Придурок. Осёл. Мудак последний!
Серый нахмурился. Несколько долгих секунд он молчал, будто собирался с мыслями. Или с силами. Затем обнял девушку, притянул к себе, взяв на руки как ребёнка. Она уткнулась лицом в его плечо. Светловолосый что-то шептал ей, едва заметно укачивая, пока она затихала, постепенно успокаиваясь. И пытаясь уловить хоть слово, Кеч не заметил движения. Только услышал тихий отчётливый щелчок.
Девушка обмякла.
Светловолосый аккуратно положил её назад на диван. Спокойную, будто во сне. Не верилось, что последние несколько дней она горела в жуткой агонии. Сколько пацан готов был отдать, чтобы увидеть такое умиротворение на её лице, пока она ещё дышала.
Серый поднялся на ноги. Кажется, он собирался просто уйти. И Кеч прекрасно знал, что следует заткнуться, замереть и не подавать признаков жизни, пока он не уйдёт отсюда как можно дальше. Но парень пребывал в слишком сильном шоке. Не мог вот так быстро уложить в голове всё, что прозошло. И осмелился подать голос.
- Ты мог её спасти.
Следующее движение он тоже не заметил. Осознал, что произошло, уже когда обнаружил себя вдавленным в стену. Перед глазами поплыло. Ворот майки до боли сдавил шею.
- Ты думал, я настолько тупой, что ничего не пойму? Откуда она брала кровь, сколько времени пила её, кто её подсадил.
Парень хотел - честно хотел! - ему ответить. Начать оправдываться, искать какие-то аргументы, но смог выдавить из себя только нечленораздельное мычание.
- И ты имел наглость позвать меня сюда, решать за тебя созданную тобой же проблему. Больше того - посмел мне что-то предъявить.
Его голос превратился в тихое низкое рычание. Кеч уже слышал такое раньше. Никто из тех, к кому оно было обращено, не уходил невредимым.
Голова закружилась, стало трудно дышать. Бывает, когда передавят кровоток.
- Я не предъявляю... я же... ч-чёрт!
Парень попытался вывернуться, отбиться, но - не смог. И его всё-таки прорвало. Из глаз сами собой брызнули слёзы. В голос матерясь, он забился как птица, пытаясь вырваться из нечеловечески мощных тисков. И только через несколько минут бессмысленной борьбы затих, стараясь просто не разрыдаться от бессилия.
Бесполезно что-то доказывать этому типу, этому... существу. Твари! Он не думает как человек и не чувствует как человек. Кеч знал его достаточно долго, чтобы уяснить: он просто не способен ни привязываться, ни испытывать симпатию к кому бы то ни было. Иногда казалось, даже дикие звери более человечны.
Внезапно парень ощутил, что свободен.
Серый по-прежнему стоял очень близко, но больше не держал его.
- Ты можешь влюбляться в них. Ты можешь сходиться с ними. Гулять, спать, любить, ненавидеть, уважать, жить рядом или делать что-то ещё. Но за все косяки, что ты допустишь, пока ты это с ними делаешь, отвечать тебе придётся самому. Ты - больше не они. А они - не ты. И равными вы уже не станете.
Тон его стал более ровным, и парень тоже немного успокоился. В голове стучало, горло жгло. Лопатки ныли, помня внезапную встречу с твёрдой стеной.
- Я же не отказываюсь... Но ты ведь мог. Мог же!
- Зачем?
Зачем. Зачем спасать того, кто оказался в беде? Зачем помогать, когда это в твоих силах? Затем, что ты можешь! Затем, что так ты проявляешь свою силу, власть, если хочешь. Затем, в конце концов, что это первый за долгие годы раз, когда пацан попросил за кого-то другого. Затем, что эта жизнь заслуживала быть спасённой.
Совершенно бесполезные доводы. И Кеч это знал - ещё до того, как светловолосый появился в этой комнате. Он просто не счёл нужным её спасать. Она стала бы новой обузой. Нежеланной и неоправданной навязанной ответственностью.
- Она болела, - пробормотал парень.
- Чем?
- Тем, что в больницах не лечат.
- Кровь тоже не исцеляет неизлечимое. Она пожирает изнутри. Убивает слабых.
- Ты мог просто поделиться с ней, дать совсем немного. Ей стало бы лучше.
- Мне это не было нужно.
Именно. Вот единственная настоящая причина.
Почему же он такая бесчеловечная тварь? Откуда такие вообще берутся?
- Но суть даже не в этом, - продолжал светловолосый. - Получи она мою кровь - ей стало бы легче. На время. А что после?
- Мы разобрались бы сами.
- Вы уже попытались.
- Я не учёл всего...
- Не учёл. Я месяц подбирал дозу индивидуально под твой организм. Такую, чтобы ты не погиб - по той или иной причине. А её ты поил без малейшего понимания, что именно вытворяешь. Подвергая риску сразу обоих. И в итоге ей пришлось мучиться. Гнить заживо. И всё лишь потому, что ты вообразил себя всемогущим. Решил поиграть в Спасителя.
- Я не играл...
- ...не тронь ты её, не вручи ей первую дозу - и, возможно, через время нашлось бы настоящее лекарство. И она бы, - Серый шагнул в сторону, давая парню увидеть тело на диване, - могла прожить гораздо дольше.
Внутри снова зажгло. Захотелось ногтями выскрести ноющий комок из-под рёбер. Кажется, парень даже схватился за живот, будто это могло унять боль.
- Надеюсь, объяснять, что с тобой будет, если ты ещё раз выкинешь что-то подобное, не надо.
Светловолосый отвернулся и направился к двери.
Никогда пацан ещё не ощущал себя настолько разбитым.
- Серый.
Он приостановился.
- Что мне делать?
- Избавиться от тела.
Жестоко. Но это самое мягкое наказание, на которое можно было рассчитывать. Если бы Кеч не позвонил сегодня, Серый пришёл бы завтра. Завтра - крайний срок. День, когда пацан получал единственный наркотик, на котором теперь - и до конца жизни - сидит. Интересно, что было бы тогда? Что бы тут светловолосый обнаружил завтра?
- Когда ты теперь появишься?
Он оглянулся. Без усмешки, без издевки или иронии, просто окинул парня спокойным, чуть задумчивым взглядом. Помолчал.
- Когда сочту нужным.
3.
"Всё будет хорошо. Правда?"
После таких историй не бывает "всё хорошо". Ничего хорошо уже не бывает. На любого человека за годы жизни нарастают целые слои, пласты, наросты надежд и наивных ожиданий. И именно подобные "истории" часто сдирают кривым ножом реальности эти наросты надежд и ожиданий. Конечно, всё до основания содрать нельзя - придётся очень тщательно и долго трудиться. Но если срезать хотя бы основное...
...например, уверенность, что друзья - непозволительная роскошь. Что коллега по работе - далеко не приятель и никогда им не станет. Что выдать крупицу информации о себе - значит, дать лишний повод себя шантажировать.
Это первое, что понял Кеч, вернувшись домой, грязный с макушки до пят, после не менее грязной работы. Второе, что он понял: его состояние называется рабством. Не зависимостью. Не равноценным обменом. Не даром. Банальное наркотическое рабство. И из него, как из любого другого рабства, есть всего два пути. Или ты позволяешь всему течь своим чередом, или пытаешься выбраться.
Он бросил обувь и куртку у входа, даже не задумавшись, что по ним его могут найти. Человека, от которого он избавлялся, вот уже несколько лет никто не искал - с чего бы вдруг сейчас кто-то...
Зайдя в ванную, он стянул вымазанную кровью и землёй одежду, не заботясь о грязных разводах, которые оставлял вокруг, залез в ванну и включил воду. Не сразу сообразил, что температура не подходит, зашипел и подкрутил вентиль. Старый советский смеситель. Каждый раз предсмертно гудит, но всё ещё работает.
Что будет, если оставить всё как есть? Он - не бессмертное существо. Как бы ни расписывал его возможности его... "хозяин", Кеч хотя бы наполовину, но всё-таки человек. А человек - ресурс исчерпаемый. И что будет, когда он, Кеч, исчерпает свой ресурс? От него избавятся даже с меньшим сочувствием, чем проявили к той девочке.
Нет. Так не пойдёт. Он выживал столько лет не для этого. Да, забирался в самые злачные дыры. Да, влипал в самые дикие истории. Но всегда знал, что выберется.
А значит, первым, что он теперь постарается сделать - найти себе новых "друзей". Таких же нечеловеческих, как его "хозяин". И, может, даже таких же зубастых.
**месяц спустя**
-Привет, брат.
-Привет. Чё по телефону? Я онлайн.
-Я не онлайн. Есть тема. Тебе понравится.
-Что за тема?
-По тому вопросу, что ты давал в начале недели. Не морозься.
-Ну ок. Где, когда?
"Где-когда" было приблизительно в центре города, чуть меньше, чем через час после звонка.
Место встречи Кеча не смутило. Его коллеги по "информационному бизнесу" были отбиты каждый на свой манер: кто-то любил клубы, кто-то уважал исключительно бары, неприметные забегаловки, переулки, хаты или подъезды. Этот, как правило, выбирал заброшки.
Сам Кеч заброшки не любил: места с плохо просматриваемым и прослушиваемым пространством ему даже с его усиленными чувствами не нравились. Но с торговцами информацией он спорить не привык. Овчинка часто стоила выделки.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что строение закрыто на сто замков и значится якобы "сдаваемым в аренду". В принципе, его состояние позволяло. Шифер на месте, окна почти целы... На вопросы про охрану и камеры проводник отмахнулся и снова посоветовал не морозиться. В который уже раз. Пришлось посильнее натянуть капюшон и продолжить путь.
Местом назначения оказалось полуофисное помещение на втором этаже. Квадратов от силы двадцать пять, может, чуть больше. Тёмное - из освещения только монитор ноутбука и блики лампочек офисной техники.
Помимо Кеча и его проводника в нём находились ещё двое. Один в дорогом тёмном пальто, второй кутался в тёртую кожаную куртку. Колоритная, но очень карикатурная парочка. Оба как из бандитского боевичка девяностых.
Затеянное предприятие нравилось Кечу всё меньше. Он терпеть не мог незнакомой публики и ещё меньше любил знакомиться с ними в незнакомых локациях. К сожалению, развернуться и убежать не получится: дорогу к отступлению заступил его недавний "проводник".
Кеч мысленно поставил чёрный крестик напротив его фамилии. На случай, если выживет. В последнем у него начали возникать серьёзные сомнения.