'Приезжай, пожалуйста, я с ума сошёл и мне чудятся призраки... У меня на камере есть фотография НЕЧТО... Спаси, пожалуйста, ко мне каждый вечер приходит спать Франкенштейн!' - чего только он не передумал, когда, наконец, пришло смс о пополнении баланса. Телефон в ладони прибавил в весе. Сергей задумался, что же будет, если он НЕ позвонит?.. Ничего? Всё останется, как и прежде, она будет приходить к нему снова и снова, а он снова и снова будет её фотографировать, видеть настоящей, и медленно соскальзывать в пропасть безумия.
'Пропасть безумия', - какое избитое выражение. Оно означает лишь то, что, сидя наедине со своей паранойей, действительно сходишь с ума, и тебе нужен хотя бы живой голос со стороны, чтобы взглянуть на проблему яснее.
Значит, нужно звонить!
Отбросив сомнения, Сергей набрал номер. Тишина в трубке, а затем голос оператора: 'Набранный вами номер не существует'. Он попробовал ещё раз, и с тем же результатом. Ну конечно. Вчера в прихожей Наталья еле стояла на ногах, она вполне могла написать номер неправильно. Чёрт с ней! Можно позвонить Марье и рассказать ей, пусть сочтёт сумасшедшим, но она-то знает, в каких обстоятельствах он оказался и, может быть, всё поймёт. Он набрал номер Марьи, длинные гудки, а затем снова голос оператора: 'Вызываемый абонент недоступен или находится вне зоны действия сети...'. Никогда не отвечает.
До половины восьмого он непременно должен с кем-нибудь поговорить. Позже нельзя, иначе снова придётся играть роль незамечающего никаких изменений художника. Грань, когда человек боится показаться смешным или безумным - стёрлась.
Сергей бросился к компьютеру, рядом с которым лежала его копия договора. В ней наверняка указан юридический адрес - не фактический, и возможно там вообще ничего нет, но может по нему удастся найти Наталью?! Однако, как бы он не искал, подписанный вчера договор не нашёлся. И что бы он вообще мог сказать при личной встрече? В голове промелькнула тысяча отговорок: он просидел в квартире полгода, почти не видел людей, ему больно спускаться по лестнице, а лекарства после операции назначили чересчур сильные; было нечего есть, у него голодные галлюцинации, квартира старая, в советские времена в строительный раствор добавляли летучую дрянь, от которой начинается рак головного мозга и, похоже, он смертельно болен, вот и видится, чувствуется, любится...
Как же так? Неужели он действительно так легко готов сбежать от Алёнки, своего Совёнка? От единственной, кто была с ним и в радостях, и в горестях, и в бреду, и в здравом уме? Пусть не настоящая, но откуда же знать! Может быть он погиб в той аварии и вся его жизнь теперь ненастоящая! Душа сжата не в стенах тесной однушки, а в каком-то чистилище, где, приняв вернейшее из решений, он должен очиститься и освободиться. Он мёртв или всё-таки жив? С Совёнком он настоящий или только выдумано-счастливый? Быть может он сам только выдуманный, и когда всё прекратится и будет поставлена точка, то его просто не станет?
- Ой, мама дорогая!.. - художник сжал свою бедную голову. - Живут же люди прямо и просто, никаких перескоков из одного мира в другой никогда не бывает! Да, конечно, они тоже мечтают, фантазируют, забываются о хорошем, но не так как я, не чувствуют фантазию своим телом, не видят её воочию, не прикипают к ней сердцем! Если же мне так хорошо, зачем я это хочу потерять? Ради вот этой моей реальности?!
Он обвёл взглядом стены с шелушащимся обоями, сырой потёк в углу на стыке плит, пыльную мебель, шумящий компьютер. Когда его глаза задержались на мониторе, он решил вернуть портрет Совёнка на место и убрать чернокрылую принцессу долой: всё равно она недобрая, и в зеркале видит своё истинное отражение, или же само зеркало показывает ей неугодную правду.
Когда портрет Совёнка утвердился на рабочем столе, и ясные глаза взглянули на автора, Сергей почувствовал себя намного лучше. Он и не заметил, как в комнате стало светлее, на кухне мерно заурчал холодильник, а за спиной зашуршал старый плед. Когда же стало понятно, что он снова совершил путешествие из реальности в Беспечный мир, странное чувство покоя охватило его вместо страха. Повернувшись на стуле, он встретился глазами с Совёнком.
- Ты же ушла.
- Сегодня я не хочу в институт, - глубже укрылась пледом она. На ней снова был его старый свитер с растянутым воротом. - Побудешь со мной? Поговорим?
- О чём мы должны разговаривать?
- О будущем. Кем ты хочешь стать, когда вылечишься?
- Я хочу найти тебя...
- Я с тобой.
- Это неправда.
- Человек должен верить тому, что он видит.
- А ты человек, если говоришь так, будто знаешь о нас гораздо больше?
- Сейчас человек.
- А раньше?
- И раньше была человеком.
- А будешь?
- Ты видел.
- И зачем тебе тогда небо? Ты просила его нарисовать.
- Это видела я.
- И тому, что я видел, я тоже должен поверить?
Сергей указал в сторону фотокамеры. На этот вопрос она не ответила. Сейчас художник разговаривал с чем-то большим, чем просто его любимый Совёнок. Оно смотрело на него карими глазами, будто что-то не случившееся и совершенно прекрасное в жизни.
И этот их разговор будет последним.
- Ты такой странный сегодня, - беспечно улыбнулась она, как всегда это делала. - Ну вот зачем ты меня расспрашиваешь? Разве ты не можешь быть просто счастливым? У тебя ничего не болит, у тебя всё хорошо. Возьми меня за руку...
Она протянула из-под пледа руку с закатавшимся рукавом свитера. Сергей принял её, и почувствовал плоть и кости, тепло кожи и жизнь.
- Ты ненастоящая. Ты слишком хороша, чтобы быть настоящей. Я всего лишь тебя нарисовал.
- Звучит романтично. Но для жизни - настоящей, живой жизни, слишком мало одной романтики. Я с тобой, когда нужно, и поверь - это очень редкий, замечательный шанс, который даётся не каждому. Так не упускай. Это я настоящая.
Сергей держал её за руку, ощущая, что всё больше тонет в карих глазах. Маленькая квартира, дорогие обои на стенах, залитое светом окно.
- Ты настоящая? - переспросил он, ощущая, как совершенно теряет себя. Он не только не ощущал боли, но и не чувствовал ничего, кроме этой космической невесомости и привязанности к Совёнку. Вместо ответа Алёна кивнула, ещё сильнее стиснув его ладонь. В их квартире было сказочно мирно, и всё это вполне могло стать его единственной реальностью, его правдой. Но когда у нас всё хорошо, не хотим ли мы испытать своё счастье на прочность?
Сергей потянул Совёнка к себе. Она не ожидала этого, плед соскользнул с кресла на пол, и Алёна невольно подалась навстречу. Одним махом он подхватил её на руки как невесту - лёгкую, но всё-таки имеющую полноценный вес молодой девушки, и сразу перенёс нагрузку на прооперированное бедро. Острая боль пронзила Беспечный мир. Вставленный в кость металлический сустав дал о себе знать. Сергей вскрикнул и повалился. Вместе с ним упала Совёнок. Они оба оказались в пыльной квартире, на липком от грязи линолеуме. Толчками болела нога, перепуганная Алёна схватилась за телефон.
- Подожди! Я сейчас вызову Скорую! Тише, Серёжа! Зачем ты так сделал?! Зачем?!
- Просто ты слишком настоящая, для того мира, который мне создала, - сквозь слёзы смеялся художник. Совёнок не слушала его, быстро набрала номер и приложила телефон к уху.
- Не отвечают. Скорая не может не отвечать! Позвоню со своего.
- Стой, не надо, - простонал Сергей, но Совёнок вскочила, побежала к сумочке на кресле, вынула телефон и снова набрала Скорую. И снова тишина в трубке.
- Не могу дозвониться! Занято?
- Нет, не занято, Алён, - приподнялся Серёжа. - Просто тебе они не ответят.
Художника пробрал нервный смех, пусть даже он никогда больше не сможет ходить, но он обманул иллюзии своей же собственной реальностью.
- Не напрягайте ногу. Руки целы, хорошо, что у тебя хоть руки целы, раз ты художник! - смеялся Сергей, зажмурив глаза от боли. А когда он открыл их, рядом не было никого, телефон лежал возле стула.
С великим трудом Сергей смог приподняться. Бедро отозвалось резкими толчками, но это было можно стерпеть. Палка лежала возле стола: разве это поможет? Тут и инвалидное кресло теперь не сможет помочь! И тем не менее, он дотянулся до палки, прилагая все усилия встал, попробовал сделать шаг и убедился, что худшие опасения не подтвердились. Сустав не выбило, он мог шагать, хотя каждое движение было болезненным. Эта боль и была его бегством в реальность. Ещё миг, и Совёнок могла утянуть его в вечное счастье! Не кисельные берега и молочные реки нужны Несчастливым, а простая жизнь, подкрашенная любовью.
Как бы то ни было, его решение выйти из квартиры не изменилось. И не важно к кому, куда, главное - отсюда. Он доплёлся до двери, и в этот миг телефон на полу зазвонил - кто-то ему перезванивал. Обернувшись возле вешалки с верхней одеждой, Сергей застыл в нерешительности. Со включенного монитора смотрела Совёнок, и, натолкнувшись на её взгляд, Сергей только быстрее начал надевать куртку.
Он бежал из собственной квартиры, порог которой не переступал много месяцев. Открыл дверь с вертушки, подобрал вышедшую провожать его кошку, отомкнул внешнюю дверь и, наконец, вышел. Телефон в квартире к этому времени звонить перестал. Где-то в душной, сумрачной тишине, остались пыль, бардак и Совёнок, что смотрит с портрета, или же на свой портрет.