— Конечно! — у меня даже сомнений не было. — Нам, главное, найти в столице того, кто порталом переправит нас обратно в Обитель.
Воспользоваться отцовскими возможностями я отказалась. От помощи Легарта тоже, но он все равно отправился сопровождать нас с вайделой до столицы. Зная о моих проблемах и не стремясь наблюдать мои мучения воочию, он предусмотрительно ехал верхом. А, может, боялся, что я буду задавать неуместные вопросы. По правде говоря, и я его видеть не желала.
Но, увы, мне надо было потерпеть еще немного. Правила приличия требовали, чтобы я остановилась в его доме и попрощалась с тетушками. Им, поди, не до меня, но так было даже удобнее для окончательного осуществления планов.
Хитросплетения и перипетии столичной жизни должны были закончиться для меня. Раз и навсегда. Желательно — сейчас. Эту страницу своей несуразной юности я желала закрыть, как можно быстрее. Конечно же, у меня оставалось очень важное дело, которое, на самом деле, не требовало отлагательств. Наставница поймет и простит. Легарт — не поймет, а простит или нет, мне было не важно.
Теперь его присутствие в моей жизни было не обязательно. Ничего, не в первый раз мне приходилось сталкиваться с трудностями в одиночестве.
Как оказалось, еще раньше — от матери мне достались кое-какие деньги, которые я свободно могла получить в любом казенном банке столицы. И это был единственный положительный момент. Сумма скопилась достаточная, чтобы я позволила себе отправиться самостоятельно на поиски Люди.
Может это глупо и опрометчиво с моей стороны, но другого выхода я не видела. Совсем.
Отец обещал мне, что в Сауросе мы сможем многое выяснить, а что именно мы там выяснили я так и не поняла. Хотя, кто знает, возможно проблемой являлось мое девичье скудоумие, и я вообще не знаю, как добывать сведения из истязаний собственного тела. Что ж, будем это делать более стандартными методами.
— Ты уверена, что не совершаешь глупость? — глаза наставницы наполнились тревогой, когда она поняла, что я собираюсь совершить.
— Да, вайдела! — голос мой был тверд, как никогда.
— Я сразу поняла, что ты задумала неладное! Да, только не могла понять, что именно, а ты бежать решила!
— Тише, умоляю вас! Здесь в городе мне это будет сделать проще, — я прильнула к старой женщине, которая последние годы моей жизни была мне почти матерью. — Что бы не случилось, вайдела, умоляю, не думайте обо мне плохо. Но я не позволю играть своей жизнью так, как играли жизнью моей матери. Ее сломали люди, которых она отчаянно любила, можете меня считать эгоисткой, но я не хочу такой доли для себя…
Голос дрогнул, а из глаз покатились предательские слезы. Сейчас мы въедем на замковую площадь, где проходит ярмарка, Легарт обещал меня туда отвести по приезде в город, чтобы прикупить подарков детям и тетушкам. В толпе будет легче смешаться, сделаться невидимой, растворившись среди человеческих фигур, таких же безликих, какой предстояло стать мне. Кое чему у отца я все же научилась, пусть это был и не полновластный контроль над пламенем.
— Вы столько всего для меня сделали, вайдела Беата! А плачу вам черной неблагодарностью, но умоляю, поймите и примите мой выбор — я хочу спасти Людю. Потому что вина за ее исчезновение лежит на мне, и я точно знаю, что она жива, жива и ждет спасения, однако, с каждым днем эта нить связи становится тоньше. Мне страшно, что она оборвется совсем.
— Девочка, как же ты мучилась все это время?
— Невыносимо…
Я не хотела долго блуждать по городу, чтобы не привлекать к себе внимания. Все же Дейделис огромен и запутан, словно расплетенный клубок ниток. По сравнению с тем местом, где я жила раньше — пересечения улочек и площадей были мне слабо известны. Все же знала я столицу плохо.
Смешаться с толпой и правда оказалось несложно. Для начала я стащила с себя верхний дорогущий плащ, под которым на меня были надеты мужская накидка и дублет простого покроя без излишеств. Одеждой я обзавелась еще в то время, когда со мною была бойкая подружка. Так, на случай королевского маскарада. Кто же знал, что эти тряпки пригодятся для того, чтобы отправится на ее спасение?
Аккуратно, будто присматриваясь к разномастным товарам, я зашла за прилавки и, пригнувшись, ринулась под своды шумного торгового ряда. Повернула в тихий закоулок и снова вернулась на торговую площадь с другой стороны. Мне мерещилась погоня, но, помня наставления все той же Люди, у которой уже имелся опыт жизненной конспирации, я старалась идти не спеша, имитируя походку юноши. Получалось так себе, но вроде мне даже удалось оторваться от растерявшейся охраны.
Или это я так думала.
В сгущающихся сумерках, наполненных предпраздничными огнями города, прямо передо мной возникла тень, совсем как тогда, в сауросских подземельях лорда Свина, когда передо мной предстал отец не в самой приглядной ипостаси. Только вознамерилась бежать, куда глаза глядят от перепугу, как тень кинулась ко мне. Со страху или с дуру по рукам у меня побежали огненные языки, но тень это не остановило. Мне крепко зажали рот рукой, и до боли знакомый голос прошептал прямо в лицо.
— Гинтаре прекрати дурить! Это я, слышишь?
Как было не услышать и не распознать голос Майло Вардаса, а еще не различить, хоть и с трудом, его резкие черты в угольной саже тени.
— Вы что — сбрили бороду, лорд Вардас?! — ничего более умного спросить мне в голову не пришло.
И… о, Боги! Я все еще горела. Правда, длилось это недолго. Невесть откуда взявшаяся фляга воды залила мне не только рукава, но и грудь со штанами, погасив разбушевавшееся пламя.
— Ну вот, — произнес немного потрясенный канцлер, — теперь нам придется срочно искать место, чтобы обсохнуть, как следует.
8.3
Я сидела у камина на старой засаленной кушетке. Мокрая с ног до головы, растрепанная и злая, как первобытная рахана. Виновник моего гнева мерил шагами комнатушку, которую снял на самом дешевом и отдаленном постоялом дворе Дейделиса. Если в это время в столице вообще можно было найти что-либо дешевое в предпраздничные дни.
Еще больше меня начинало трясти от злости, когда я вспоминала сальные ухмылочки хозяина, который нагло глазел на мокрых посетителей, прикидывая, как бы подороже сорвать плату за постой.
— Вы безумны, леди Гинтаре! — После молчаливого раздумья, выдал лорд Вардас. — У меня просто не находится других слов для этой вашей выходки.
— О! По-моему, с первых дней моего пребывания в светском обществе, все сделали такой вывод, а до вас дошло только сейчас. Туговато, однако, вы мыслите.
Канцлер резко развернулся ко мне, в глазах полыхало пламя, мне даже стало немножко не по себе.
— Объясни мне одну вещь: как ты собиралась обходиться в столице одна? Ведь у тебя даже сообщника нет!
— Откуда вы знаете? — вопрос задан был больше из вредности нежели из любопытства. — Может меня ждали… ждут… и, когда это мы снова успели перейти на ты?
— Гинта, — Вардас устало потер глаза в обычной своей манере. — Ты хоть понимаешь, какую беду могла накликать на свою кудрявую голову?
— Плевать! — упрямо вздернула подбородок. — Видите ли, достопочтенный лорд Вардас, с похищения моей подруги прошло больше месяца, а дело не продвинулось ни на шаг. Зато все, кому не лень, пытаются мною манипулировать в каких-то своих весьма сомнительных интересах. Я немножко подустала отлеживаться, отходя от ран различного толка! И раз никто не может помочь найти Людю, сама займусь поисками, чего бы мне это не стоило!
— Покажи руки!
— Что?.. — такая неожиданная смена темы разговора слегка обескуражила. — Зачем?
— Покажи, говорю.
— Не буду! — и предусмотрительно спрятала руки за спину.
— Глупая девчонка!
— Какая есть! Кто вы такой, чтобы я вам еще и что-то показывала!
— Гинта… — Вардас расхохотался, от чего я совсем растерялась.
— Ну да, почему бы в очередной раз не посмеяться над глупой девчонкой.
С совершенно кислым видом я направилась к выходу из покоев. Не от обиды, а от злости — боялась, что прибью канцлера пуфом или кочергой. Ну, да ладно, и от обиды тоже. Я тут встала на путь к самостоятельной жизни, а мне все грубо завернули, и, главное, кто — лорд Вардас собственной персоной. Странный человек. Но мужчины вообще все странные. Самым адекватным был вайдил Фьерн, но он, безвременно ушедший, слишком сильно повлиял на мое мировоззрение, поэтому в каждом мужчине хотелось видеть благородного спасителя. А как показала жизнь, они — мужчины — благородны исключительно тогда, когда им удобно.
— Тебе надо раздеться! — канцлер перехватил меня у самого выхода.
Я даже говорить ничего не стала, рука сама поднялась и ударила Майло по физиономии. И в этот момент в номер постучали. В дверь просунулась голова служанки.
— Я тут одежу принесла… сухую, — она окинула меня любопытным взглядом. А что, такая интересная сцена: мокрая девица, одна, в покоях постоялого двора, в обществе высокородного господина. Будет теперь что обсуждать с товарками на кухне. — Как господин велел.
— Положи на кровать! — приказал Вардас, не глядя в сторону девицы.
Как только за служанкой закрылась дверь, он, не отрывая глаз от моего лица, взял мою ладонь, поднес к лицу и оттянул рукав, под которым еще красовалась повязка. To, что он совершил в следующую минуту, потрясло до глубины души. Размотав повязку на запястье, Майло пристально рассмотрел заживающий ожог, а потом склонился и поцеловал руку у самого основания ладони, где. пойманной в силок птицей, бился пульс.
— Переоденься, Гинтаре, — тихо произнес он, снова пристально глядя мне в глаза. — Иначе ты заболеешь.
С этими словами канцлер меня покинул.
Совершенно ничего не соображающая, я сбросила с себя мокрую одежду и натянула все, что принесла служанка. Вещи предусмотрительно расстелила на полу у камина, чтобы к утру они высохли, и только после этого, совершенно вымотанная и обессиленная свалилась в кровать. Натянув покрывало на самую голову, наконец, дала волю слезам. Наплакавшись от души я постепенно стала проваливаться в сон.
А глубокой ночью мне приснился кошмар…
8.4
Вардас спустился вниз, в темный и пустой зал таверны, присел за один из столиков и заказал еды на себя и для Гинты в неказистые покои. Стоило проверить, нет ли за ними хвоста, да и мысли хотелось привести в порядок. Он понимал злость девушки на него и был согласен с этим. Майло заранее договорился с Браггитасом, чтобы тот дал возможность им объясниться перед ее отъездом в обитель. Только надо было знать бунтарский дух Гинтаре, чтобы понять, ни в какую обитель она не поедет. Поэтому, на всякий случай, он следил за девушкой от самого ее отъезда из дома Сарфа.
Эбро Сарф.
Майло не мог понять: наставник настолько глуп, или намеренно портит отношения с дочерью. Еще можно было сослаться на то, что между отцом и дочерью возникло недопонимание, но не до такой же степени.
Или до такой?
Ведь он и сам долго не мог понять, какие чувства у него вызывает рыжеволосая бойкая девчонка, которая за словом в карман не полезет и не станет терпеть указания. Вспомнилась позорная история у Фонтана Роз, когда Гинта по его же указанию стала приманкой, а ведь шла к нему на встречу в надежде узнать хоть что-нибудь о своем отце.
Нет. Майло сам ничуть не лучше, чем Сарф. Беда вся в том, что полноценными людьми их сложно было назвать. Только один единственный человек на всем белом свете сумел согреть каменное сердце Эмбро Сарфа — Инге Браггитас. Ее смерть сильно ранила магистра, сделала его уязвимым, поэтому для собственной дочери он закрылся, растворился за маской заботливой беспристрастности.
Получается, каменное сердце самого Майло — растопила Гинтаре. И от того, что он нашел силы признаться в этом самому себе, как-то стало очень легко и светло, будто с глаз сошла пелена.
Воодушевленный такими мыслями, лорд Вардас направлялся в собственные отдельные покои, которые находились рядом с комнатой Гинты. Но странные звуки, доносящиеся со стороны опочивальни девушки, насторожили Майло. Не раздумывая ни минуты он ворвался к ней в комнату.
Гинтаре металась на кровати, спутанные волосы взмокшими плетями хлестали ее лицо и подушку, сжатые в кулаки ладони были прижаты к груди, как бы пытаясь подавить рвущийся наружу стон.
— Гинтаре! — Канцлер схватил девушку за плечи и стал трясти, чтобы вырвать из дурных сновидений. — Гинта! Очнись! Ты слышишь?!
Я брела по темному, сырому коридору, ступая босыми ногами по мокрому полу. От неприятных прелых запахов гнили и запустения кружилась голова. Что именно это был за коридор я не понимала, но одно знала точно, если бы мне довелось попасть в Навь, она была бы именно такой — темной, холодной и убогой. С запахом сырости и затхлости, пропитанная людским отчаяньем.
В конце моего пути — маленький огонек, и по мере приближения огонечек разрастался. Увы, свечение холодное, голубоватое, не похожее на свет дня, тепла не обещало. Надежда на что-то лучшее таяла с каждым шагом по мере приближения.
Там, во глубине из тьмы и холода, на четырех кованных столбах, подвешенный цепями, висел хрустальный ларец, больше всего напоминавший затейливый саркофаг. Это его холодной свечение все это время привлекало меня, манило и звало.
Хрустальный гроб, как в той сказке про принцессу… которую мне рассказывала Инге.
Мама…
Я приблизилась к этому странному месту упокоения из сказки. Внутри у меня все дрожало и клокотало от ужаса. Чего я боялась? Того, что там увижу?
Она билась в гробу, словно птица в клетке. Только беззвучно, как из-под толстого слоя льда. Живая…
— Людя!!! Людя это я!
Подруга успокоилась, когда сквозь прозрачную, но рифленую испещренную ветвистым узором крышку гроба увидела меня.
— Гинта! — едва расслышала, голос ее был глух и слаб. — Гинта, ты беги…
— Людя, я тебя ищу! — я плакала, и стучала по крышке гроба. — Слышишь?! Я тебя найду! Ты где?!
— Вспомни эту сказку… Гин-та, вспом-ни сказ-ку…
Из-за столбов и ниш в стенах вышли темные дрожащие фигуры, двигавшиеся рывками, как от порывов невидимого ветра. Вокруг меня заплясали тени, протягивая ужасно длинные лапы, обжигая могильным холодом. Я отбивалась, что- то кричала, пока меня не стало трясти.
— Гинта! — кто-то снова звал меня. Только голос уже не принадлежал Люде.
— Гинта! Проснись! Что ты увидела?!
И тут меня снова окатили водой. Холодной.
Очнувшись, я хватала воздух ртом, сердце зашлось в бешеной скачке.
— Темнейшая Брекста! — воскликнул, не понятно откуда взявшийся, лорд Вардас. — В каких сновидениях ты скитаешься, что я не могу тебя даже добудиться? Еще и сжечь меня пытаешься!
— Ч-что? Оп-пять?!
— Не совсем! — он укутал меня в покрывало, от которого не было никакого толку, ибо оно совсем не грело. Подозреваю, что и кошмар мне приснился из-за того, что я замерзла. — Но искрить ты стала знатно!
— Поэтому вы и окатили меня из кувшина? — кисло заметила я, постепенно приходя в себя.
— Отчасти! — нагло усмехнулся канцлер. — К своему стыду, я не смог тебя добудиться! Никак.
Он пристально посмотрел мне в глаза, словно пытался рассмотреть, что же такого увидели мои глаза по ту сторону яви.
— Гинтаре, — произнес спокойно канцлер. — Ты меня сильно испугала.
— Ничего! Вам не привыкать!
— Не злись, — Майло добрался-таки до моего лица и погладил по холодной щеке. Ладонь-то у него такая теплая…
— Что тебе приснилось?
— Не знаю, — пожала я плечами. О сути сна рассказывать не видела смысла. Все равно меня примут за сумасшедшую. Пальцы второй его руки легли на мое обнажившееся плечо.
— Лорд Вардас! Немедленно покиньте мою комнату! — попыталась вырваться из непозволительно-уютных объятий канцлера. — Вам ничего не случиться, а моя репутация будет уничтожена напрочь!
— Ну и ну! — покачал головой лорд Вардас, словно, журил неразумное дитя. — И это говорит мне девчонка, которая презирает условности.