А за плетнем, одетая в красивое белое платье, шла прекрасная лесная незнакомка, пряча за прекрасными тонкими губами клыки оборотня.
- Что же, - рассудительно произнёс Гаят, - значит скрываться нам нечего. За этим сараем я заметил трёх лошадок, кони так себе, но выбирать не приходиться.
Мы бросились за сарай. Кони были там, за что я горячо возблагодарил судьбу, и, как лихой наездник, вскочил на пегую кобылу. Мне показалось, она была, посмирней прочих.
Велес вскарабкался на серого коня, тут же вставшего на дыбы. Огрев его посохом, он заставил его успокоиться. А Гаят уже поправлял плащ, гарцуя на крапчатой кобыле.
Солнце склонялось за вершины сосен, когда мы галопом выехали из села, под громкое кудахтанье, разлетавшихся во все стороны, куриц. В селе не было ни одной собаки. Ехать без седла то ещё удовольствие, так что вскоре всё ниже пояса болело так, что пришлось пустить лошадей шагом, иначе я рисковал и вовсе не доехать.
Дорога постепенно превратилась в узкую тропинку, испещрённую следами диких зверей. Гаят ехал впереди, уверенно правя лошадью. Дорогу, похоже, он знал хорошо.
Солнце скрылось за деревьями, и тёмные тени легли на тропу. Облака, впитав в себя прощальные лучи солнца, окрасились в пурпур, и сам воздух, наполнился прозрачным розовым сиянием. Листва деревьев и травы тоже приобрели кровавый оттенок, замерев в полном безветрии.
Возникло чувство, будто что-то тёмное таится в лесу, готовое вырваться на свободу с наступлением темноты. Сердце томилось предчувствием в тревожном ожидании ночи. Я крепче сжал коленями спину лошади, и, ударив прутом по крупу, поскакал вперёд.
Моим спутникам тоже передалось неощутимое ожидание, предчувствие неминуемой беды, и они, подхлестнув лошадей, поскакали за мной. Мягкий лесной дёрн, пропитанный вечерней свежестью, проглатывал удары копыт. Постепенно облака утратили свой ярко красный цвет, превратившийся в тускло розовый, призрачный след ушедшего дня.
Сумрак выползал из скрученных узловатых корней деревьев, заполняя пространство чёрною мглою. Наконец, последний луч света, робко отразившись в узком просвете листвы, затух. Ночь опустилась на землю, вытянув тени ветвей, словно щупальца дьявольского спрута. Над головой молча светила полная луна, окутывая тишину жемчужным светом.
Мы словно призраки летели во тьме, ускоряя бег коней, насколько это было ещё возможно. Когтистые лапы елей тянулись из тьмы, грозя сбросить на землю. Подобно электричеству, судорожная дрожь заскользила по моему телу, напрягая до невероятия каждый нерв, придавая мне необычайную силу и быстроту.
Внезапно, за спиной послышался мерный топот множества лап, и вой разбил тишину на тысячу кричащих осколков. Лошади понеслись во тьму, не слушаясь команд. Пригнув голову к самой лошадиной шее, я нёсся вперёд. Ветви вырывались из мрака, и, словно живые, остервенело, били по спине, вонзая в кожу длинные шипы, вырывавшие клочки моей плоти.
Капли крови разлетались вокруг, орошая призрачные тени, и волна безумия накатывала из тьмы. Нечто, засевшее в голове, рвалось на волю, в порывах визжащего страха разрывая виски мощными приливами стучащей крови. Что-то громко кричал Гаят.
Сбоку мелькнули красные угли глаз. Выхватив меч, я взмахнул им в ту сторону. Грозное рычание, щёлканье зубов, лошадь шарахнулась в сторону. Разрубив тьму, меч нашёл плоть. Что-то тёмное отскочило в сторону.
Вдруг яркий сноп света разорвал ночь, на миг, осветив всё вокруг. Стая огромных серых волков в ужасе рассыпалась по лесу. Сверкнули клыки, и внезапно всё смолкло, последний шорох кустов, и громкая тишина молотом обрушилась на землю. Лошадь резко стала, так что я чуть не слетел с её спины.
- Осиновая роща, - прозвучал в ночи спокойный голос Гаята.
Языки пламени весело поедали сушняк. Наступила реакция, мускулы, сведённые судорогой, расслабились. Стараясь скрыть дрожь в пальцах, я в неровном свете огня разглядывал чёрное лезвие меча.
Гаят уважительно посмотрел на красные капли крови, стекающие с острия, и подбросил в костёр несколько сухих веток.
- По крайней мере, один оборотень сдох в муках, - и в его глазах блеснуло удовлетворение.
- Не пора ли дать имя такому славному мечу?
- Это меч чёрного рыцаря. Гаят посмотрел на меня и понял.
- Это был меч чёрного рыцаря, теперь это твой меч, и он может носить новое имя.
Я взял меч за рукоять и взмахнул им. Клинок, как влитой сидел в руке, послушно рассекая воздух.
- Я подумаю, - сказал я, - в конце концов, это будет занимательно.
- Раньше я не мог понять, как ты мог его достать, но сегодня, - Гаят бросил загадочный взгляд на Велеса.
Старик не торопясь, ощипывал курицу, извлечённую из сумы.
- Кто задаёт много вопросов, не ест жареного мяса, - произнёс он не спеша, своим скрипучим голосом.
- Каюсь, каюсь, и в знак раскаяния приготовлю вертел для такой великолепной курицы. Сегодня мы будем есть мясо и славить старика, оказавшегося таким предусмотрительным.
Вскоре восхитительный аромат наполнил ночной воздух и, кажется, у меня потекли слюнки. Воин с уважением посмотрел на Велеса.
- Ну старик, если бы ты ещё достал воду, я бы назвал тебя самым великим из первых, когда-либо топтавших эту грешную землю, - и замолк.
Велес молча извлёк из своей дырявой сумы бутылку, оплетённую виноградной лозой. В ней переливалась на свету рубиновая жидкость и, когда вытащили просмолённую пробку, и к запаху жареной курицы присоединился терпкий аромат виноградного сока, я почувствовал себя на вершине блаженства.
Луна светила ярко и казалось, согревала своим призрачным светом. После всего случившегося с нами, эта идиллия, счастье прожить ещё немного в этом мире, вызывала чувство благодарности. Лёгкий ветерок что-то тихо пел в зелёной листве.
- Что за шкурка, словно позолоченная, а жир? Я оплакиваю каждую каплю падающую в огонь.
- Огню тоже надо принести жертву.
- Так так, значит, вы уже собрались в гости к Веельзевулу, ещё даже не успев добраться до Люцифера?
Острые черты Гаята рассекла улыбка. Это было так необычно, что у меня, наверное, рот открылся от изумления. Впервые воин позволил себе расслабиться.
- Откуда взялись здесь, в стране оборотней, осиновые рощи? - сменил я тему.
- Я их и рассадил, за это волки до сих пор не могут меня простить. Чудо, что мы сумели добраться до этой рощи.
- А Люцифер? Он знает об этом? Гаят задумчиво потёр свой лоб.
- Думаю, знает. Ему нравиться дать жертве маленький шанс. Как кот любит порой поиграть с мышью, чтобы потом, с большим аппетитом, вонзить клыки в трепещущую плоть.
Серые глаза воина потемнели. Воздух сгустился в лёгкое облако, колыхающееся в порывах ветра. Из этого туманного сгустка сформировалось что-то напоминающее руку, и, указало на запад. В ту же секунду всё исчезло, призрак растворился в пространстве, как и моё настроение. Сердце, свинцовым обручем, сдавило тревожное ожидание неизвестного будущего.
Некоторое время мы сидели молча. Наконец, Гаят произнёс.
- Люцифер знает, что мы идём, и ждёт нас, - добавил он, дотронувшись до своего шрама.
В полной тишине, покончив с ужином, мы легли спать, и проспали до самого рассвета. Этой ночью нас больше никто не потревожил.
Утро выдалось туманным и сырым. Взнуздав коней, мы поехали на запад. Тропинка вилась между замершими в неподвижности кустами. С деревьев, мокрых от росы, стекали за шиворот холодные ручейки.
Прошло минут десять, мы продолжали двигаться дальше, и я уже начал надеяться, что удастся проскочить из рощи незамеченными, как вдруг на тропинку из-за кустов вышел высокий субъект в чёрном плаще и поднял руку. Не скрою, у меня дух перехватило от неожиданности.
- А я думал вампиры ночные создания, обделывающие свои мерзкие дела в темноте, - тихо произнёс Гаят.
- Только не те, кто служит Люциферу. А ты никак решил присоединиться к нам? Вернуться на службу к хозяину? Заметив невольное движение воина, вампир грозно нахмурился.
- Не трогай меч, я знаю твоё искусство.
И в тот же миг из кустов высыпало десятка два нетопырей. В их пустых глазах не было и тени разума, только отсветы телесного пожара, мучительной жажды, терзающей их гнилые внутренности. Но, на их руках и плечах вздувались бугры мышц всегда готовых к убийству. С этим приходилось считаться. Не обращая больше внимания на Гаята, вампир подошёл к Велесу.
- Ты поедешь впереди. Так велел Люцифер. Не понимаю, что господин нашёл в тебе, впрочем, это дело хозяйское.
Вновь обратив взор на воина, он приказал нам сдать оружие. Секунду мне казалось, Гаят выхватит меч, и накажет наглеца. Вампир тоже так подумал, и, отступив назад, махнул рукой. Тут же над нашими головами засверкали топоры нетопырей.
- Имей в виду, хозяин приказал доставить живым только старика, о вас он не сказал ничего.
С вымученной улыбкой, Гаят вынул меч, и бросил его к ногам вампира. Клинок коснулся его кожи, и дымок горелого мяса поднялся вверх.
Я думал тут нам и конец, но, оказалось, нетопырям такое обращение с командиром абсолютно безразлично. Зато глаза вампира загорелись неутолимой ненавистью.
- Ты за это ответишь Гаят. Это тебе говорю я, Карелл. Тут он заметил мой клинок.
- Откуда это у тебя? В тебе нет ни капли колдовства, жалкий раб. Где ты его украл?
И как я не надеялся, что он хоть чуточку порежется, этого не случилось. Он заметил мой взгляд и расхохотался.
- Думаешь, я не знаю что это такое? Давай проверим. Что будет, если я тебя оцарапаю этим мечом? - и он, хохоча, поднёс лезвие к моей груди.
Признаюсь, в тот момент, когда я почувствовал холодное прикосновение клинка к своей коже, храбрость оставила меня. Я ощутил тот же ужас, что парализовал главаря наёмников, когда яд проник в его тело.
Про себя я поклялся, что если и придётся ещё убивать, то делать я буду это быстро и без всякого удовольствия. Всё же, я нашёл в себе силы выказать своё отношение, касательно этого вопроса, и нашёл, что клятва не распространяется на нечисть.
- Если останусь живым, ты, падаль, ответишь за нанесённое оскорбление, - произнёс я, при этом, подумав, что данное утверждение звучит несколько пафосным.
- На это и не надейся, - и он отошёл в сторону, больше не удостоив меня вниманием.
Действительно, это походило на пустой трёп, а он, похоже, не верил ни в какие пророчества. Отдав приказ, вампир возглавил отряд, и мы направились дальше на запад.
По дороге остановились только раз. В стороне от тропы раздавался чей-то приглушённый плач. Гаят, не смотря на пики и топоры, свернул в сторону. Я последовал за ним. Раздвинув кусты, мы остановились, как вкопанные. Под деревом лежало два трупа. Маленькая девочка сидела на земле, и своей крохотной ручонкой дёргала платье молодой женщины, при этом громко плача. Шея и руки её матери были прокусаны во многих местах, женщина была совершенно обескровлена.
Из-за куста вышел Карелл. Увидев девочку, он нахмурился, но ничего не сказал. Гаят, подъехав, поднял девочку на руки, и укутал своим плащом.
- Твои головорезы совсем озверели, или может быть, и ты принимал в этом участие?
Глаза Карелла загорелись мрачной яростью. С минуту длился поединок взглядов.