— Я тогда, наверное, впервые внутри Дипдайва побывал, — продолжил Ленни. — Красивая машина, ничего не скажешь. Качество сборки удивительное. Тот профессор на ней лет пять отлетал, не меньше, а она почти как новенькая была. Так, только жирные пятна от пальцев на ручках оттереть и хоть в салоне выставляй. Жало было машинку курочить. Честное слово жалко. Но тут, как говорится, начальство сказало НАДО, значит НАДО.
Тит не видел лица Никсона, но по одному тону сказанного сразу понял, что рот его скривился в недовольной усмешке. Такую он изображал каждый раз, когда речь заходила о плохих заказах и о его жене. Гримаса, одновременно выражавшая злость и вежливое терпение.
— Дипдайв сам по себе кораблик небольшой. «Кориолис» выделил на него всего две бригады. Нашу и еще двадцать седьмую, ту, которой Клеменс заправляет. Они внешней обшивкой занимались и несущими конструкциями, а мы всем, что внутри. Ну и, значит, на второй день работы мы большую часть мебели уже вынесли из кают-компании. Гершман за рубку управления взялся, а Леонард — за силовую установку. Любил он, знаешь ли, покопаться во всех этих процессорах и платах. Ему только волю дай… А я к системе распределения воздуха полез. Насосы снял быстро, тут без проблем обошлось. Раньше все как-то с умом делали. В более новых моделях все так тесно, что хрен подлезешь. Непонятно на кого рассчитано.
— На маленькие азиатские ручки, — встрял Гершман.
— Может и так. Короче, когда я с насосами и углефильтрами разобрался, то решил снять несколько пролетов воздуховодов, чтобы к системе рекуперации получить доступ. Ну и, значит, отвинчиваю я крепления той трубы, что как раз вдоль кают-компании проходила, под полом, а там…
— Труп? — предположил Тит.
— Он самый, — подтвердил Ленни.
— Собаку он нашел, — Гершман сверился с показаниями на запястном дисплее. До лайнера оставалось еще пол километра.
— Ага, — Никсон выпрямил руки, готовясь к торможению. — Профессор тот с собачкой, видать, путешествовал. Наверное, чтобы не так грустно было одному науку продвигать. Ну и кормил ее там же, где ел сам, возле стола красивого с отделкой под дерево. А когда умер, собачке покушать оставить забыл. Недоглядел. Тут уж сколько образований не получай… Пока родственники профессора по космосу искали, собачка унюхала каким-то чудом закатившийся в вентиляцию кусочек сухаря и полезла за ним. Видимо, хозяина кушать совесть не позволила. Я, вот хоть убей, до сих пор не знаю, как она умудрилась в трубу попасть. Как ни глядел, ни одного более-менее подходящего места так и не нашел. Загадка природы, ей богу. Но то, что вылезти обратно она уже не смогла — это факт. Так и померла в той трубе. Иронично, что до сухарика она всего сантиметров двадцать не доползла. Так бы может протянула до прибытия спасателей. А может и нет…
По приближении к лайнеру системы скафандров синхронно начали процесс торможения, остановив троицу в паре метров от обшивки корабля.
— Так, ладно, — Гершман опять посмотрел на запястный экран, — хорош болтовню разводить.
— Я делюсь рабочим опытом с юным коллегой, — возразил Ленни.
— За три года он опыта поднабраться уж должен был, не считаешь?
— И я не юный, — добавил Тит. — Мне через полтора года тридцатник стукнет.
— Тридцатник?! — удивленно протянул Никсон. — Это ж сколько мне тогда? Как же все-таки быстро летит время…
Гершман нажал на неприметную кнопку, спрятанную под складкой обшивки лайнера и почувствовал под пальцем, как корпус едва заметно завибрировал. Это страхующий механизм высвободил крепления служебного люка. Большая прямоугольная часть обшивки слегка дрогнула и отделилась. Гершман с Титом поддели ее пальцами, оперлись о края образовавшейся бреши и оттолкнули панель в сторону. Она проплыла вдоль корпуса около трех метров, где ее поймал Никсон. Он снял с лямки скафандра один из инструментов, похожий на древнюю модель пистолета, снабженного внушительных размеров обоймой. Приложив пистолет к панели, Ленни нажал на спусковой крючок. Из ствола инструмента вылетел круглый магнит с зазубринами на передней грани, для лучшего зацепа, и тросиком на задней. На противоположенном конце тросика находился второй такой же магнит. Им Ленни выстрелил в корпус «Флорентины», тем самым закрепив панель на месте. Необходимая мера предосторожности в среде, где любой свободно летающий предмет мог с легкостью превратиться в пушечный снаряд для пролетающего мимо корабля.
Залетев через служебный люк внутрь лайнера, седьмая бригада оказалась в узком коротком коридоре, заканчивавшемся толстой дверью шлюза.
— Значит так, — Гершман, отталкиваясь от стен, подлетел к двери, — мы здесь первые, так что будем готовить все для остальных.
Он привычным движением отщелкнул переднюю панель кодового замка, нащупал пальцами (а в толстых перчатках скафандра это была непростая задача) скрытый рычажок и дернул его. Замки на двери отделились от своих креплений так же, как и те что держали внешний люк.
Гершман открыл дверь и влетел в большое помещение багажного отделения лайнера. Тит и Ленни последовали за ним.
— Эм… — Гершман посмотрел на запястный экран, сверяясь с объемной картой судна. — Где же тут атмосферный генератор?..
— Как пусто, — Тит, помогая себе двигателями скафандра, взлетел повыше.
— Ага, — подтвердил Ленни. — Снаружи — красивая «Флорентина», а внутри — корабль-призрак.
— Сначала эта история про труп собаки, теперь корабль-призрак… Я не пойму, это ты меня так напугать пытаешься?
— Не особо. Наверное, просто настроение такое с перепоя. А что, ты испугался?
— Пока нет, — Тит облетел один из бесчисленного множества стеллажей с креплениями для чемоданов постояльцев.
— Ну это пока… — Ленни повернул фонарь скафандра и посветил на спину, возившегося с картой Гершмана. Тень, отброшенная бригадиром, большой черной кляксой легла на потолок.
— Пока что?
— Пока сам труп не найдешь.
— Внимание, — бригадир прервал разговор, заглушив радиосвязь обоим. — Сейчас мы находимся почти в самой нижней части кормы. Под нами проходит сеть коммуникационных линий, но пока доступа к ней мы не получим. Раз служебные люки были закрыты, то у меня есть большие сомнения по поводу работы команды зачистки. Для начала, чтобы подстраховаться, нам нужно стравить весь оставшийся воздух из помещений. Для этого кто-то должен направиться на инженерную палубу, запустить аварийное питание и перепроверить атмосферный генератор на наличие в системе давления. И раз уж Никсон заговорил о мертвых собачках в вентиляции, то честь выпадает ему.
Ленни сложил пальцы колечком в жесте «ОК».
— Вот и отлично. А мы с Титом пройдемся по этажам и откроем все неоткрытые двери. Так, на всякий случай. Чтобы потом, когда прибудут остальные рабочие никого не выдуло к чертям в открытый космос.
Несчастные случаи в работе демонтажника не редкость. Гершман знал это не понаслышке. Происходили они в основном по причине безалаберности самого рабочего или же по неосторожности его коллег. Правая ладонь бригадира со всеми пальцами была потеряна в одном из таких инцидентов. Титу не довелось стать его свидетелем, но старик часто рассказывал эту историю, как жизненный урок, который ему преподнес космос. «Всегда думай наперед и надейся только на себя, — повторял Гершман, как мораль байки. — Вселенной все равно, кем ты родился и в кого превратился. Ты для нее бремя, от которого она хочет избавиться любым доступным способом. А их у нее в достатке. Замешкаешься или сглупишь, и она убьет тебя». Учитывая, что звучала эта мораль из уст человека, соблюдавшего технику безопасности как никто другой на «Кориолисе», Тит невольно запомнил ее. Записал на подкорке.
Демонтаж корабля таких размеров обычно начинался с мелочей. Диспетчерская выделяла одну или две бригады, чтобы провести первичное обследование, выключить всю электронику, которую оставили работать при транспортировке, стравить давление в воздушной и топливной системах, если таковое имеется, и в целом подготовить все к прибытию основной рабочей силы. Когда все предварительные работы сделаны, к кораблю подгоняются грузовые баржи и полигон закипает. Люди в массивных армированных скафандрах начинают сновать туда-сюда по коридорам, снимая на своем пути все, что только можно снять без получения доступа к несущим конструкциям. В этот список входит мелкая электроника, мебель, кухонная утварь, открытые элементы управления. Снятые части сгружаются в баржи для последующей реставрации, если таковая необходима, и перепродажи компаниям-производителям. Выскребя подчистую корабль изнутри, рабочие берутся за крупные агрегаты. Струнный двигатель, маневровые двигатели, системы жизнеобеспечения, все это разбирается на составные части и так же продается на вторичном рынке. После этого оставшийся скелет корабля распиливают плазменными резаками на куски и переплавляют. В зависимости от размеров и сложности конструкции на все про все может уйти от одного месяца до целого года. И белобокая «Флорентина» сделала первый шаг на этом долгом пути.
Пока Никсон пробирался по служебным коридорам в инженерный отсек, Тит с Гершманом вылетели на одну из туристических палуб, отведенную под казино. Еще недавно это место явно кипело жизнью. Яркие огни игровых автоматов завлекали богатеньких пенсионеров потратить часть своих накоплений. Бар с местом для курения (от такого на «Кориолисе» Гершман бы точно не отказался) предлагал изысканные и дорогостоящие напитки тем, кто хотел хотя бы ненадолго уйти от опостылевшей реальности. Сцена, рассчитанная на артистов, выступающих в условиях нулевой гравитации манила отделкой под дерево с золотой окантовкой. Больше ничего из этого не было. Огни на игровых автоматах погасли, барная стойка обгорела, а вместе с ней и дорогое покрытие сцены.
Тит обвел большое помещение лучом фонаря.
— Так, что тут у нас… — Гершман обернулся вокруг своей оси, пытаясь сориентироваться. — Ага, значит, как мы поступим? Видишь, вон тот коридор? — он показал в сторону небольшого фойе.
Тит обернулся и подтвердил: — Вижу.
— Отсюда только одна дорога — к носу корабля. Этот коридор идет вдоль борта и по обе его стороны находятся каюты пассажиров. Второй, такой же, находится с противоположенной стороны, через пролет. Я сейчас полечу туда, а ты оставайся здесь. Будем двигаться вместе, в одном темпе, по пути проверяя каждую каюту. Понял?
— Понял.
— Вот и отлично. Тогда давай, дуй в самый конец и жди моей команды.
Подождав, пока Гершман протиснется в отверстие межэтажного пролета, Тит, отталкиваясь от поручней, установленных вдоль стен, пролетел от казино, через фойе к каютам пассажиров.
«Флорентина» не была рассчитана для входа в атмосферу, и уж тем более для посадки на поверхность планеты. Учитывая ее размеры, она попросту развалилась бы на пол пути. Корабли такого класса собирались из частей сразу в открытом космосе. В нем же они и разбирались. Для поддержания искусственной гравитации она тоже не подходила, да и не должны была. Все дело в том, что подобного рода круизы пользовались популярностью в основном у стариков, а отсутствие силы притяжения, можно сказать, входило в перечень услуг заведения. При должной медикаментозной поддержке, совсем не сложной и уж точно не дорогой, дряхлеющие тела пенсионеров быстро адаптировались к новой среде. Их кровяное давление выравнивалось, артритные суставы успокаивались, а перемещение по кораблю становилось в радость. Ведь для того, чтобы подтолкнуть себя в нужном направлении много сил не требовалось, а дальше все за тебя делала инерция. Больше никакой трости или ходунков, больше никакой боязни упасть и сломать себе что-нибудь (шейку бедра, конечно же). Такая особенность эксплуатации корабля неминуемо накладывала на него определенные инженерные ограничения. Опасаясь судебных исков, компания-производитель делала все возможное, чтобы обезопасить посетителей лайнера. Во всех общедоступных коридорах были установлены многочисленные поручни, а стены — обиты особым пористым материалом, выглядящим твердым, но отлично смягчающим удары. Вместо лифтов на корабле были установлены межэтажные пролеты. По сути — те же коридоры, но развернутые вертикально. Ведь в невесомости не имеет значения, в какую сторону ты летишь. Главное — как быстро.
Добравшись до конца коридора, Тит остановился у каюты под номером 1001. Ее двери были открыты и снаружи легко просматривалась большая часть помещения. На первый взгляд все выглядело вполне прилично. Без каких-либо очевидных повреждений.
— Я на месте, — сообщил Тит по рации Гершману.
— Я тоже, — через секунду ответил тот. — Приступаем.
Тит залетел в каюту и оказался в небольших размеров комнате. Одна стена была отведена под огромный экран мультимедийной системы. В совсем недалеком прошлом постояльцы лайнера с помощью него могли посмотреть различные развлекательные шоу, а также, на то, что творилось за бортом, так как иллюминатора в каюте не было. Напротив экрана у другой стены располагалась одноместная «кровать». Выглядела она как длинный мешок из недешевой ткани, с лямками для рук. На «Кориолисе» тоже были такие, только подешевле. Ленни называл их чехлами для человеков. Слева от кровати оказалась закрытая дверь уборной. Тит отыскал кнопку, которой она должна была открываться, сковырнул ее отверткой и, сдвинув пучок проводов, дотянулся до защелки замка магнитом. К удивлению несведущих в вопросе людей, таким нехитрым образом можно было справиться с большинством электронных замков современности. Сложные на вид системы защиты, длинные цифровые коды, сканеры лиц и отпечатков пальцев, все эта иллюзия безопасности рассыпалась при встрече с маленьким кубиком неодимового магнита.
Открыв дверь уборной, Тит убедился, что воздуха в каюте нет, и ко всем вентиляционным решеткам имеется свободный доступ, после чего отрапортовал по рации Гершману и двинулся к каюте номер 1002.
Что может быть сложнее строительства космического корабля? Конечно же его демонтаж. Вскрыл дверь, влетел в помещение, проверил решетки, вылетел, перешел к следующей двери. И так сотни раз в полной темноте, освещаемой лишь светом нагрудного фонаря. Рабочая смена в неуклюжих объятиях скафандра демонтажника. Рутинная работа, скучная, однообразная и, к тому же, смертельно опасная. Ведь никогда не знаешь, за какой из совершенно одинаковых дверей может скрываться воздушный пузырь, который при открытии вырвется мощным потоком наружу и впечатает тебя в хоть и мягкую, но все же стену коридора. Или еще хуже — перевернет тебя и треснет стеклом шлема о поручень. Постоянный страх за свою жизнь, постоянное раздражение кожи от дешевой поддевки, низкая зарплата и страховка, покрывающая лишь малую часть тех ужасных вещей, что могут с тобой приключиться. Но была во всем этом и светлая сторона. Здесь, на полигоне «Кориолиса» человек приобретал кое-что очень ценное — опыт. Он набирался житейской мудрости, буквально пропитывался ею. Тит не был исключением. Проносив скафандр демонтажника целых три года, он тоже ее набрался. И вооружившись этой мудростью он сделал вывод, что ему такая работа не нравится.
Постепенно продвигаясь от каюты к каюте, и все больше приближаясь к зоне развлечений, Тит стал замечать, признаки случившегося здесь пожара. По всей видимости основные повреждения лайнер получил на палубах выше, потому, как у большинства кают полы остались в целости, чего нельзя было сказать о потолках. Но чем дальше заходил Тит, тем больше помещений оказывались выгоревшими до основания. Настенные экраны, растекшиеся пластиковыми кляксами, почерневшие от сажи чехлы для человеков. Агрегаты, для утилизации отходов жизнедеятельности, а в простонародье — туалеты с душем, слипшиеся от температуры в невнятные комки.
— Гершман? — вылетая из очередной каюты спросил Тит.
— Что там? — ответил бригадир.
— А что здесь случилось?
— Где?
— Здесь, на лайнере.
— Пожар, тебе же сказали.
— Нет, я имею в виду… как именно все произошло?
— Зачем тебе такое знать? Только голову забьешь себе грязью ненужной.
Тит на какое-то время замолчал, но потом снова вышел на связь.
— Людям нужно знать про плохие вещи, чтобы лучше различать хорошие, — сказал он.
— Ну ничего себе… — встрял в разговор Ленни. — Какая философия поперла с утра пораньше.
— Никсон, у тебя работы нет? — рявкнул Гершман. — Освободи канал. А тебе, Тит, если так уж сильно интересно, лучше у Симмонса из менеджмента спросить. Он, я слыхал, по пьяни в баре на седьмом этаже может всякого выболтать.
— На счет Симмонса я не знаю, зато точно уверен, что бригадир демонтажной группы может рассказать про корабль, на котором рискует жизнью, куда больше, если не все…
— Это плохая идея, — Гершман с присвистом выдохнул в микрофон.
— Да ладно тебе, старый, — в эфире опять возник голос Никсона. — Не вредничай. Хоть не так скучно будет.
— Я, как ответственный за вас, балбесов, всегда должен думать наперед. И что-то мне подсказывает, что обсуждение несчастного случая, при ликвидации последствий этого случая, может плохо сказаться на морали. Тут, знаешь ли, не чайник на плите забыли, а целый лайнер погорел к чертям собачим.