Вернувшись на скамейку, я отдала ему кулон.
– Ого! – только и сказал Сваромир.
Мне этого было достаточно – трудно подобрать слова, чтобы описать этот камень. Он производил впечатление тёмного и светлого одновременно. Цвет крепко заваренного чая светился мягким золотистым огнём. При поворотах тёмно-золотая глубина вспыхивала широкой яркой радугой, а на просвет в ней клубились мелко кучерявые, горящие ярким солнечным светом паутинки.
– Потрясающе! – прошептал Сваромир.
– Наш, уральский.
– Можно, я его пока оставлю?
– Пожалуйста.
После обеда я взялась подметать – благо, дома никого не было. Геральт где-то болтался, Ладимир и Сваромир отправились к лошадям и прихватили немного еды для таинственного обитателя сторожки. По словам Ладимира, лесной житель на глаза не показывался, но провизию съедал. Геральт сквозь зубы выразил пожелание, чтобы однажды он к своему рациону прибавил не только провизию, но и тех, кто её принёс. Ладимир предложил составить им компанию, на что Геральт сказал, что он бесплатно не работает. Ладимир спросил, не надеть ли ему на голову ведро с золой, после чего Сваромир поспешно его увёл.
Как бы то ни было, у меня выдалось несколько свободных минут. Обилие народа в доме иногда начинало действовать на нервы. Впрочем, касалось это большей частью Геральта. Его постоянная угрюмость и злой язык начинали меня раздражать. Благо, со мной он почти не разговаривал – я подобных любителей злого остроумия не люблю прежде всего за то, что не умею им ответить. Тем более, что хочется не отвечать, а заехать разок кочергой…
Странно – и мне самой удивительно, – что Сваромир не причинял никакого неудобства своим присутствием. Он не пытался кого-то подколоть, не упражнялся в остроумии, но охотно смеялся над хорошей шуткой, и меня подкупало его спокойное и мягкое обращение.
Я включила музыку и начала подметать. Дело это недолгое, и вскоре я перебралась на терраску.
Выметая из ванной сухую траву и какую-то шерсть, я услышала, что кто-то негромко разговаривает на крыльце. Поначалу мне показалось, что это Ладимир и Швар. Через несколько секунд до меня дошло, что так быстро вернуться они не могли. Да и подобных разговоров я от них не слышала.
– …а там такая тёлка, буфера – во, задница как у круизного лайнера. Ну я её завалил… На х… ты пинаешься? Достал.
Мстислав! Жаль, Дива нет, при нём он бы так не разошёлся, да и при Ладимире не стал бы, Лад мата не терпел и сам матерился в исключительных случаях. Я взяла из дома кочергу и распахнула дверь на крыльцо. Равана и Мстислав мгновенно вскочили со ступенек.
– Мстислав, – сказала я, – ещё одно слово – залеплю в зубы кочергой, понял?
Мстислав смутился.
– Ну извини, я сразу не сообразил, увлёкся… Больше не буду.
На заре нашего знакомства я его побаивалась. Великан под два метра ростом, мускулистый, широкоплечий, он напоминал древнего викинга – белобрысый, грубое, резкое лицо, жёлтые глаза и неуёмное желание ввязаться в драку. Див его выдрал из какой-то жуткой дыры, где о воспитании и хороших манерах слыхом не слыхивали. Интеллектом он не блистал, и, в общем-то, его трудно было винить за отвратительную речь.
Однако довольно быстро стало ясно, что не так он страшен, как кажется. Впервые я увидела его на работе, куда Ладимир зачем-то его притащил. Помню, он глянул на меня с пренебрежением и поздоровался сквозь зубы. Я от страха приросла к креслу, но быстро сообразила, что рядом Ладимир, а такой верзила даже может принести пользу в половине десятого вечера, особенно если посадить его за кафедру.
Я к тому времени прочитала книгу Франса де Вааля «Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных», пришла в полный восторг и дала почитать Ладимиру. В тот день он мне её принёс, и мы пустились в оживлённое обсуждение.
Мстислав глазел по сторонам, откровенно скучал и не понимал, на кой фиг его сюда привели. Случайно взглянув на него минут через пять, я обнаружила, что он внимательно нас слушает, напряжённо сведя брови. Я не придала этому значения, только слегка удивилась. А когда, уже возле моего подъезда (Ладимиру не нравилось, что я так поздно возвращаюсь домой, и он старался меня проводить при каждом удобном случае), мы попрощались, я, открывая дверь, услышала, как Мстислав спрашивает у приятеля: «Слышь, а экспериментальная наука – это что?.. А когнитивный интеллект?».
Так открылась самая очаровательная сторона его характера. Он прекрасно понимал, что кругозор его узок, манеры плохи, мало того, он даже понимал, что обделён умом, и тем не менее старался, как мог, исправить положение вещей. Правда, терпения с ним заниматься хватало только у Дива. Князь был способен потратить на него несколько часов, по сто раз разными способами объясняя одно и то же. Зато уж если до Мстислава доходило, запоминал он накрепко.
Когда я поняла это, страх ушёл, тем более, что больше он на меня с пренебрежением не смотрел.
Именно поэтому я так бесстрашно вылетела на крыльцо, сжимая кочергу в руках.
Равана незаметно поглядывал на кочергу. Мстислав вроде бы смотрел ниже, но так как он из-за своего роста всегда смотрел на меня сверху вниз, направление его взгляда было нелегко проследить.
– Ладимир и Сваромир пошли проведать лошадей, – сообщила я. – Когда вернутся, не знаю.
При мысли о лошадях меня осенило, и я посмотрела на лужайку перед домом. Ну конечно. Изабелловый Рассвет Мстислава и тёмно-буланый Шмель Раваны.
– Швар здесь, офигеть! – обрадовался Мстислав. – Сто лет его не видел. Можно их подождать?
– Пожалуйста, – сказала я. – Жеребцов только за огород отведите, лужайка в удобрениях не нуждается.
Мстислав непонимающе взглянул на меня. Объяснять не пришлось, потому что Равана понял сразу и пошёл к жеребцам.
Когда я выбралась с веником за дверь, лошади блаженствовали за огородом, а их хозяева стояли у крыльца.
– Див вернулся? – спросила я, вспомнив, что Равана уезжал с Дивом.
– Как бы не так, – буркнул Мстислав. – Правитель атрокосов остался в претензии, что Див людей к Северному побережью привёл.
– Он вроде бы только с Раваной поехал?
– Нет, ещё Смарагд был с дружиной. А через несколько дней Лед со своими от тёмных примчался.
– Понятно, – сказала я. Геральта придётся терпеть неопределённое время.
Закончив с уборкой, я напоила гостей чаем и вдруг вспомнила, что дома нет дров. Сегодня топить не требовалось, но я была твёрдо убеждена в том, что дрова в доме должны быть всегда. Сухие.
И, разумеется, вспомнить об этом надо было именно после уборки. Я с досадой вздохнула и отправилась к поленнице.
Поленница была укрыта шифером. Когда я снимала первый лист, подошёл Мстислав.
– Ты чего это? – спросил он, забирая у меня шифер.
Силой он обладал чудовищной, и этот увесистый лист для него был не тяжелее бумаги.
– Дров забыла вчера принести, – ответила я.
– Тебе весь шифер надо снять?
– Вот эти листы, крайние не нужно. Спасибо.
– Куда ты лезешь? Принесу я тебе дров.
Он набрал поленьев, отнёс их в избу, обеспечив меня дровами топки на три с запасом, и вернулся как раз вовремя для того, чтобы отнять у меня лист шифера, которым я пыталась закрыть поленницу.
– А чё, может, дровяной сарай сделать? – спросил он. – Удобнее бы было.
Я закатила глаза.
– Ещё один! Мстислав, дом этот не мой, земля не моя! Всё родителей! Я здесь ничего не решаю!
– Да ладно, чего ты, – Мстислав не ожидал такой реакции. – Нет так нет.
Через пару секунд он спросил:
– Может, тебе замуж выйти?
К сожалению, это была ещё одна больная для меня тема.
– За кого?! – взъярилась я. – Ты, может, возьмёшь?
– А что, и возьму.
Вот тут я пыл умерила. Шутить Мстислав не умел.
Равана тоже не понял.
– Не, ну а чё, – объяснил Мстислав ему. – Хорошо, когда жена дома, не надо каждый раз бабу искать, чтобы… гм…
– Знаешь что! – рявкнула я. – Шёл бы ты… бабу искать!
– Не, ну я не в этом смысле… То есть в этом, но не про тебя. То есть про тебя, но не в этом… блин…
Пока Мстислав пытался найти выход из логического тупика, у него за спиной злобно прошипели:
– Ты не понял? Отвали от неё, и постарайся подальше, иначе бабу искать тебе будет незачем!
Мстислав удивился и обернулся.
За его спиной стоял Геральт.
У меня отвисла челюсть.
– Это ещё что? – поинтересовался Мстислав, созерцая неожиданное явление.
– Проваливай, – прошипел Геральт.
– Какого хрена? – рыкнул Мстислав и выпрямился.
Я струхнула. Мстислав рассуждать не любил и быстро переходил от слов к делу. Ясно как день, что Геральт сейчас нарывается на самоубийство, хотя сам, скорее всего, этого не знает.
– Геральт, ты с ума сошёл? – прошептала я. – Он тебя убьёт и не заметит.
Равана ухватил друга за локоть.
«Это, похоже, ведьмак, из-за которого Лад здесь сидит. Оставь его в покое, он нужен Диву».
– А на хрена он лезет? – воинственно поинтересовался Мстислав, стряхивая руку Раваны.
«У него ума столько же, сколько у тебя, – сказал Равана, вставая перед ним. – Уймись, тебе говорю».
Мстислав поднял его за плечи и переставил от себя подальше.
Дело закончилось бы плачевно, если бы в этот момент не подоспели Ладимир и Швар. Сваромир, мгновенно оценив ситуацию, встал между Мстиславом и Геральтом. Ладимир воинственно спросил:
– Что здесь происходит?
«Мстислав жениться собрался», – ответил Равана, растирая плечи.
– То есть мы сейчас наблюдаем женитьбу Мстислава? – насмешливо уточнил Ладимир.
– Стесняюсь спросить… на ком? – спросил Сваромир, простодушно оглядываясь на Геральта.
Равана кивнул в мою сторону.
– Так, я не понял, – возмутился Мстислав, – что ещё за эти… как их… намёки?
Доходило до него, как до жирафа, если вообще доходило.
– Тебе показалось, – успокоил его Сваромир, улыбаясь себе под нос.
– Не, ну а чё, – принялся объяснять Мстислав. – Хорошо же, когда дома жена есть. Не нужно с шалавами путаться.
Ясно было, что драться он передумал. Я расслабилась и заинтересовалась его позицией:
– Ты собираешься жениться только для того, чтобы у тебя всегда была партнёрша в постели?
– Ну да, – удивлённо посмотрел на меня Мстислав. – Зачем же ещё?
– Женятся ещё, чтобы хозяйка в доме была. Убирала, стирала, обед готовила.
Мстислав глубоко задумался. Думал он минут пять, и за это время Равана успел обрадовать Ладимира известием о том, что Див застрял в Запределье и неизвестно, когда появится.
Я, как и все люди, не знала ни безмолвного звериного языка, ни тем более того его варианта, каким пользовались в Братстве, и не услышала ни слова. Впрочем, меня интересовал Мстислав, который наконец выдал:
– Инвалиды?
Я слегка опешила, столкнувшись с этим странным итогом его логических построений.
– При чём здесь инвалиды?
– Ну, ты ж сказала, что женятся для того, чтобы жена… это… обслуживала. Значит, эти… кто так женится, калеки, если сами не могут.
– Мужья деньги зарабатывают и содержат жён. А жёны за это следят за домом и обслуживают мужчин.
– Не, фигня какая-то. Естественно, мужик должен деньги зарабатывать, не жена же!
– Почему? – удивилась я.
Мстислав почесал в затылке, подбирая слова.
– Не, ну она же… женщина же!
– И?
– Ну, она слабее, о ней заботиться надо.
– Любопытно. А ты в курсе, что в подавляющем большинстве семей в России работают оба супруга? В остальных семьях жена выполняет роль домработницы либо же, наоборот, муж сидит дома, а жена его содержит.
– Это потому, что в России одни м…ки, – небрежно отмахнулся Мстислав.
Мы так заслушались, что его даже никто не одёрнул.
– Жена должна… это… радовать. И чтобы было к кому домой приходить. А как она радовать будет, если ей на себе ещё хозяйство тащить?
– А кто же будет хозяйство тащить, если муж работает, а жена, по твоим словам, этим заниматься не должна?
– Как это кто? Муж! Он же мужик!
– Так он же деньги зарабатывает!
– Ну да! И по хозяйству тоже он! Он же сильнее!
Я повернулась к Ладимиру:
– У вас в Братстве все такие?
– Я опрос не проводил, – хохотнул Ладимир. – Большинство наших предпочитает свободные отношения. Я, честно говоря, понятия не имел, что у Мстислава такие взгляды. Смотри, Мстислав, этак и из Братства недолго вылететь!
– Да не, – сказал Мстислав. – Див из Братства выгоняет, только если у тебя баба на первом месте. Вячеслава вспомни, Любомира… ни тот, ни другой женаты не были. И правильно, как ты будешь служить, если ни о чём, кроме своей бабы, думать не можешь? Грохнут тебя, и всё. А если у тебя служба на первом месте, а жена для души, так ему тогда до этого дела нет.
– А я думал, что это для того, чтобы жалование не повышать, – сказал Ладимир. Говорил он уже серьёзно.
– Не, ну ты чё, Див жмот какой, что ли? Плевать ему на деньги. Для него главное, чтобы дело двигалось. На хрена ему воин, который к юбке пристёгнут? Ты его в битву посылаешь, а он слёзы в три ручья льёт, что прикончат его, а у него баба остаётся. И ведь прикончат такого дебила.
Ладимир вопросительно посмотрел на Сваромира.
– Я так же думаю, – кивнул тот. – Див бессребренник, его такие мелочи, как жалование, не заботят. Ему служение нужно.
– Так что ты… это… подумай, – сказал мне Мстислав. – А этот псих где?
Геральт как сквозь землю провалился.
– Ну и хрен с ним. Слышь, Лад, а чё это за пришибленный?
Когда ребята уехали, я спросила у Ладимира:
– Откуда у Мстислава такие представления? Я всегда думала, что он женщин за людей не считает, и вдруг на тебе.
– Я сам удивился. Сколько лет его знаю, но на такие темы мы никогда не разговаривали. Мне бы и в голову не пришло. Проституток он точно за людей не считает, и я был уверен, что он ко всем женщинам так относится.
– Схожие представления, – подал голос Сваромир, ковыряя деревяшку, – у кернетов и атроксов. А Мстислав… год у Драконов прослужил. Мог… их взгляды позаимствовать.
…Вечером, после ужина, я стояла возле задней калитки и любовалась огромным персиковым пушистым месяцем.
За спиной раздался шорох. Я обернулась и увидела Сваромира. Все воины Братства обладают неприятной привычкой передвигаться беззвучно, и я была уверена, что Швар шумел нарочно, чтобы меня не испугать. Нельзя сказать, чтобы он преуспел.
– Ты не хочешь прогуляться? – спросил он.
Можно было принять его предложение за романтическое свидание, если бы не лёгкое напряжение, которое послышалось мне в его тоне.
– Хочу, – ответила я. – Всю жизнь мечтала пройтись вокруг ночного поля.
Он кивнул и отдал мне цитрин. Я надела кулон – возвращаться домой, чтобы отнести его, мне не хотелось. Мы вышли за калитку и медленно направились к дороге. Сваромир был глубоко задумчив. Хотелось бы верить, что обдумывает он признание в любви, но количество прожитых лет не позволяло мне всерьёз увлекаться романтикой. Сваромир вроде бы обладал здравым смыслом, пусть к нему и примешивалась доля эксцентричности.
Что он не замедлил подтвердить.
– Я хотел поговорить с тобой о Геральте.
Я вдохнула, выдохнула, вспомнила шар из дымчатого кварца и радужных слоников и приготовилась слушать.
Он серьёзно взглянул на меня, не выдержал и улыбнулся.
– Нет, я правда от тебя в восхищении. Я боялся, что ты неправильно меня поймёшь. Ну… знаешь, луна, романтика… А ты как будто думала…
– О радужных слонах, – сказала я и улыбнулась в ответ на его смех. – Но ты ведь не о них хотел поговорить.
– Не о них, – вздохнул он. – К сожалению.
Я его не торопила. Луна медленно поднималась всё выше и наливалась золотом.
– Я пытался выстроить речь, – наконец сказал он, – но у меня ничего не получилось. Непросто… об этом говорить. Будет сумбурно.
– Ничего, – сказала я и слегка забеспокоилась.
– В мире Геральта огромную роль играет Предназначение. И он… полностью во власти своего Предназначения. Ведьмаки не могут иметь детей. Издавна, чтобы пополнять свои ряды, они вынуждены были пользоваться Правом Неожиданности. Ты наверняка слышала о нём из фольклора: вместо платы отдашь мне то, что ждёт тебя дома, но о чём ты не знаешь.