Пока наездница добиралась до Бан Глеана, стемнело. К сожалению Марека, потому что он больше не мог любоваться собой в лужах. Ему оставалось только вытягивать вперёд гладкие бледные руки и опускать голову, пялясь на холмики женской груди под красивым платьем. «Надо было попросить сделать разрез… или хотя бы пару пуговиц расстегнуть», — подумал Марек, спрыгивая с лошади. Он отряхнул платье, которого не коснулся, и вытянулся. Решил, что Мариша обязательно ходит с прямой спиной.
Ведьмак под прикрытием постучал в неприметную дверь. Копошение.
— Кто там? — пробубнил низкий голос.
— Мариша Новиградская, — Марек так привык к своей невнятной речи, что почти не замечал её в голосе Мариши, — принесла меня чернобурая коняга с рогом из жопы.
Голосок её, произнесший заветный пароль, развеселил Марека. Что-то звякнуло, и в двери открылось крошечное окошко.
— Не знаем никаких Маришей.
Человек прищурился через окошко на гостью.
— Я вас тоже не знаю. Зато знаю Влодека Чернопёрстого.
Охранник фыркнул показательно, и окошко захлопнулось. Затрещали замки и защёлки — дверь распахнулась.
Мариша зашла широким шагом, как учат вышагивать лошадей какие-нибудь принцы, в знакомую хату. Огляделась, будто видит всё вокруг впервые. Видеть было особо нечего: хата как хата, на жилую, правда, не похожа, хотя кровати в углу стояли. Мужик на голову выше девицы смерил её тяжелым взглядом, жестом потребовал снять оружие. Молча проводил до распахнутой в полу двери. Марек спустился по лестнице, надеясь, что торгаш внизу на него не смотрит, потому что платье Мариши проходило сквозь доски.
Женские походные туфли на низком каблучке опустились на пол. Гостья выпрямилась, задрала подбородок, осматривая, явно переигрывая, просторную комнату, которая забита была всякого рода хламом. Мебель, доспехи, посуда, шкафы, набитые украшениями, целые горы картин. Половина вещей была скрыта под тканью. Если бы не ведьмачий нюх, Мариша бы не обратила внимание на поселившийся в комнате равномерный запах фисштеха. Пару его увесистых мешков она отметила на весах перед перекупщиком.
— Вечер добрый, — проурчала девушка в его сторону.
Ведьмак впервые здоровался с торгашом. С ним вообще впервые в этой комнате здоровались.
— Добрый… за чем-то конкретным пришли?
— Да, голубчик. Слышала, с неделю назад вам принесли конный доспех, — Марек невероятно наслаждался своим новым звуком, чеканя в силу возможностей каждое слово.
Мужчина понял, о чём гостья. Редко ему приносили на продажу лошадиную броню, а панциря качества, как тогда, он в жизни в руках не держал.
— Принесли, ещё какой.
Он махнул головой в угол, Мариша направилась в ту сторону. Марек еле остановил себя от того, чтобы попытаться схватить подол платья. Он видел, так делают так мазели, куда-то вышагивая.
Под парой причудливых ковров Мариша откопала знакомые чёрные доспехи.
— А лошадь к ним, случайно, не шла? — спросила девушка, будто не зная.
— Шла. Только угнали её. Но сумки тоже где-то здесь валяются. Я их, правда, не разбирал ещё.
— Давайте найдем? — предложила Мариша, захлопав ресницами.
— Как скажете.
Минут через десять перед Мареком выросла вся амуниция и одёжка Дху. Ведьмак выложил для виду посуду и сменную одежду, посчитав, что Серафим не сильно расстроится её отсутствию.
— К этой броне у нас ещё человеческие доспехи есть.
Марек запнулся. Доспехов Серафим он не продавал. Должно быть, корчмарьша подсуетилась. Она-то небось и сдала ведьмака волкам, «сучья жопа». Ведьмак кисло причмокнул, раздумывая, хватит ли ему сил на лишнее общение этим вечером.
— Можно посмотреть?
Перекупщик сдёрнул ткань с одного из дорогих кресел. На нём лежал чёрный разобранный панцирь. Марек поднял шлем и чуть не выронил оттого, каким он оказался тяжёлым. Перекупщик ухмыльнулся.
— Да, жёсткие. Наверное, нильфов, у них тоже черные.
— Да нет, — протянула Мариша с тоном няни, исправляющей любимого подопечного. Бросила на мужчину загадочный, по мнению Марека, взгляд, — у нильфов они отделаны золотом.
Перекупщик пожал плечами. Ведьмак положил шлем и продолжил выискивать нужные ему вещи. Копье Серафим он нашёл среди дорогого оружия, а расписанные щиты — в бесполезном хламе. От полосатых доспехов ни фрагмента.
Мужчина оглядел всё, что выбрала гостья.
— Дорого вам это обойдётся, предупреждаю.
Ведьмак развернулся к торгашу и тяжело выдохнул. Поднял левую руку, чудно́ изогнув пальцы.
— Вы что, я всё это уже оплатила.
Зелёный знак блеснул в девичьей ладошке, глаза мужчины отразили магический свет. Ведьмак не спешил опускать руку, хотя она начинала подрагивать.
— А ещё я купила пару мешков фисштеха, голубчик.
Свет на кончиках острых женских пальцев дернулся. Капля крови показалась из аккуратного носика, только ползла она, почему-то, не по форме женского лица.
— А ещё… вы мне с прошлого раза задолжали тысячу крон…
Дёрнулся в судороге мизинец — свет потух. Мужчина заморгал, поморщился. Салатовые огоньки в его глазах растворились. Ведьмак опустил руку, разминая пальцы — они стреляли болью.
— Что-то я… не припоминаю долга, — пробормотал он.
— Что? Какого долга?
— Что-то я… ох… Боров! — крикнул перекупщик, гладя виски. — У вас кровь, — прокомментировал он гостью спокойно, потому что кровь носом в этой комнате шла у каждого десятого.
Марек поспешно вытер лицо рукавом. Рукава иллюзии не были такими же длинными, как ведьмачьи, но замороченный торговец ничего подозрительного не заметил. Голова амбала, встретившего Маришу, показалась в люке.
— Помоги мамзели загрузиться!
Мужчина отошёл к столу с растерянным видом. Мариша выдохнула: на секунду она подумала, что просчиталась. Пока Боров таскал наверх конное снаряжение, торгаш загрузил ещё два мешка: с фисштехом и рыцарским доспехом. К удивлению перекупщика, хрупкая на вид девушка смогла поднять их на первый этаж своими силами. Там она уже выдохлась, и закончил за неё Боров.
Ведьмак мчался на Небе по улицам Бан Глеана, хохоча свистящим девичьим тембром. Еще чуть-чуть, и жадность сгубила бы кошку. Обошлось. Небо искренне удивлялась навешенным на неё неожиданно тяжестям, но не сопротивлялась, иногда только замедляла ход против воли наездника. Марек устал: все силы он потратил на знаки, а топливо злорадства угасло, как только они покинули город.
***
Мариша открыла дневник на последней заполненной странице. Признаться, ей этого не хватало.
…бабушка… Хауль… фантомы… ведьмак…
Честно, не поверила бы, что он свет от чудищ чистит, но видела же своими глазами. Странный он какой-то, но не за что зацепиться моей неприязни. Разве что руки свои держать в карманах не умеет, да, Марек Яр? Закройте мой дневник, пока я не поймала вас с поличным, и больше сюда не лезьте. Свой заведите.
Мариша заскрипела переливчатым смехом, полная ребяческой радости, и захлопнула книжку.
***
Примчавшись в дом фон д’Амеди, ведьмак тут же завалился на более-менее уцелевшую в гостиной кушетку. Потягивающие чай в этой же комнате рыцари с чародеем проводили его удивлёнными взглядами — они будто успели забыть, что он сегодня она. Серафим затянулась из кривой ведьмачьей трубки и выпустила носом сладкий дым. Это было последнее, что мазель Мариша увидела перед падением в сон.
========== Глава 11 - Прощания ==========
Ведьмак проснулся и с утра пораньше опечалился: бугорки под красивым платьем исчезли вместе с лишними фалангами на теперь уже грубых руках. Яр уставился на культи указательного и среднего пальцев правой руки. Много они принесли ему когда-то проблем, но давно уже стали частью рутины. «Снова здравствуйте».
Марек огляделся. На полу, в походной койке, ворочался и фыркал во сне Гуарин. В его ногах, как сторожевая собака, дремала лиса. Второй спальник пустовал. Марек встал, противно и громко скрипнув древним креслом. Это не потревожило сонное царство, но лисица повернула в его сторону носом. Марек виновато поднял руки и вышел на улицу, стараясь ступать беззвучно. Пахло прошедшим и ещё собирающимся пойти дождем.
Серафим грела лицо под утренним солнцем. Судя по разложенным перед ней вещам, она проводила осмотр того, что привёз вчера ведьмак. Марек зевнул, давая понять о своем присутствии, и рыцарь открыла глаза. Похлопала по заросшей вьюнком плитке рядом с собой. Ведьмак присел. По другую сторону от Серафим лежал на бортике фонтана её дневник с ковром свежих записей, две трубки: уродливая ведьмачья и резная офирская.
Серафим набила их обе и протянула офирскую Мареку. Он принял последнюю возможность из неё затянуться. Яр не особо понимал курение, но было в этой трубке и в том, как протягивает её Серафим что-то притягательное. Шелестнули спички, рыцарь затянулась из деревянной поделки, вручила Мареку коробок. Они посидели бесцельно, выдыхая душный пар табака, конопли и бадьяна. Серафим с переменным успехом пускала изо рта дымные колечки. Меняться трубками не спешила.
«Всё закончилось?», — выползла записка перед ведьмаком.
— А есть сомнения?
У Марека сомнений не было. Но ему уже доводилось проваливать заказы, когда он думал, что знает лучше простого люда.
«Во мне ничего не изменилось.»
— А что должно было? Ты никогда не говорила, — зевок, — что чувствуешь.
«Ты и не спрашивал», — Захотелось написать Серафим. Хотя это ведьмаку не помогло бы, ведь спрашивал сотню раз Гуарин, а ответа так и не получил.
«Тяжесть.»
Марек приложил ведьмачий медальон к плечу Серафим. Тот не дрогнул.
— Это место чисто, — пожал плечами Марек, — и ты чиста.
«Горисвет сказал то же самое вчера.»
— Думаю, дело в твоей голове.
Серафим отвернулась. Марек вытряхнул нагар и протянул ей трубку. Рыцарь отвела его ладонь обратно.
— Отдаёшь мне?
Серафим кивнула. Покрутила поделку Марека в пальцах.
— Из неё разве удобно курить?
В своих способностях резьбы по дереву он не без основания сомневался.
«Мне всё равно. Главное, что приятно, это же подарок.»
Серафим подкинула деревяшку и словила чашей вниз. На плоском донышке был выцарапан символ. Серафим постучала по нему ногтем и глянула на Марека.
— Руна Мир, — ответил на её вопрос ведьмак. — Считай, защита.
Серафим погладила её пальцами.
— Но ты не думай, что она работает. Я не мастер рун.
«Зачем тебе столько фисштеха?»
— Продам, — Марек нисколько не смутился вопросу. — Со мной его оставлять нельзя.
«Только не говори Гуре.»
Ведьмак улыбнулся.
В доме заскрипели половицы, затем заскрипел, потягиваясь, Гуарин.
— О, — раздалось через несколько минут, — доброе уутро.
Он подошёл и начал разминаться. Маленькая лисица с человеческими глазами следовала за ним и села неподалеку.
— Как прошёл ваш вечер, в’едьмак? Наш замечаательно. Мы собрались было прощ’аться с Горисветом, но что-то не пол’училось. А ещё, мне дали посидеть на волшебном кр’есле…
Ведьмак припомнил, как болела его голова вчерашним вечером. Обвинил в этом, конечно, чары иллюзии, а не перегрузку знаками или четверть дорожки фисштеха.
— Кресло как кресло?
— Именно! Даже в голове не уклаадывается, что оно из в’оздуха!
— Оно не совсем из воздуха, — раздался знакомый голос, только сиплый. Лиса синхронно ему открывала пасть. — Это — проекция реально существующего кресла в назначенную точку пространства.
— Колдовст’во! — восторженно прокомментировал рыцарь.
Он, казалось, нисколько не удивился говорящему устами лисы Горисвету. Зверёк подошел к ведьмаку и сел у его ног.
— Я хотел попрощаться, прежде, чем вернуться к себе, но вы вчера не дали мне такой возможности. А я слишком люблю спать в своей кровати и в своём доме.
Марек пожал плечами.
— Через лису тоже пойдет.
— Вот и я так подумал.
Где-то за сотни миль от них Горисвет, видимо, захихикал, но лиса не смогла передать этого, давясь воздухом.
— Спасибо за одолженное лицо. Мне понравилось.
— Конечно. Честно говоря, давно я сам так не баловался. Ваш пример даже меня вдохновил.
Лиса мотнула головой, и Мареку померещилось на её морде мечтательное выражение.
— А вам всем спасибо, — лисичка обошла себя кругом, заглянув каждому человеку в глаза, — за вчерашнее, — она замялась. — Мне кажется, мир стал чуточку… спокойней.
«Или ты стал», — подумал Марек.
— Прощайте, друзья, — пробормотала лиса пространно, — хотя, думаю… можете заглянуть ко мне как-нибудь. Да, обязательно заглядывайте.
Никто из «друзей» не представлял, как они могли бы повторить путь до дома Горисвета без поводыря, но рыцари кивнули. Серафим пожала лисе лапку.
— Всего дооброго, уважаемый Горисвет.
Зверёк мотнул головой, моргнул, и исчезло с его мордочки осознанное выражение. Лисица выдернула из руки человека лапу, отпрыгнула и понеслась прочь. Юркнула между прутьями дряхлой калитки в заросли крапивы.
Гуарин продолжил зарядку, Серафим вернулась лицом к солнцу, а Марек к размышлениям. Заметив Небо, наполовину одетую в броню, Гуарин обратился к ведьмаку.
— Марек, уважаемый. А моих с Туфо п’аанцирей вы вчера не нашли?
Про броню Туфо ведьмак вообще забыл.
— Только щит нашёл. Думаю, доспехи уже кто-то носит. Или переплавили.
Гуарин жалобно вздохнул, представив, как растекаются в печи полосы его кирасы.
Троица собралась. Амуниция Дху не подходила для Небо, поэтому одета кобыла была только частично. Зато увешана элементами доспехов, будто ведьмачья лошадь трофеями. Дневники Карины Серафим забрала, а в своём составила список всего, за чем пришлёт в имение фон д’Амеди носильщиков. В основном, это были картины. Что-то грустное виделось рыцарю в том, как тлеют они в брошенном доме, когда семья их, может уже совсем и не знакомая, живёт и процветает. Серафим хотела расположить семейный портрет из гостиной в своей собственной комнате. На втором этаже маленького домика в имении тётушек. Небольшое в сенях над лестницей, это полотно заняло бы всю стену комнаты Серафим. Было что-то трепетное и в том, чтобы незнакомые люди висели картиной на её стене.
Мареку было с рыцарями по пути: он шёл в Дол Блатанна, чтобы сдать заказчикам части убитого монстра, всё это время катающиеся на боках Хмель. Рыцари и правда заплатили ведьмаку щедро, несмотря на все убытки, что понесли от этого союза. По мнению Марека, для заказа он ничего толком не сделал, но это мало его волновало. По расчётам, средств на зимовку, частично не в золоте, хватало. Каэр Морхен, правда, уже не светил, — группа шла в другом направлении.
Ведьмак отстал от рыцарей на пол дня, когда те переходили реку Понтар. Они решили не идти той же переправой, что двигались на Каэдвен — направились выше по течению. Благо, ведьмака с его нежеланием проходить загруженные мосты рядом не было.
Марек воссоединился с ними на стоянке и невероятно торжественный подброс монетки, первый за долгое время, пропустил. Ведьмак принёс «к столу» толстого тетерева, сказал, что нашел рыцарей по запаху. Аромат и правда стоял яркий: Серафим опять готовила свои заморские пряные яства в ведьмачьей посуде, сверяясь с синей книжечкой. Этим был несказанно поднят и без того не низкий дух рыцарей и, неожиданно для него самого, Марека. Однако во время трапезы вернулось всё на места: дух ведьмака нашел на камень — есть нечеловечески острую стряпню ему всё ещё было тяжело.
Перед развилкой на Долину Цветов Гуарин было решил прощаться, но Марек его остановил.
— Я подумал. Наверное, отправлюсь в Туссент.
Гуарин оживился. Он был готов заладить о том, какой славный край этот его Туссент, но ведьмак снова отделился от рыцарей и нагнал только на следующий день. Заметно облегчив Хмель ношу на останки чудовища, при этом утяжелив её парой бочонков краснолюдского спирта.
Марек то опережал рыцарей, то отставал, но всегда нагонял, не важно, сколько между ними оказывалось пути. Делал он порой совсем уж загадочные крюки, возвращаясь традиционно в хорошем расположении или даже с мелкой добычей. Серафим поймала себя на мысли, что он напоминает муху, жужжащую где-то на периферии, изредка демонстративно садящуюся в зоне видимости.