В октябре иначе, чем в начале сентября. Скорее бы июнь или хотя бы апрель.
Влада шмыгнула носом – к ней подкрадывался насморк. Чара следовала за ней, быстро перебирая белыми лапками, и зорко всматривалась в густой мрак, а когда видела озорных шишиг, юркающих по замку, замирала и сердито шипела, не говоря ни слова. Останавливалась и Влада; хоть шишиги особого вреда не наносят, но науськивают учителей на учеников, рассказывая об их ночных выходках. Но вот, наконец, и дверь класса зельеделия, наглухо закрытая. Щелкнув пальцами, девушка быстро шагнула в сторону, уворачиваясь от тяжелой деревянной громадины.
Подхватив на руки крутящуюся кошку, Влада с колотящимся сердцем шагнула в холодную тьму класса; ей до сих пор не нравилась сомнительная идея. Светлые ведьмы – не воровки, они созидают мир и сохраняют порядок от посягательств зарвавшихся темных, и теперь остается лишь догадываться, куда склонится чаша ее весов. Чара мяукнула, спрыгнула куда-то вниз, а Влада метнулась к шкафчику с сушеными травами.
− Чара, тише!
− Что не так, хозяюшка? Сама голосишь на весь Чарослов.
Влада с досадой оглянулась на голос болтливой кошки, словно заразившейся вредностью от Лиркиного Агата, и недовольно покачала головой, а когда повернулась обратно к шкафу, оторопела от увиденного, но осталась стоять на месте, не двигаясь и не крича. Лишь мрачно сдвинула брови, чтобы не бояться – или не вспоминать о страхе. Вспыхнул свет, наколдованный чужими пальцами, и на несколько мгновений Влада словно ослепла, рассерженно моргая слезящимися глазами.
− Хорошая реакция, − небрежно, с холодной улыбкой кинула высокая женщина тридцати пяти лет на вид, облаченная в черное вязаное платье до колен. Ее длинные белокурые волосы были забраны в высокий пучок жемчужными заколками, а темные глаза смотрели на девушку с легким любопытством. – И что же ты собиралась украсть у учителя?
− Не знаю, кто вы, − смелость вернулась к Владе довольно быстро, − но не собираюсь задерживаться.
Шаг к шкафу, еще один, и вот уже Влада ухватила твердой рукой два открытых бумажных пакетика. Пустырник и мята – ромашки она не нашла, а обшаривать времени нет. Сунув их за паузу, она быстро метнулась к двери, но раздавшийся гулкий дерева об косяк дал понять, что незнакомка так просто не отпустит ее. В застывшей тишине, дурной и звонкой, прозвучал четкий щелчок пальцами, и Владу крепко обвили толстые веревки. Хотелось глухо вскрикнуть и дернуться, но она решила не совершать лишних движений, по крайней мере, пока.
− Я – архимагиня Ильмара, − сообщила спокойнейшим тоном дама, склонив голову. – Иди сюда, Дым, не безобразничай.
Дымом звали толстого серого кота, удобно пристроившегося под партой, и он только что дал о себе знать, бросившись на Чару. Та, коротко мяукнув, щедро дала ему по носу когтистой лапой и принялась умываться, бормоча, что коты нынче пошли совсем наглые. Дым задумался и стал деловито выкусывать блох.
− Думаете, я вас боюсь? – выпалила Влада, и у нее запылали щеки.
− Страх тут не главное, − отозвалась женщина и повела рукой. Из-за пазухи у воровки тут же вылетели пакетики с травами и с шорохом мягко плюхнулись на парту. – Я – архимагиня Ильмара, присланная отсеивать темных магов в Светлом Клубе. И уже сейчас вижу, что в их число ты не входишь.
− Да о чем вы?!
− Тебе лучше даже не соваться в Темный Клуб и не усложнять архимагу Татомиру задачу – он точно не оценит твоих благородных порывов.
Постепенно до Влады начало доходить:
− Но я злая, − возразила она. – Резкая, взрывная, агрессивная, как там еще говорил директор…
− Злости мало, − отмахнулась хозяйка всей магии, наместница древних богов на земле. – Темные маги не гнушаются трусостью, подлостью, в то время как Светлые способны без раздумий совершить очаровательную глупость ради ближнего своего. Я, конечно, это не одобряю, но ваши с Темными войны люблю еще меньше.
− И… и что?
− То, что ты свободна, дорогуша, но это не последний наш разговор. Можешь забирать эти кульки и делать свой отвар, да не забудь прочесть заговор над ним.
С этими словами Ильмара хлопнула в ладоши, и веревки исчезли, а в воздухе отчего-то повис слабый запах гари. Исчезла и сама архимагиня. Влада осмотрелась несколько раз, даже заглянула под стол, наколдовав свет взамен погасшему но не обнаружила даже кончика его хвоста.
− Видала? – пискнула перепуганная кошка. – Раз – и все! И нет их! Мяу!
− Тихо! – рыкнула Влада. – Не выдай меня, котяра.
Она высыпала сушеные травы на дно котелка, налила из-под медного крана чистую прозрачную воду и наколдовала алый огонь на плитке, щелкнув пальцами обеих рук. Пламя вспыхнуло неохотно и неровно, но, подчинившись магическому балансу, стало спокойным и тихим, как любая укрощенная стихия. Вытянув ладони над нарастающей теплотой поднимающегося пара, Влада тихо зашептала:
− Пусть в дневной час чародейница Веста гулять и ходить будет, а в ночной час отдыхает спокойно, сил набирается. Темная ночь укроет ее теплой и мягкой-мягкой дремотой-дремотой, все мысли тяжелые ночь заберет, ей оставит только свое одеяло, мягкое да нежное. А коль враг на нее бессонницу наслал, будет он плакать слезами, как истекают воском свечи. А Веста станет спать ночами крепко да сладко, как младенец.
Отвар вскипел белой пеной, которая тут же исчезла. Влада восторженно улыбнулась. Добрый знак. Перелив его в наскоро найденную чашу, она быстро очистила колдовством котелок от мокрых налипших травинок и поскорее понесла чашу в девичью спальню, пока Веста не успела заснуть. В последние вечера подруга погружалась в сон очень долго, но, если поможет отвар, то победит злую чару своего дядьки.
И отвар помог – к Вестиной радости и Владиному облегчению. Защитный Клуб продолжал свою деятельность по понедельникам, средам и пятницам, а двадцать восьмого октября всех учеников трех пятых классов собрали в огромном вестибюле, чтобы озвучить каждому их силу, их истинное призвание. Странно, но ни Ильмары, ни Татомира Влада не заметила – наверное, они не хотели надолго задерживаться в Чарослове, а может Владе вообще почудился разговор с архимагиней. Здесь иногда случаются причудливые мороки.
Она решительно вскинула голову и услышала, что является светлой ведьмой – ровно, как и Веста, а Лира и Ева – темными. И значит, такова судьба, ведь линия магии закладывается в волшебника с рождения.
========== Глава 6. Грозные враги ==========
В детстве Лира Конт любила смеяться — звонко, от всей души, с удовольствием наблюдая, как обидевший ее приютский мальчишка на всем бегу шлепается в глубокую лужу. Прошли годы, и она молча ухмылялась уголками губ, глядя издалека на позор обидчиков. Внешне никто бы не заметил причины, по которой лужа, грязь или просто порванные штаны стали участью парня или девицы, решивших ее задеть, но мало кто знал об ее даре телепатии. Всем казалось, что Лира — обычная ведьма со средними способностями, про неприметных девочек так думают часто. Им и в голову не приходило, что телепатическими чарами она проскальзывает в чужие головы внезапно и незаметно, и будто щупальцами пробегается по их мыслям и страхам. Обычно никто не замечал резкого изменения в характерах молодых магов — мало ли, что им в голову взбрело. Здесь, в чародейском мире, как и у смертных, к детям и подросткам принято обращаться, как к забавным зверькам.
Каждый раз Лира шарилась в головах у неприятных ей людей, а с возрастом стала делать это просто тренировки ради, вот только с Владой не выходило. Такое иногда случается: темная телепатка не может прочесть мысли светлой, и наоборот. И чем чаще Лира натыкалась на непроходимую стену в сознании Влады, тем сильнее разбирало ее отчаянное желание найти в ней брешь. О чем мыслит эта угрюмая здоровячка? Чем живет? В кого влюблена? К концу октября вопросов набралось огромное количество, а ответы хранились где-то в недоступной дали.
Приближался праздник, называемый в зарубежных школах магии Хэллоуин и настрого запрещенный в Чарослове; Лира помнила, как года три назад раскрасневшийся директор Айвет орал, размахивая руками и брызжа слюной, что праздник не русский, неправильный, и вообще представляет собой отвратительную гнусь. Какая-то старшеклассница робко заметила, что именно в ночь Хэллоуина призраки выходят из могил, особенно в Чарослове, и тогда Айвет грубо велел ей замолчать. Лира помнила все до последнего слова, и с тех пор никогда не говорила о своей инициативе вслух. Она делала все сама — выращивала розы в зимнем саду, отпускала кота побродить за пределы школы, приносила из Китежа небольшие круглые тыквы рыжего цвета, чтобы украсить ими школьный холл первого этажа; она привыкла жить так, как ей того хотелось, не спрашивая чужого, не слишком-то важного для нее мнения.
Но тридцать первого октября из головы вылетело все, связанное с Хэллоуином, тыквами и всем остальным. Вечером предыдущего дня пропал Агат — любимый черный кот Лиры, и за все сегодняшнее субботнее утро ей так и не удалось найти его. Сколько бы она не бродила по лесистым окрестностям школы, не взбиралась по холмам, не выкрикивала имя питомца, не кричала «кис-кис», усилия оставались тщетными.
Сдаваться она не собиралась.
Решительно войдя в столовую, Лира умело заскользила телепатическими щупальцами по умам окружавших ее людей. В основном ничего интересного: в головах у них лишь сто и один способ обмануть учителей, подкаты к одноклассникам, редкие мысли о семьях, и всякая прочая мелочь, которую Лира цинично называла про себя пылью. Скучно. Ничего интересного. Она взяла поднос со стандартной порцией картофельного пюре с котлетой, чай, и села за стол, наполовину занятый двумя хихикающими второклассницами. В мысли к девчонкам Лира даже не полезла — у них еще и своих котов нет, они и чужих не всегда заметят.
А вот и Чара — толстоватая, пушистая, с белыми лапами, черными ушами и крупными рыжими пятнами на боках. Забыв про остывающий и липкий от сахара чай, Лира повернулась к Владе и в который раз попыталась вторгнуться в ее мысли.
− Лирка! — подскочила с громким возгласом Влада, видимо ощутив темную магию. — Опять ты?!
Схлестнулись два взгляда — гневный, сверкающий, и смеющийся, с золотыми искрами веселья. Лира никогда ни о чем не сожалела, и сейчас просто рассмеялась. А затем легко вскочила на ноги, щелкнула Владу по лбу, едва дотянувшись, и стремительно выбежала из столовой. Подобных поступков ей прежде совершать не приходилось, но было весело. И она мчалась по опустевшим холодным коридорам, пока не оказалась возле своей комнаты. Оглянулась — никого. Теперь надо перевести дух, успокоиться и вспомнить про кота. Где может находиться Агат?
− Агат? Агатушка? — позвала она тихо и без особой надежды на успех. − Где ты, радость моя?
Так нежно Лира умела обращаться лишь к коту, но разве это могло помочь теперь?
− Твоя радость у нас, − ответил за спиной тонкий и резковатый голос, похожий на острейшее лезвие.
Лира плавно повернулась к трем, одинаковым, как матрешки, девицам — они были выше ее на две головы, явно старше на два или три года, и вид имели грозный и вместе с тем нелепый. Вместо школьной формы они облачились в кожаные куртки и обтягивающие джинсы, выбрили виски и носили пирсинг. Все, как одна, ни единого различия! Быть близнецами неплохо, но потеря индивидуальности глупа и неоправданна.
− Вы хоть спите с разными мишками? — поинтересовалась Лира с фальшивым сочувствием.
Самая первая из них, и самая наглая, недовольно нахмурила тонкие бровки, но отвечать на вопрос не стала, остальные возмущенно переглянулись. Ждали плача Ярославны и мольбы о пощаде? А вот не дождутся, не из того теста слеплена Лира Конт! Она моментально пробежалась по их заурядным мыслишкам: девиц звали Марина, Полина и Арина Романовы, и все трое недавно вернулись в Чарослов из Чернослова — исправительной школы для юных магов-преступников, отбыв там три года. А еще у них был большой кот Цербер — один на троих. Мозг, судя по примитивности мышления, тоже поделен на трое, странно, что они не срослись головами.
− Ты не беси нас! — рыкнула та, что была Мариной и стояла в центре.
− И в мыслях не было! — торжественно пообещала Лира, отвесив шутовской поклон. — Давайте честно. Что с моим котом и что вы за него хотите?
− Твою маленькую черную дрянь охраняет наш кот! — гордо похвасталась последняя девица, самая слабая из тройни — как магически, так и морально. Сестрицы помыкали ей, а она и рада, судя по мыслям и страхам.
− Это который Цербер? Бедный котик, − притворно вздохнула Конт. — Не всем фамильярам везет с хозяевами… так чего вы от меня хотите?
Тройняшки озадаченно переглянулись, явно пытаясь понять, откуда ей известны подробности, но, судя по глуповатому виду, так ничего и не сообразили.
− Убеди свою подружку Весту закрыть ее дурацкий клуб, − Полина смешно наморщила неровно смазанный тональным кремом нос, − иначе мы принесем твоего кота в жертву Перуну. Ясно?!
И Лира звонко расхохоталась в голос, чем повергла ошалевших малолетних уголовниц в еще больший шок. Они вновь переглянулись, хлопая наклеенными ресницами, и ничего не могли понять. Куда уж им с одним птичьим умишком на троих — удивительно, как их приняли обратно в Чарослов с такими сомнительными талантами. Похищение фамильяров серьезный проступок, Лире ничего не стоило упечь их обратно, но для этого нужно идти к директору, а насчет Айвета у девушки возникли некоторые сомнения.
Казалось бы, какое отношение имеет черный вредный — весь в хозяйку — Агат к Защитному Клубу. Кому невыгодно, чтобы юные ведьмы научились себя защищать? Веста, добрая душа, обязательно пригласила бы участвовать и этих трех дур, но Лира сочла это лишним. Перебьются. Зато чужие коты будут в безопасности. И, ухмыльнувшись, она резко и бесцеремонно вторглась в их мысли снова, уже не как чтец, а как манипулятор. Стоя с закрытыми глазами, Лира легко скользила телепатическим искусством по пустым головам, ища слабые места. Как и следовало ожидать, оных было очень много.
«Ну, кто же так скверно защищает свой ум? — посетовала она, наладив ментальную связь с каждой из растерявшихся тройняшек. — Значит так. Вы мне показываете, где Агат, а я, так и быть, не трону вашего Цербера. Идет?»
«Да как ты смеешь, тварь?!» − вспылила Марина.
«Умом, детка. Так что, вернете мне кота или мне заставить вас опозориться перед всей школой тысячью и одним способом?»
Появились резкие помехи — девицы нестройным усилием попытались разорвать связь, но не тут-то было. Слишком долго Лира училась этому искусству, держа его в строжайшей тайне от всех, кроме Агата, чтобы сейчас дать недоучкам все разрушить. Она укрепила трепыхающиеся магические нити — словно нити кукловода, идущие к безвольным конечностям марионеток, и нагнала на них страху. Да, теперь глупые старшеклассницы стали ее марионетками, но пока не осознавали этого, считая, что делают все по своей воле.