— Ты придешь завтра?
— Да.
— Я буду ждать.
Марку было так холодно, что дыхание прерывалось. Он отстранился от нее, чтобы закутать ее в плед и побыстрее согреть. Девушка не отпускала его.
— Подожди, сейчас будет теплее. — Сказал он.
Но незнакомка не слышала. Она встала. “Наверное обиделась”, — промелькнуло в голове. Марк рванулся вперед, чтобы удержать ее и скатился с дивана. Больно ударился и проснулся. Зашипел, матерясь сквозь зубы. За окном бурлил яркий день.
Он снова закоченел. Так сильно, что пальцы на руках и ногах еле сгибались. Голова гудела, как во время простуды. Горло саднило, нос заложило. Марк еле выбрался из спальника, непослушными пальцами расстегивая молнию. Вышел на солнце. Что за дрянь здесь творится?
На часах — двенадцать дня. Так долго он никогда не спал. Больше всего смущал сон. Один и тот же, девушка совсем как настоящая. Он достал горелку и сделал кофе, затем сел на лавочке у дома. Нужно дождаться соседку. Бабка вечно тут по выходным. Пока пил кофе, рассматривал дом. Он стал еще краше. Краска на стенах стала ярче и новее, окно как будто вымыто, а наличник сверкает белизной. Веранда у домика все еще перекошена, но сами доски новее.
Соседку он так и не дождался.
***
На следующий день разбитость осталась, он чувствовал себя утомленным. Голова не болела, но была тяжелой, он соображал медленно. Взглянул на себя в зеркало и удивился. Лицо выглядело не просто осунувшимся, а как будто старше. Обветренная кожа, морщины под глазами, несколько седых волос на висках. Марк долго рассматривал себя, но в итоге списал все на усталость.
Кроме того, его терзало смутное чувство вины. Марк обещал ей прийти сегодня, но не явился. Он чувствовал себя лжецом. И это тяготило.
Он поискал информацию о массиве в сети. По запросу “Садовое товарищество “Весна”, поисковик выдал карту, реквизиты организации, объявления о продаже участков и другой бесполезный хлам. Поискал руководителя и браузер послушно показал фамилию головы массива, но больше ничего, ни соцсетей, ни статей.
Решил найти контакты соседки. Начал из соцсетей. Открыл страницу и ввел имя — “Антонова Лидия Михайловна”. Очень редкая фамилия и, конечно же, Антоновых оказалось много. Он уже отчаялся найти бабку, когда на одной из фото мелькнула знакомая яркая футболка. Марк перешел на персональную страницу. Это оказалась не бабуля, а молодая девушка, но сильно напоминающая ее. С фиолетовыми прядями в темных волосах, с такими же глазами — голубыми, слегка прищуренными, со смешливыми искорками. Улыбка, посадка головы, все было похоже. Несомненно, это была родственница.
Девушку звали Лида Антонова. Марк почесал затылок. Ну, сразу видно, что семейка со странностями. Бабуля и внучка с одним именем, прической и даже одеждой. Он внимательно рассматривал фото. На одном из них девушка стояла на фоне его домика. В одной руке она сжимала солнечные очки. На тонком запястье красовалась татуировка — маленькая бабочка, с расправленными крыльями. Совсем, как у бабки.
***
На следующий день Марк отдохнул, но помятый внешний вид остался. Он навестил контору дачного массива. В маленьком кабинете сидела только бухгалтер. Это была полная женщина средних лет, с яркой помадой на губах и в кофточке с аляповатой вышивкой. Марк представился, сказал что является собственником участка в товариществе и хочет вступить в кооператив. Женщина недовольно посмотрела на него и протянула бумажку.
— Вот, заполните заявление, нужен ваш паспорт и членский взнос.
— Это за месяц?
Бухгалтер посмотрела на него уничтожающим взглядом поверх очков.
— За год.
— Ну хорошо. А у вас есть какая-то информация о моем участке?
— Что именно вас интересует. — Она тяжело вздохнула.
— Ну все… Предыдущие собственники, документы, схемы. Что у вас вообще есть?
Теперь женщина смотрела не просто уничижительно. Она поправила очки и внимательно оглядела Марка с головы до ног, как будто решая: убить его или просто покалечить.
— Вся информация только официальным запросом на протяжении тридцати дней. Участок у вас под каким номером-то?
— Тысяча сто двадцать седьмой. — Сказал Марк.
Женщина изменилась в лице. Маска нагловатого высокомерия сползла, проступила растерянность, потом испуг.
— У нас нет информации об этом участке.
Но Марка было уже не провести. Дамочка что-то скрывает и он узнает что. Он наклонился над ней и вкрадчиво сказал.
— Это неправда. Вы знаете, что с этим чертовым участком не так. И сейчас же расскажете мне. — Он вынул кошелек и выложил на стол крупную купюру. Глаза женщины жадно блеснули, но она тут же сложила руки на груди.
— Я ничем не могу помочь вам. — С нее слетела вся наносная спесь, и Марк различил это. Испуг. Она чего-то боялась.
Он положил еще одну купюру. Женщина засомневалась, но все же отказалась. Марк не собирался сдаваться. Он решил сыграть вслепую.
— Мне нужна ваша помощь. Я ведь следующий?
Бухгалтер смотрела на него расширенными глазами, в глубине взгляда мелькнуло что-то, напоминающее сочувствие. Марк сделал паузу и вполголоса сказал.
— Пожалуйста.
Она опустила взгляд, секунду помедлила и затем сказала.
— Продавайте его.
— Что?
— Продавайте участок, иначе тоже… погибнете.
— От чего?
— От болезни. Предыдущие собственники болели и умирали.
— Когда это началось?
Она покачала головой.
— Очень давно. Там был несчастный случай и после… — Она задумалась, вспоминая. Наконец закончила паузу. — Я не могу. Не могу. Извините.
— Почему?
— Просто… Не спрашивайте.
Она как-то странно посмотрела на Марка. По видимому, приступ сострадания прошел и она поняла, что сказала лишнего. На лицо вернулось обычное хамоватое выражение.
— И вообще, у меня уже обед. Мне пора.
Она недовольно взглянула на Марка. Больше он ничего не добьется, это ясно как день. Он вышел, зло хлопнув дверью. Чертова секретарша. Она что-то знает и не говорит. Нужно побеседовать с соседкой. Как-там сказала эта дамочка? От болезни. Болели и умирали.
После работы Марк отправился на дачу. Конечно, он надеялся только застать соседку. А девушка тут ни при чем. Совсем.
***
Она снова улыбалась, сидя на диване возле него. В этот раз девушка выглядела лучше. Призрачность исчезла и она стала более настоящей. Кожа осталась светлой, но не бледной. Губы порозовели, на щеках появился легкий румянец. Марку до боли захотелось дотронуться до ее руки, провести пальцами по нежной коже, заглянуть в смешливые хитроватые глаза.
Сегодня она была весела, но Марк ощущал ее тревогу. Она села ближе, провела нежными пальчиками по шее, коснулась подбородка, очертила контур нижней губы. Марк еле сдержался, чтобы не привлечь ее к себе.
— Я так ждала, а ты не пришел.
В открытых глазах мелькнуло доверие, надежда и разочарование одновременно. Ему стало стыдно.
— Я не смог, но ведь я здесь. — Говорить было сложно, слова словно резиновые застревали во рту, а прозвучав, опадали тяжелым глухим эхом.
— Ты согреешь меня? Здесь так холодно.
— Отчего тебе холодно?
Она не ответила. Засмеялась, тряхнула головой, а потом прильнула к нему, обняла. Смех рассыпался серебряными колокольчиками. Марк притянул ее к себе, перебирая волосы руками. В этот раз она снова была как ледышка.
— Почему ты такая холодная? — Спросил он.
Девушка только обняла его крепче, не отвечая. Марк никогда в жизни не ощущал такого леденящего холода.
— Как тебя зовут? Кто ты?
Она подняла лицо к нему. Теперь оно стало еще живее и прекраснее. Внезапно тишину комнаты разорвал звук будильника. Марк поставил таймер, перед тем как уснуть. Девушка взвыла от злости, она смотрела на стол таким взглядом, что становилось страшно. В доли секунды она вырвалась из объятий, подскочила к столу и со всей силы стукнула по нему. Звон будильника оборвался, но было поздно. Марк уже проснулся. Он подскочил на диване, дрожа и от холода, и от неожиданности. От резкого превращения ангела в демона.
Он подошёл к столу, взял в руки мобильный. На экране образовалась трещина. Марк присвистнул, осматривая телефон. Перед сном мобильный был цел. Значит, сны его не так уж нереальны. И девушка не так уж мифична. Только, кто она и что хочет от него?
***
Дома его опять мучило недомогание. Из зеркала на него смотрел мужчина около сорока лет. На лбу, под глазами, у уголков губ залегли глубокие морщины. На висках — седина. Такое не спишешь на усталость. Когда это началось? Марк не хотел верить, но знал. Это началось после снов. Сон — недомогание. И так раз за разом, замкнутый цикл.
Нет, нет, блин. Это какая-то дикая чушь. Так не может быть. Такого не случается в реальной жизни. Это в страшных фильмах. Однако в зеркале он видел постаревшего себя.
Марк схватил мобильный и начал панически искать. Нашел ту девушку, внучку дачницы и долго рассматривал ее фото. В мозгу шевельнулась догадка, но так не бывает. Это какая-то нереальная, несусветная чушь. Умом он отрицал, но в душе был уверен. Он сообщение: “Выглядишь моложе, чем на даче”. Секунду подумал и отправил. Она поймет о чем речь, и ответит. Должна ответить. А потом долго смотрел на зеленую точку возле ее аватара. Вскоре появилась надпись “прочитано”, но ответа не было. Зелёная точка превратилась в серую, а потом исчезла вовсе.
Марк бесился. Он сходил в душ, приготовил ужин. Ответа не было. Он сидел с горячей едой перед мобильным, и, как последний дурак, ждал сообщения. Нет, он не будет париться об этом. Телефон оповестил о личном сообщении. От Лиды. Всего одна фраза: “Уже понял?”. Марк решил не тянуть. “Да. Давай завтра встретимся”. “На дачу не поеду”. “В Центральном, возле арки в 19. 00?”. “Ок”.
Марк выдохнул. Завтра.
Засыпая, он надеялся увидеть девушку опять. Странная смесь страха, гнева и симпатии.
***
Марк ожидал у входа в парк. Вскоре он увидел бабулю. Лида подошла, внимательно осмотрела его и сказала:
— Я вижу, ты уже познакомился с домиком?
— Как видишь.
— Выглядишь на сорок.
— Мне двадцать восемь. А тебе?
Она засмеялась, смех вышел грустный.
— Двадцать шесть.
— Мне жаль.
— Пойдём лучше мороженое купим.
Пока гуляли, Лида рассказывала. Ее мужу этот участок достался в наследство.
— Мы не любили садоводства, приехали только осмотреть дачу, чтобы продать. Но потом муж решил остаться, он начал много времени проводить на участке, часто ночевал. А потом он стал агрессивным и начал стареть. Сначала совсем незаметно, будто устал или заболел, а потом появилась седина и морщины. Он закрылся в себе, перестал говорить со мной и все время злился. Тогда было очень страшно. Вскоре он выглядел, как пятидесятилетний мужчина. Начал сходить с ума, путал дни и забывал важные вещи, легко впадал в ярость. Однажды он ударил меня. Я по-настоящему испугалась после этого случая. А он переехал на дачу. Заперся в этом чертовом домике и не выходил. Как-то я подошла к окну, а он... он разговаривал. Не понятно с кем. Очень странно, безумно. Ну просто как сумасшедший, не связанными фразами, звуками, стонами. Это было так страшно.
Лида сделала паузу и продолжила.
— Так я догадалась, что дом живой. До этого подозревала дом, но это же бред. Собеседник рассказал мужу, что я стою у окна и слушаю. Он вышел из дома, держа в руках молоток.
Она сухо сглотнула, глаза заслезились.
— И сказал, что в следующий раз убьет меня. У него были такие глаза… Безумные, жестокие. А в следующий раз я увидела его уже мёртвым. Врачи сказали, инсульт, но я не верю. Это тварь, которая живет в доме. Она состарила и убила его, а дом стал новее. А потом дом перешел в наследство ко мне. Я долго не приходила туда, несколько лет. Я узнала, что предыдущие собственники наследовали этот дом, а после болели и умирали. Потом я все таки пришла туда, хотела сжечь его. Отомстить за мужа. Принесла с собой горючее, спички. Не знаю зачем, решила на минутку войти и посмотреть, что в нем такого. И знаешь, там нет хлама, хотя муж в последние дни развел бардак. Дом сам убрался. А когда я вошла внутрь, у меня не хватило сил сжечь его. Оно как наркотик. Оно хочет жить и показывает то, что для тебя важно.
Лида помолчала и спросила.
— Что ты видел?
Марк тоже помолчал секунду, почему-то было стыдно признаваться. Но в конце сказал.
— Девушку. Она просит согреть ее. А ты что видела?
— Ребёнка. Я задремала и увидела во сне эту девочку. Она тоже просила согреть ее. И уже не смогла сжечь дом. Я возвращалась в этот дом раз за разом, опять и опять, а потом обнаружила, что старею, но было уже поздно. Я подсела, как на наркотик. Не было никого из близких. Родители, друзья, но они как-то отдалились.Муж, самый родной и близкий человек, умер. А эта девочка, она нуждалась во мне. Возможно, такая у меня была бы дочь. Я приходила снова и снова, а потом просыпалась с очередным недомоганием, и вот теперь я такая.