Он терпеливо подвязывал виноградные лозы, в надежде, что они станут виться вдоль рамы, которую он построил, а не расти туда, куда им хочется, когда донесся мелодичный звук от повешенного им перед храмом небольшого набора колоколов. Это означало, что, несмотря на спокойный послеобеденный час, пришел посетитель, желавший видеть служителя.
Человек, которого он нашел перед храмом, казался молодым; если бы не сила исходившей от него бессмертной энергии, можно было бы предположить, что ему не больше двадцати. Естественно, он смотрел с детским восторгом на музыкальный инструмент, составленный из колоколов, выполненных из морских раковин, и отполированных полос металлического лома.
— Ну как, нравится? — спросил Дарий. Несмотря на то, что глаза незнакомца не отрывались от колоколов, его рука лежала на рукояти меча. Мужчина обернулся, и Дарий сказал:
— Здесь меч тебе не понадобится.
Человек посмотрел на свою руку, как если бы не замечал до сих пор, и отпустил.
— Надеюсь, что да, поскольку это святая земля.
Мужчина был худым, с короткими темными волосами, подстриженными в римском стиле. Нос у него был римский, но что-то в его глазах заставило Дария предположить, что он старше, чем римляне.
Дарий кивнул.
— Святая земля, — подтвердил он.
— Я направляюсь на север, и мне сказали, этот храм будет последним местом, где я мог бы найти ночлег, если только я не вздумаю идти пешком всю ночь.
— Я готов приютить, хотя, несомненно, тебе привычно спать и без крыши над головой?
Даже будучи полководцем, Дарий бывал вынужден спать на земле. Этот же вел жизнь путешественника.
— Я поступлю разумно. Зачем спать на твердой земле, когда я могу иметь мягкую постель? Мне нравятся современные удобства, — заявил мужчина и прошел мимо Дария к храму.
— Я Дарий. — Он развел руками, показывая, что безоружен.
— Марк, — ответил человек, приветствуя небрежным взмахом. Дарий готов был поставить на то, что недавно он был легионером. Марк быстро осмотрел наружную часть храма. Дарий каждое утро чистил здесь, убирая менее свежие пожертвования. Это было легко, поскольку большинство даров относили к святым источникам в пещерах возле храма.
— Тебе нравится твоя работа, — с одобрением и оттенком удивления отметил Марк. — Где я буду спать?
Дарий повел его в заднюю часть храма. У него там была одна большая жилая комната, но ее можно было разделить занавеской. Дополнительную койку он всегда держал наготове для гостей, а, когда их было больше, чем один путешественник, он предлагал им и собственную кровать.
Марк бросил свой мешок на койку, указанную Дарием, потом рухнул на нее, одной рукой прикрыв глаза.
— Я думаю, сегодня каждый камень на дороге был настроен против меня, — пожаловался он. — Наверно за то, что в этих сапогах я отшагал половину империи.
Дарий усмехнулся:
— Боюсь, я могу предложить тебе только ячмень и овощной суп на обед, зато я недавно получил отличное вино, которым с удовольствием поделюсь.
— Вот и прекрасно, — ответил тот, махнув рукой, отчасти в его сторону. По обычаю заночевавшие путешественники делали пожертвование на храм в той или иной форме, но Дарий подозревал, что его нынешний гость не собирался придерживаться этой традиции. Раньше такая вещь могла бы вызвать у него раздражение, но не теперь.
— Я оставляю тебя вздремнуть. Если понадоблюсь, поищи в саду или позвони в колокол.
Пришелец поднял руку с глаз, чтобы посмотреть на Дария.
— Спасибо.
Когда Дарий вернулся, Марк лихорадочно писал на свитке. Он поднес его к окну, чтобы использовать последний свет.
— Я засвечу огонь, — предложил Дарий. Гость кивнул. В центре зала имелась огневая яма, которую летом редко использовали, но устроить это было несложно, достаточно взять трут и древесный уголь из небольшой глиняной печи. Дарий принялся готовить ужин, в то время как Марк растянулся на полу поближе к огню, чтобы продолжить писать.
— Ты странствующий писатель? — спросил Дарий после того, как поставил мясо тушиться.
— Что-то вроде этого.
Марк закончил писать, когда суп был готов, и они оба наслаждались едой в молчании. Потом Дарий налил по лишней чаше вина.
— Хорошее вино, — сказал Марк, — хотя не лучше хорошего пива.
— Ты употребляешь пиво — «пойло варвара»? — Дарий хорошо помнил, как это называлось в старые времена.
— Конечно. А ты нет? — спросил Марк, улыбаясь в свою чашу. Дарий покачал головой в притворном отчаянии. Он подозревал, что его гость был так же стар, как он сам, если не старше, но дело, конечно, было не в том.
— Я понятия не имею, почему здешние жители прониклись такой любовью к вину, раньше они предпочитали добрый эль и мед, — пробормотал Марк почти про себя. — Мода — странный зверь.
— Ты бывал здесь, когда они перешли на вино? — спросил Дарий, не в силах более сдерживать свое любопытство. Он знал из истории, что вино пришло в остальной мир от этрусков и греков.
— Здесь? — сказал Марк, вздрогнув. — Нет.
Дарию стало ясно, что собеседник не хочет говорить об этом.
К этому времени они уже прикончили сосуд с вином, и гость убедил хозяина открыть еще один. Марк охотно болтал о последних новостях, пересказывал недавние сплетни о богатых и глупых. Ни слова не было произнесено о чем-либо старше столетия, и Дарий пытался понять, тактический ли это прием, обусловленный его прошлым, или, возможно, дело в вине?
— Ты старше, чем выглядишь, — сказал он и попытался одарить Марка острым взглядом, который не получился из-за неспособности Дария полностью его сфокусировать.
Марк посмотрел на него с улыбкой.
— Это верно для любого бессмертного за тридцать.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Что?
Дарий уставился на него, чувствуя, как алкоголь оставляет его кровь.
— У меня есть то, что ты должен увидеть. Идем. — Он вывел его на зады, и они пошли вверх по проторенной дорожке, ведущей в лес. Он знал этот путь хорошо, поскольку ходить здесь было его обязанностью, и каждый шаг делал его трезвее. Марк следовал за ним, но когда они дошли до леса, он остановился и дотронулся до Дария, чтобы привлечь его внимание. Тот обернулся, посмотрел на Марка и сказал:
— Не беспокойся, мы по-прежнему на святой земле.
Марк пошел рядом.
— Я больше волнуюсь о том, чтобы не потеряться, — пошутил он, все еще нервничая. Прежде казалось, что он пьян, но сейчас не было никаких признаков этого.
Отверстие было бы трудно заметить в темноте, если бы тропа не вела прямо к нему. Они поднялись по веревочной лестнице, затем, и это было потруднее, спустились в пещеру. Тут было темно, но имелся короб с факелами, и потребовалось всего несколько попыток, чтобы один загорелся. Дарий протянул его Марку и повел того глубже. Света факела не хватало, чтобы увидеть своды пещеры или странные символы, нарисованные вдоль стен задолго до того, как Дарий попал сюда впервые.
— Это и есть святые источники? — спросил Марк. Дарий не стал отвечать: журчанье воды говорило само за себя. Он повел его в сторону от главного озера и благоговейно опустил руку в воду. Слабый свет, казалось, ответил из глубины источника. Дарий забрал факел, воткнул его в щель, которую обычно для этого использовал, и опустился на колени, жестом приглашая Марка последовать за собой.
— Я не знаю, что ты слышал обо мне. Как я был вождем варваров.
— Слухи, — сказал Марк. — Ничего больше.
Его глаза сверкнули, когда он случайно окунул руку в воду, и тут же вынул ее, пораженный.
— Ты почувствовал это? — спросил Дарий. Не каждый удостаивался. Марк кивнул, вытирая руку о штаны. Дарий решил продолжить: — Я привел мои войска к воротам Парижа. Мы могли захватить весь континент, и Париж был только один из городов, но мы столкнулись со странной обороной, из всех, которые я видел. К нам вышел один человек, одетый в священные одежды. Бессмертный. Я думал, что возьму его легко, и он сделал все для этого, сам встал передо мной на колени, но впоследствии я оказался не в себе. Меня донимали голоса и странные мысли и чувства. Я плакал навзрыд в одно мгновение, а в следующее — истерически хохотал. Даже хуже, я не мог повредить ни одному живому существу. Не только людям, но и животным, и растениям. Я шел через поле, а меня била дрожь при мысли о гибели травы и насекомых, которые попадались мне на пути. Голова моя была не в порядке.
— Очевидно.
— Я оставил мое войско, или они бросили меня. Трудно вспомнить. Я умирал, снова и снова, не в силах повредить кому-либо, употребив в пищу. Я бы приветствовал следующего бессмертного, кто встретил бы меня, но не нашлось никого. Я думаю, что жрица, которая прислуживала в этом святилище, увидела меня после очередной смерти на дороге. Откуда-то она знала, что со мной случилось, и велела людям привести меня сюда. Они опустили меня в воду, и… ну, ты почувствовал это. — Он пристально посмотрел на заводь, свет факела отражался от металлических вещей, пожертвованных и теперь лежащих на дне, они создавали отблески, танцующие под поверхностью воды. — Этот источник восстановил мое равновесие.
— Зачем ты показываешь мне это? — прошептал Марк. В голосе его слышалось напряжение и — немного — страх.
Почему именно ему? Дарий не мог объяснить.
— Я подумал, ты должны знать.
— Я никогда не слышал о таком последствии Передачи, как ты описываешь, — в голосе Марка чувствовалось раздражение.
— Я и не говорил, что ты такое встречал, — сказал Дарий невозмутимо.
Марк резко обернулся к нему и увидел, что тот вынужден сдерживаться, чтобы не рассмеяться.
— Я что, прозрачный? — спросил Марк огорченно.
Дарий покачал головой:
— Я просто следовал своей интуиции.
— Ты опасный человек, — сказал Марк, вставая. — И ты по-прежнему существуешь.
Он отвернулся от озера и пошел, не оглядываясь, предоставляя Дарию захватить факел и следовать за ним.
Вернувшись, они устроились у очага, однако не прикоснулись к вину.
— Ты скучаешь по власти? — спросил Марк после долгого молчания. Он смотрел в огонь. — Она вела тебя. Ты знал, что жизнь тех, кто вокруг тебя, неважно, из страха или преклонения, находится в твоем распоряжении? Отсутствие напряжения битвы, борьбы — как это?
— Почему я должен скучать?
Марк издал горький смешок.
— Эта Передача, должно быть, изменила тебя в полной мере. Ты никогда не забудешь удовольствия от нее.
— Мне нравится думать, что я сейчас ближе к себе, чем когда-либо прежде, — сказал Дарий, немного задетый его словами. — Когда я пришел в себя, то понял, что получил возможность стать таким, каким хотел, но просто не понимал этого; может быть, я человек мира. Я сам, не Передача, — сказал он твердо, — и мне так лучше.
Наступило долгое молчание.
— Ты что-то потерял? — рискнул Дарий.
— О, да, — так смотрят голодные.
— Источник…
— Не для меня, — сказал Марк. — Не было великой Передачи для меня, Дарий. Светлой или темной. Я именно тот, кем был всегда. Только мир изменился.
— Ты не прав.
— Может быть. Но хватит об этом.
Он встал и подошел к своей койке. Сунув руку в мешок, он рылся в нем, пока не нашел небольшой кожаный мешочек, в котором что-то перемещалось, позвякивая. Затем на ладонь тонким ручейком высыпались полированные камешки, красные и зеленые.
— Поиграем? — спросил Марк.
— Я боюсь, что эта игра мне незнакома.
Марк принялся чертить ножом на земляном полу игровое поле.
— Это называется «камни», и я ношу их с собой, потому что «доску» сделать несложно, — закончил он решетку с завитушками.
Они оба рассмеялись. Марк начал раскладывать камни, отдав Дарию зеленые, себе оставив красные.
— Задача проста. Победителем является тот, кто первым окружит царя своего соперника.
— И который царь? Все камни выглядят одинаково.
— Это самое интересное. Ты выбираешь царя, а моя цель состоит в том, чтобы узнать, кто это, по тому, как он движется. Цари всегда ограничены в своем выборе.
Это было обманчиво просто, а на самом деле сложно — как и большинство военных игр. Марк был мастером, и неважно, что Дарий обладал опытом в тактике, — он ни разу не смог найти царя. Они сыграли несколько раз, говорили о пустяках, до тех пор, пока земляная доска не затерлась до непригодности. Дарий сказал «спокойной ночи» и решил: пусть огонь в яме умрет сам собой. Марк рухнул на свою кровать, но не ранее, чем устроил свой меч скрытно и в пределах досягаемости, несмотря на святую землю.
Вскоре пришло утро, но они оба спали допоздна. Дарий, когда проснулся, тихо сделал кашу, предоставляя запаху разбудить гостя. Еда исчезла быстро, и Марк начал сразу же собираться. Дарий наблюдал, как тот поколебался под конец, а потом вытащил из сумки «камни» и положил их на койку.
Он повернулся к Дарию и сказал усмехаясь:
— Полководец не должен быть без армии.
Дарий не соглашался, но потом принял подарок. Он не мог отрицать радость, которую игра дала ему.
— Будет трудно найти соперника твоего калибра.
— Я уверен, ты сможешь обучить ворона, чтобы начать играть с ним, — поддразнил Марк.
Дарий сделал вид, что отнесся к этому серьезно:
— Или кабана. Я слышал, они великие мыслители.
— Если ваш разговор состоит из того, где лучшие корни и как найти добрую свинью.
Марк закинул на плечи мешок и направился к главному выходу из храма. Проходя мимо колоколов, он намеренно задал им нестройное звучание, шедший за ним Дарий покачал головой в притворном отчаянии. Но обернувшийся к хозяину гость был серьезен.
— Может быть, мы встретимся снова, Марк, — сказал Дарий мягко. Слабый перезвон затихал.
— Как его звали?
Дарию потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто такой «он». Покопавшись в глубине памяти, ответил:
— Мафусаил.
Марк кивнул и, казалось, погрузился в размышления.
— О чем ты думаешь? — спросил Дарий. Он не знал этого человека достаточно хорошо, чтобы задавать такой вопрос, но хотелось его понять, и Марк всегда мог отказаться.
Тот посмотрел ему прямо в глаза и ответил озорной улыбкой.
— Подумываю сменить мое имя на Адам.
Это имя ничего не говорило Дарию, и Марк улыбнулся еще шире на отсутствие понимания в его глазах. Дарий обнял его, как это было принято между воинами старых времен. Марк поправил мешок и двинулся по тропинке к главной дороге.
— Еще увидимся, Дарий, — крикнул он через плечо и махнул рукой на прощание.
Сильвия Волк
(Sylvia Volk)
Идеальный ученик
Акт первый: Absence de fer[2]
Недалеко от Рю Орлеанс, что в Париже, на третьем этаже старинного особняка, построенного еще до Революции, находился фехтовальный зал. Он только что открылся; раньше это помещение занимала студия аэробики, а до этого балетная школа. Маклауд знал учителя, чье имя значилось на вывеске, и указал на это Митосу — в дождливый полдень в начале сентября, когда холод и ветер пробирали до костей. Тот лишь усмехнулся в ответ. Тем не менее, они вошли.
— Конечно, здесь приятнее, чем на улице, — Митос стоял в вестибюле, вытряхивая воду из ушей; они оба вымокли до нитки. — Но карабкаться три пролета вверх по лестнице, да еще, могу поспорить, со сломанными перилами! Не думаю, Мак.
— Не смеши, сколько раз ты попадал под ливень за пять тысяч лет?
— Не имеет значения, дискомфорт есть дискомфорт. А — это А.
— Митос, ты самый ленивый человек на земле.
Митос только кивнул:
— У меня есть карманный роман, я, пожалуй, посижу здесь и почитаю, пока ты будешь совершать прогулку по аллее памяти.
— Ты поднимешься наверх и будешь образцом дружелюбия и общительности.
— Да, да конечно. Слушай, мне нужно поддерживать репутацию. Посещать подобные места не в привычках бывшего наблюдателя.
Маклауд взял его под руку.
— Обещаю, там не будет знакомых.
Митос улыбнулся и брызнул водой Маку в глаза.
— Я делаю это для тебя, — сказал он.
Вслед за Маклаудом он поднялся по лестнице и замер у дверей, когда навстречу вышел высокий мускулистый смертный, с виду явный немец, и заключил его друга в объятия.