- Идём, - сказал он Ёрину, пока другие притихли, раздумывая.
На них смотрели завистливые взгляды. Но никто больше не пошёл следом. Стоило выпускникам подняться по лестнице и скрыться в туннеле, как Ульха принялась возмущаться:
- Почему им можно быть там, а нам нет? Кто он такой, чтобы решать за всех?
Обещание вернуться в Девичий городок она, в силу сложившихся обстоятельств, напрочь отринула. Но одной бежать за ушедшими... Гномка металась в сомнениях. Она уже собралась поступить именно так, столь велико было искушение оказаться в гуще всколыхнувших весь город событий, когда появилось новое препятствие. Трор возник словно из-под земли. Его бас разнёсся над учебной площадкой, заставив их вздрогнуть всех разом.
- Опять языками чешите! Да, что ж за день-то такой!
Молодые гномы сразу поникли, приготовившись выслушать очередную порцию наставлений. Зависть к вовремя улизнувшим счастливчикам стократ усилилась.
- Спешу довести до вашего сведения, - Трор пересчитал их по головам, - что сегодня к нам в Загон прибудет посольство из Шоалона. Посмотреть, так сказать, как мы содержим наших горгулий. Вижу, для вас это уже не новость и оно вам не по нутру. Мне тоже. Но наши мнения здесь никого не заботят. - Учитель дёрнул щекой. - Насколько я понял, кроме выпускников никто не пожелал пойти домой отобедать. Прекрасно! Значит, мы немедленно принимаемся за работу, чтобы представить нашу школу гостям в лучшем виде.
Они не хотели встречать никаких гостей! Но теперь упираться поздно. Оставалось надеяться, что Ёрин или кто-то ещё вскоре вернётся рассказать о происходящем в городе.
- Все идут в Большую пещеру, - велел Трор. - Там следует навести порядок в первую очередь.
Вздыхая и оглядываясь на привходящую лестницу, они поплелись заниматься бестолковой уборкой.
Ульха шла в самом конце. У неё родился свежий молниеносный план, который она уже начала воплощать в жизнь...
- Ульх Хорнбрю, насколько я помню, - произнёс Трор, заступая ей дорогу. - Сиротка с окраины.
- Д-да, - выдавила Ульха, бросив на учителя быстрый взгляд. После чего прибавила шаг. - Я лучше пойду с остальными.
- Нет уж, постой. Раз учитель заговорил с тобой, будь добр выслушать его до конца. Тебе придётся дать кое-какие объяснения.
Ульха, съёжилась. Ученики заходили в Большую пещеру. Трор положил руку ей на плечо, веля двинуться с места. Вот только направлял он её совсем не в ту сторону.
- Ты не пойдёшь со всеми, - сказал учитель, хромая рядом и не убирая руки. - С тобой хочет поговорить директор.
Первох, как будто почувствовав, что его упомянули, возник за проёмом в помещения учителей. Не выходя из сумрачной глубины арки, он ожидал их приближения.
- Ступай. - Трор легонько подтолкнул гномку в спину. - Веди себя смирно, может всё и обойдётся.
Последнее напутствие он произнёс едва слышно, Первох точно ничего бы не разобрал.
Ульха подошла к директору. Тот посторонился, пропуская её вперёд. Его худое лицо с запавшими глазами, от которых расходились сеточки старческих морщин, не выражало и намёка на причину особого интереса к мальцу-первогодке. Гномка с низко опущенной головой проследовала через арку входа.
Весь путь до города Хэмфаста одолевала тягостность - уже вторая (только за сегодня!) ссора с Ульхой, больной Кроур, к которому он так и не зашёл, и множество иных мелочей, делающих этот день дурацким, как никакой другой. Унылые мысли надоели, хотелось избавиться от них хотя бы ненадолго. Он лишь немного прогуляется, а затем вернётся в Загон и уж тогда разберётся со всеми своими делами. Именно так и поступит.
Пятёрка гномов миновала неприметный проулок, перескочив с второстепенной улочки прямо на центральную площадь Каменного города. Широкое, мощёное резными плитами пространство с одной стороны ограничивала махина Золотых Чертогов, а с другой торговые ряды. Площадь забилась под завязку. Судя по количеству бездельно слоняющихся гномов и кавардаку вокруг можно было предположить, что после ухода Ёрина здесь ничего не изменилось. Двери в зал Душа Гор оставались закрыты. Стражники из числа воинов хирда, почти квадратных на вид в своих бронях, стояли на его белокаменных ступенях с секирами на плечах. Взгляды из-под забрал шлемов пристально осматривали хаотически перемежаемую толпу.
Старейшины ещё не выходили к народу. Совет затягивался.
Гномы влились в огромное живое скопище, сразу потеряв друг друга из вида.
Толкотня и гомон сотен возбуждённых голосов обрушились на Хэмфаста сметающим потоком. Рабочие фартуки кузнецов, потёртые комбинезоны строителей, богатые, сразу выделяющиеся пояса торговцев, старики и молодёжь - все смешались в единую гурьбу, над которой витал ощутимый пивной дух, густо замешанный на запахе пота. Второе-то понятно, но пиво в середине рабочего дня! Мир воистину катился под откос.
Может он и Бородира тут встретит?
Пробираясь сквозь толпу, Хэмфаст отдавливал чьи-то ноги и кривился, когда отдавливали уже ему. Он недолго задерживался возле то одной, то другой шумной компании, и шёл дальше. Слушая в какой раз пересказ "бунтарской" речи Верховного Хранителя, гном не без удивления отмечал, что её содержание отличалось не только от той, что поведал им Ёрин, но и тех, что рассказывались по соседству друг с другом. Да и отношение к самому Хворону разнилось. Кто-то всецело одобрял жёсткость Барахира - суровые времена, суровые нравы! Но хватало тех, кто в открытую называл правителя вцепившимся в корону тираном, растерявшим былую хватку и не способным более повести за собой народ. Хорошо хоть дело ограничивалось лишь спорами. Все ждали окончания Совета.
Крики. Ругань. Ты пихаешься, тебя пихают. Опять самозабвенно поносят мятежного Хворона, а здесь теми же словесами, но уже Барахира - шоалонского посадника.
Весьма скоро всё это ему надоело. Ничего стоящего он не узнал, а синяков заработал уйму. Опять заныло плечо - какой-то увалень задел его, едва не сбив с ног. Наконец, выбравшись на более-менее свободный участок, гном смог перевести дыхание. Приятелей рядом не наблюдалось. Хэмфаст поднял взгляд - он стоял возле статуи Дарина Пятого, великого правителя Норгорда шестисотлетней давности. Дарин хмурил лоб, взирая на копошащуюся перед ним толпу, боевой топор лежал в приподнятой каменной руке, словно готовый обрушиться на головы непутёвых потомков. Хэмфаст вполне разделял недовольство старого владыки. Но это не помешало ему взобраться на высокий постамент, чтобы оттуда лучше оглядеться.
За грудящимися повсюду гномами не видно было плит мостовой. Лишь мельтешение раскрасневшихся лиц, рук, голов, длинных и коротких кос. Некоторые, устав стоять, садились на фундаменты ближайших зданий или под колоннами фонарей, снопы желтоватого света от которых вытесняли вековечный пещерный мрак ввысь к самому своду. Основная же часть народа беспрерывно перемещалась, растекаясь по сторонам, устраивая заводи и круговороты, что-то выискивая, с кем-то ругаясь и временами прикладываясь к флягам с водою или чем покрепче. Гудящее эхо голосов окутывало площадь давящим на уши плотным покрывалом.
Найти кого-то в этакой мешанине было попросту невыполнимой задачей. Хэмфаст уже пожалел, что вообще покинул Загон. От своих проблем не убежишь, и чем дольше их откладывать, тем больше они кажутся. Если он был намерен сегодня лететь - а он был намерен! - разговора с Трором, а скорее даже с директором, не избежать.
Надо возвращаться. И идти, похоже, придётся в одиночку.
Более плотное скопление замечалось слева у края площади. Там стояли рудокопы, судя по серому цвету комбинезонов. Страсти среди них бушевали нешуточные. Ёрина обычно притягивали именно такие места. Всезнайку следовало разыскать и увести с собой. От беды подальше. Ведь, как известно, - не поможешь другу, года не пройдёт, сам в беду угодишь.
Хэмфаст оставил Дарина Пятого взирать на беспорядки у своих исполинских стоп и вновь погрузился в бурлящее море.
Это в самом деле были рудокопы - тоже здесь, а шахты, значит, пустуй. Покрытые пылью комбинезоны, чумазые лица, за спинами мешки с торчащими из них рукоятями кирок. Явились прямиком из выработок, так спешили, что забыли умыться. Собралось их, впрочем, немного - десятка два, но, очевидно, лишь потому, что шахты располагались в отдалении от города; утром работников отвозили туда на паровозных тележках, что назад ехали только вечером. Эти же нашли способ вернуться пораньше.
Рудокопы полукругом обступили четвёрку кобольдов, стоящих в стороне от прочей толпы. Глубинники всегда и ото всех старались держаться в стороне. Но сегодня они здесь, как и говорил Ёрин.
Хэмфаст к своему стыду впервые в жизни видел этих существ вживую, и потому, забыв о приличие, вытаращился на них. То, что приятель и впрямь был тут же, всего в паре шагов от него, равно как и то, что беседа между рудокопами и кобольдами носила совсем недружественный характер, оставалось для него поначалу незамеченным. Лишь когда один из работяг в комбинезоне - небритый, с всклокоченными космами да к тому же хмельной в стельку - оттолкнул удерживающего его напарника и вздумал накинуться на глубинников с кулаками, он вернулся в реальность.
А реальность пахла жареным.
Буйного самодура общими усилиями удалось оттащить куда-то за спины. К его же благу. А то не сносить бы тому головы. Но рудокоп, похоже, не понимал своего счастья, сыпля чёрной бранью, от которой и горы могли бы покраснеть. Тупая пьянь.
Высокий и обманчиво худой на вид кобольд опустил поднятые для защиты руки. Все четыре. Узловатые пальцы расслабились. Его тёмно-синяя кожа без единого волоска туго обтягивала поджарое тело с широченными, как коромысло, плечами, маслянисто лоснясь в свете фонарей. Большие сапфировые глаза на вытянутом черепе не имели радужки, и они, не мигая, следили, как от него убирают драчливого коротышку. Кобольд произнёс нечто хриплое на своём языке, может ругнулся, после чего повернулся к сородичам, всё это время невозмутимо наблюдавшим за едва не вспыхнувшей потасовкой.
Они не надевали одежды, им нечего было ею прикрывать. Не носили глубинники и оружия, но желание нарваться на драку с ними могло возникнуть только у последнего глупца. Отец Гор словно вырезал их из лучшего гранита, столь же крепкими и столь же безучастными ко всему происходящему вне их изолированного общества. Только при таком раскладе кобольды могли обитать на нижних уровнях самых старых шахт. Причём, не только обитать, но и работать в этом непроглядном ледяном аду.
Рудокопы ворчали меж собой. Достаточно громко, чтобы их слышали все вокруг:
- ...неблагодарные сволочи!
- ...собрались бросить нас и поискать, где руды побогаче.
- ...эти тоже против гномов, все нынче против гномов. Но ничего, мы ещё им покажем. Всем покажем!
Хэмфаст, конечно, знал о негласной вражде между рудокопами и синекожими. Последние добывали основную долю мифрила и все до одного кобольдина - от того редкостный самоцвет и получил своё имя. На откуп рудокопам оставалась железная руда с золотом. Тоже немало, но даже золоту не стать мифрилом, сколь ты его не добудь.
Однако у этой неприязни имелись и более глубокие корни. Исторические. Когда-то в седой древности именно гномьи чародеи, ещё не растерявшие силы, "вывели" кобольдов, что не принадлежали изначально к числу детей Творца. Потом случились войны за независимость, в которых трудовые рабы отвоевали право называться свободным народом. Лишь спустя немалое время двум расам удалось наладить более-менее мирное сосуществование. По-другому и быть не могло - одни не обладали собственными горами, чтобы добывать руды, для чего собственно создавались, а значит, не имели средств к выживанию; вторые не могли работать ниже определённых уровней, а там, у самых скальных основ, как раз залегали наиболее ценные из богатств природной кладовки Отца Гор. Часть кобольдов разошлась по миру, искать своё в нём место, а оставшиеся в Норгорде стали работать на гномов вольнонаёмными тружениками. Но прежняя неприязнь так до конца и не забылась. Даже спустя века её угли продолжали жечь - души гномьих рудокопов это уж точно.
Пока кобольды обитали у себя внизу, распри не вспоминались, но стоило одному из них показаться наверху, на него тут же начинали коситься, а вослед летел злой шепоток. Сегодня же к тому сложились все поводы. Хэмфаст не понимал, отчего глубинники вздумали стоять вместе со всеми на площади, - они не могли не догадываться о неизбежном для себя в этом случае риске. Если только от решения Совета впрямь зависело их намерение покинуть Норгордские горы.
Пьянчужка не прекращал попыток выказать воинское умение. Напарники крепко держали задиру. Но сколько это ещё продлится? На лицах рудокопов всё явственнее проступала ожесточённость. А кобольды никуда не собирались уходить, играя с гномами в гляделки. Стражники у зала Советов не разгоняли гремучее скопление, и можно было лишь гадать, вмешаются ли они, если драка таки случится.
- И ты здесь. - Ёрин дёрнул Хэмфаста за рукав, от чего едва не схлопотал кулаком в лоб. - Вон что творится! Того и гляди накинутся друг на друга. Эти, - кивок в сторону синекожих, - не уступят, пусть их один против пятерых. Если начнётся, вся площадь ввяжется. Хворона, говорят, в темницу бросили, а ведь многие ревностно восприняли его речь. О-хо-хо, узнать бы, что на Совете делается.