку, но я отступила назад.
– Геральт, пожалуйста… не трогай меня.
Он имел полное право обидеться. Он мог отвернуться, пожав плечами и оставив меня наедине с моими тараканами. Но он повёл себя, как обычно – то есть непредсказуемо.
Ведьмак нахмурился, слегка приподнялся, схватил меня за руку и одним движением притянул к себе, так что я внезапно обнаружила, что уже не стою с платьем в руках, а сижу между его ног, настолько близко к нему, что ближе почти некуда. То есть как раз в той позе, которой я изо всех сил старалась избежать.
Я трепыхнулась, предчувствуя, что это бесполезно. Так оно и оказалось – Геральт обнял меня, и уйти можно было, только когда он позволил бы.
– Что случилось?
– Ничего, – пробормотала я, отвернувшись.
– У тебя прелестная манера не смотреть в глаза, когда ты врёшь.
Я упорно смотрела поверх его волосатого колена. Он, помедлив, легонько взял меня за подбородок и повернул к себе моё лицо. Я опешила и попыталась вновь отвернуться, но ничего не вышло, и оставалось только смотреть в его цитриновые глаза, которые были так близко…
Всё-таки Геральт беспокоился, хотя и пытался это скрыть.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом наклонился ко мне и тихо спросил:
– Я сделал тебе больно?
Я снова опешила, несмотря на то, что вопрос был вполне логичным. Чем дольше я молчала, тем сильнее Геральт волновался. Зрачки его расширились, и выражение лица изменилось.
Он медленно отпустил мой подбородок, но желание отворачиваться пропало. И, странное дело, постепенно улетучивался стыд.
Я, не отводя от него глаз, легонько провела пальцами по его щеке и тихо сказала:
– Мне было очень хорошо с тобой.
В его глазах появились знакомые золотые искры, и он негромко ответил:
– Мне тоже.
Немного помолчав, он добавил:
– Ни одна женщина не дала мне так много, как дала ты.
Я смутилась и опустила глаза – затем, наверное, чтобы тут же их поднять и посмотреть на него с удивлением. Я не думала, что после столь бурной ночи он окажется на что-то способен утром.
Он улыбался. Я провела пальцами по его груди и коснулась губами его губ.
Поцелуй вышел глубоким, долгим и очень нежным. Я перекинула ноги через его бёдра, придвинулась к нему и слегка приподнялась, опираясь на его плечи. Он подхватил меня под ягодицы, и я тихонько охнула, ощутив его в себе.
…– Нет, в конце концов, мне без разницы, – говорил Ладимир, пробираясь за Дивом по бурелому. – Я согласен с атроксами, истинным воином может быть только тот, кто не подвержен земным страстям. И всё же я бы не был так категоричен. Если дело только в физиологии, то почему бы и нет? Ведь не все способны отказаться от удовольствий ради превосходного владения мечом…
Див так внезапно остановился, что Ладимир налетел на него, ойкнул и, потирая переносицу, поинтересовался:
– Вы чего? Жагницу увидели? Неужели она это пережила?
– Если и пережила, – не сразу ответил Див, – то сейчас она точно сдохнет.
Ладимир недоумевающе покосился на него и шагнул вперёд.
Они стояли на краю лесной поляны и молча смотрели, и Ладимир даже не удосужился поймать отвисающую челюсть.
– У тебя наушники есть? – медленно спросил Див.
– Только одна пара, – так же ответил Ладимир.
– Всё лучше, чем ничего, – пожал плечами князь. – Не назад же возвращаться.
– Угу. Не должно его надолго хватить.
Через четверть часа они переглянулись, встали и, не вытаскивая наушники из ушей, ушли в чащу.
…Солнце заливало поляну ослепительным светом. На водной глади появилась рябь от лёгкого ветерка, и в ней плясали солнечные зайчики. Было жарко.
Мы лежали рядом, тяжело дыша, потные и совершенно обессиленные. По привычке Геральт протянул руку, чтобы обнять меня, но я возразила:
– Я вся мокрая.
– Я не лучше, – ответил он и всё-таки меня обнял.
– Надо бы искупаться, – сказала я, не делая никаких попыток встать.
– Угмм…
Наступила тишина. Я думала, что он уснул, и сама начала задрёмывать, но он вдруг спросил ясным голосом:
– Что произошло утром?
– Ты о чём? – не поняла я спросонок.
– О тебе. Ты не хотела, чтобы я к тебе прикасался…
Сон с меня слетел в одно мгновение.
– Мне показалось, что ты…
Он умолк на секунду, и я понадеялась, что продолжения не будет, но он всё же закончил:
– …стыдишься меня.
Придётся отвечать, ничего не поделаешь. Хорошо хоть, мне не видно его лицо, а ему не видно моё.
– Тебе не показалось. Так глупо…
– Из-за того, что я…
– Ты тут вообще ни при чём, – поспешно перебила я его. – Я сама виновата…
Я умолкла, но чувствовала, что он ждёт продолжения. Пришлось заговорить снова:
– Понимаешь, в меня всю жизнь вбивали, что секс – это нечто постыдное, грязное и вне брака он недопустим. Я думала, что к тридцати годам избавилась от этих предрассудков, а на деле выяснилось, что не совсем…
Он вздохнул с облегчением.
– Об этом я тоже думал, но решил, что всё же…
– Ты совершенно ни в чём не виноват, – вновь перебила его я.
Он вдруг тихонько рассмеялся.
– Откровенно говоря, ты меня удивила. Я не ожидал от тебя… такого темперамента.
– Это потому, что я была с тобой.
Он провёл пальцами по моему плечу. Как всё же странно было быть так близко к нему!
Помолчав, я сказала:
– Я с восемнадцати лет гадала, почему мне не везёт с мужчинами. Но теперь, кажется, поняла. Я ждала тебя всю жизнь, хотя сама этого не знала. И, честно говоря… никогда бы в это не поверила.
– Ты не узнала меня.
– Конечно, не узнала! Если бы мне кто-нибудь сказал, что именно ты – мой принц на белом коне, я бы долго смеялась. Не очень-то ты похож на принца.
Он фыркнул.
– У меня никогда не было белой лошади.
– Тем более.
Немного помолчав, он заметил:
– Сваромир тоже мало похож на принца.
Опять Ладимир оказался прав. Геральт меня ревновал. Даже сейчас, когда он произносил имя Сваромира, голос его слегка изменился, хотя он старался говорить безразличным тоном.
– Швар… Ну почему же, похож. На заколдованного царевича. Он загадочный, симпатичный…
Геральт издал недовольное ворчание, но ничего не сказал.
– Кроме того, он первый мужчина, который проявил ко мне внимание.
Геральт подозрительно затих.
– Трудно было не увлечься. Ласковый, умный, добродушный…
Геральт молчал. Мне показалось, что он даже дышать перестал.
– … но на роду мне оказался написан ведьмак, – закончила я шутливо.
Геральт молчал. Кто меня за язык тянул…
– Если ты хочешь быть с ним… – медленно заговорил он.
– Нет. Раньше хотела, но, даже если бы ты… вёл себя по-прежнему, мы бы всё равно расстались.
Геральт вновь затих, только теперь это была другая тишина. Он внимательно слушал.
– Просто… похоже, уже тогда ты запал мне в душу больше, чем хотелось бы. У меня не получилось бы забыть, как ты на меня смотрел тогда, после душа… помнишь? Первый день, когда ты пришёл в себя… И то, как ты сказал мне, раньше… ты бредил, но всё равно…
– Я сказал, что отдал бы жизнь за то, чтобы выспаться на твоих волосах, – сказал он. – Я не бредил. И не передумал.
Я приподнялась, чтобы поцеловать его в щёку, но он повернулся, и оказалось, что я целую его в губы.
Он ответил на мой поцелуй и медленно начал спускаться ниже. Я перебирала его волосы. Мне уже было известно, что он не имеет привычки останавливаться, и всё же я вздрогнула, почувствовав, как его пальцы скользнули между моих ног…
Солнце склонялось к закату, когда я наконец поднялась и сделала попытку подойти к воде.
Геральт смотрел на меня сочувствующе.
– Я же тебе говорил, – с мягкой укоризной сказал он.
– Извини, но о… последствиях ты не сказал ни слова! Ты только спросил, уверена ли я!
– Ты же сказала: «Да».
– А ты мог бы отказаться.
– От такого? – удивился Геральт. – После того, как ты сама мне это предложила?
Да, глупо было рассчитывать на то, что он скажет «нет». Я прекрасно помнила его глаза, когда он услышал от меня это предложение. И, если честно, сделано оно было вовсе не за тем, чтобы он отказывался. Скорее наоборот.
К тому же, о последствиях нетрудно было догадаться. Тогда я меньше всего о них думала.
И всё же… всё же…
– Это было чудесно, – призналась я.
– Я старался, – усмехнулся Геральт.
Он встал, подхватил меня на руки и пошёл к озеру.
Вода, тёплая, как парное молоко, мягко обволокла меня со всех сторон. Геральт поцеловал меня.
Неладное я почуяла, когда его поцелуи стали очень уж страстными, но было уже поздно. Он ловко подхватил меня под ягодицы и прижал к себе.
– Геральт, – попробовала я его остановить, – мы же решили, что пора собираться.
– Разве мы не про утро говорили? – изобразил он удивление.
– Ты хочешь здесь на ночь остаться?
– А ты не хочешь?
– Геральт, мне кажется, это будет перебор. Мы сюда не одни всё-таки приехали.
– Нашла о ком беспокоиться. Они в лесу себя чувствуют как рыбы в воде.
– Всё же нам пора.
– Ладно, – ответил он.
Несколько минут мы смотрели друг другу в глаза. Он не убирал руки, а я не торопилась отпускать его шею.
– Геральт!
– Что? Ты сделала всё возможное, чтобы я тебя не отпускал.
– Я сделала?!
– Конечно. Я лишь чуть-чуть тебе помог.
– Ты бы мог меня остановить!
– Вряд ли я когда-нибудь окажусь на это способен, – тихо ответил он, целуя меня.
В общем, из воды мы выбрались, только когда солнце село и начало холодать. Ночь обещала быть не такой тёплой, как предыдущая, но никто из нас этого не заметил.