Наш с вами среднестатистический Джек сломался. Как плохо написанная программа, он уперся в трудность, которую, не смог преодолеть. А может не захотел… Так или иначе, теперь мне кажется, что такая жизнь, существование по шаблону ради мимолетной радости от воспоминаний о том, чего уже не вернуть — самое страшное, что может случиться с человеком. Ведь мы с вами и так живем в мире прошлого и единственное, что нам остается — это смотреть в будущее.
Вот такая сегодня мораль…
Тит помрачневшим взглядом окинул равнину. Говоря о чужом несчастливом прошлом, он нехотя вспомнил и о своем. Совсем недавнем. Когда его собственный сын отказался от него. Когда он назвал его по имени. В этот момент Тит явственно ощутил запах бара «Синее смещение». Так, будто снова очутился там, хотя их сейчас разделяли многие сотни световых лет. И голос Аврелия прозвучал в его сознании так же отчетливо. И боль в груди тоже была как настоящая.
«А может я тоже Джек? — подумал Тит. — Не смог преодолеть преграду, не решил задачу и теперь пытаюсь убежать от нее? Только не в воспоминания, а к черту на рога.»
Ответом на эти вопросы стал звонкий щелчок. Маленький круглый камешек, размером не больше ногтя на мизинце, подхваченный порывом ветра отскочил от другого камня, побольше, и угодил прямо в визор шлема скафандра.
Тит удивленно заморгал, затем поднял камешек, повертел его перед глазами и положил в свободный кармашек на поясе с инструментами.
— Правильно, — он через силу улыбнулся, окинув взглядом горизонт, — так мне и надо. Раскисать он удумал…
Тит выпрямился, отпил еще немного энергетика и побрел дальше по каменистой равнине, без устали борясь с налетавшими порывами ветра, чтобы установить оставшиеся маячки.
***
Тит из чистого любопытства решил вынести свой телефон из палатки, чтобы проверить, как тот перенесет лилиансткую атмосферу. К его искреннему удивлению телефону оказалось все равно, и он работал как обычно. Тогда Тит подумал, что было бы неплохо разнообразить свои видеодневники «от первого лица» другим ракурсом. Отойдя подальше от своего микропоселения, он навел объектив на себя и начал запись.
Это я, всем привет! — он помахал свободной рукой, затем прищурился, чтобы свериться с картинкой, выдаваемой глазным имплантом, и убедиться, что попал в кадр. — Меня же видно, да? Вроде видно… Это я, одинокий колонист Тит Новак. Как вам, а? — он как мог повернул голову в шлеме сперва влево, а затем вправо. — Красивее не стал, знаю, но уж какой есть. Зато у меня своя планета имеется. А у вас? Я так и думал… Так что девчонки, залетайте на огонек, покажу вам мою резиденцию, пока жены дома нет. Это шутка, конечно. Я разведен…
Он остановил запись и продолжил ее только спустя пару часов. За это время он соорудил из двух запасных креплений для палатки и металлической пластинки, закрывавшей петли контейнерной двери, своеобразный телефонный чехол, на тыльной стороне которого была регулируемая полочка.
Снова выбравшись из палатки, на этот раз по делу, Тит прихватил с собой телефон в новом несуразном чехле. Дойдя до места, где утром случился обвал, он положил телефон на землю, направил объективом в сторону кучи породы, а на полочку положил камень потяжелее, чтобы его новоиспеченного оператора не унесло ветром.
— Так вроде должно быть хорошо… — он отошел от телефона к груде породы и снова сверился с картинкой в глазном импланте. В кадре было видно его самого, облаченного в громоздкий скафандр, стоящего в отдалении. Все, как он и задумывал. Единственное, что смущало, так это немного скошенный горизонт, но Тит посчитал это мелочью, ошибкой, которую можно простить начинающему.
Я теперь ученый! — он произнес это с ноткой гордости в голосе. — Смотрите!
Кадр сменился на вид от первого лица. Тит снял с сумки с инструментами громоздкий агрегат, установил его на землю рядом с собой. После, специальной мерной ложечкой зачерпнул немного грунта из кучи и отправил его в отверстие агрегата.
Вот, видели? Так и становятся учеными. Наверное… В общем, это химический анализатор. Он нужен для того, чтобы понять, из чего состоит местная земля. Только не спрашивайте меня, зачем. Я ученый совсем недавно и пока не знаю. Главное, что мне за это заплатят. Хотя, правильнее будет сказать — спишут часть долга за стартовый набор и планету. Но вы не подумайте, не все так просто. Это только один из замеров, а их там по списку еще черт знает сколько. Придется даже покопать. Вы когда-нибудь пробовали копать при минус пятидесяти пяти? Как бывший марсианский шахтер вам говорю, весело не будет…
Кадр снова сменился на дальний план. Тит стоял, уперев руки в пояс с инструментами, ожидая, пока агрегат закончит с первой пробой грунта. Налетевший ветер попытался утащить приваленный камнем телефон, но не смог, зато сдвинул его достаточно, чтобы камера задралась к небу, на котором медленно проплывали аммиачные облака.
Когда анализатор закончил с первой пробой грунта, Тит загрузил в него еще одну, для уточнения результатов, после чего подошел к краю тектонической плиты и «проанализировал» образцы у ее основания. Все время, пока агрегат работал, Тит то и дело посматривал наверх, ожидая, что ему на голову вот-вот свалиться новая порция породы. Но этого не произошло. Сегодня Лилия была в хорошем настроении.
Обойдя лагерь по кругу и взяв еще несколько проб, Тит решил вернуться в палатку. Его ноги с непривычки гудели как у отработавшей двойную смену официантки, а кости под коленями ныли, словно больные зубы.
Стащив с себя скафандр, Тит уселся на раскладушку, положил телефон на стол и навел камеру на себя.
Да уж… — он прищурил левый глаз и посмотрел на себя через имплант, как в зеркало. — Выгляжу побитым. Да и чувствую себя примерно так же. А с лицом-то что?.. Щетина, как у алкоголика. Волосы растрепались совсем… — он облизал ладошку и как мог пригладил выбивавшиеся из общей картины пряди. — Всего два дня сам по себе, а уже в дикаря превращаться начал. Нет, так дело не пойдет. Сейчас поем, немного отдохну, и побреюсь. А то не начальник планеты, а черт знает что. Кстати, на ужин сегодня мои любимые консервированные бобы. Мне их целый ящик нагрузили. Конечно, у меня не только они есть, вы не подумайте. В «Гуд Кол.» не дураки работают и рассчитали мой рацион как нужно. Да, это опять реклама… Просто я бобы в банках очень люблю, и они мне их докинули по личной просьбе. В порядке исключения. Как тестовому манекену.
О! Хотите, я вам короткую экскурсию по моей кладовой проведу? А чего я вас спрашиваю? Хотите-не хотите, я ее все равно проведу. Тем, кому не интересно перемотают.
Тит поморщившись встал и прошел в ту часть палатки, где без особого порядка стояли различные ящики с припасами. Кадр сменился видом от первого лица.
Так, что тут у нас имеется? — он приоткрыл один из ящиков и подвинул светильник так, чтобы было лучше видно его содержимое. — В принципе ничего особенного. Стандартный набор еды, которую можно встретить на дешевых или маленьких космических станциях. Питательные батончики, злаковые, с витаминами. Это на случай, если готовить не охота и нужно быстро перекусить. Потом у нас имеются засушенные фрукты и овощи, порошковое пюре, лапша, но ее совсем немного… Так, — он порылся в десятках упаковок с различными наименованиями брендов, поочередно показывая их так, чтобы было отчетливо видно названия, — я еще вижу консервированные супы, но сам не любитель жидкой еды, оставлю их на крайний случай. Тем более, греть их на обогревателе будет неудобно. Много мороки.
Тит отсортировал упаковки, распихав их по разным углам ящика, отошел к соседнему, который почти до краев был наполнен консервированными бобами, взял из него одну банку и вернулся на раскладушку.
На этом с рекламой космической еды все. Всем спасибо, все свободны. Сейчас сам перекушу, почитаю что-нибудь и спать лягу, если ноги позволят. Сегодня чертовски не выспался…
Второй день колонизации Лилии официально объявляется оконченным. Это был Тит Новак, надеюсь еще свидимся.
***
Ночью Тит опять не мог уснуть. Незнакомые звуки за стенами палатки смущали его уже не так сильно, хотя по-прежнему заставляли немного нервничать. Зато к болевшим ногам прибавилась еще и поясница. Какое-то время он ворочался на неудобной раскладушке, пытаясь найти положение, в котором боль была бы не такой навязчивой, даже выключил ненадолго насосы в компенсирующем белье, чтобы усилить кровообращение в ногах, но ничего не помогало. Тогда к Титу вернулось желание опять залезть в медицинскую капсулу. На этот раз за небольшой дозой болеутоляющего. А может даже снотворного. И он это желание быстро поборол, посчитав его пагубной слабостью. По его мнению, легкий ответ на сложный вопрос никогда на самом деле не решает его, а только отодвигает в сторону, где тот со временем становится еще сложнее. Вместо этого Тит откопал в портативной базе данных медицинскую энциклопедию, чтобы найти в ней точную причину болей в ногах. Он подумал, что чтение совсем не развлекательного справочника поможет ему настроиться на сон. И помогло. В какой-то степени. Оказалось, что его проблема — боли в надкостнице, была довольно распространена среди начинающих бегунов. По сути из-за чрезмерной нагрузки ткань вокруг костей, помогающая им расти в ширину, воспаляется. Таким нехитрым образом тело намекает, чтобы ты поумерил свой пыл и поубавил темп. Тита этот ответ удовлетворил и немного успокоил, а еще невольно заставил подумать о начинающих бегунах. О том, сколько из них сейчас страдают вместе с ним, но совсем по другой причине. О том, как они сами себя загоняют до боли в ногах, в попытке догнать все время убегающее здоровье. О том, зачем вообще люди бегают и сколько их всего. Может быть десять процентов от общего числа? Или двадцать?
Считая бегунов Тит уснул.
***
С добрым утром Лилия, — сквозь тонкие щели глаз Тит смотрел пустым взглядом прямо в камеру телефона. В одной руке он сжимал злаковый батончик, а другой вяло чесал шею. — Я не выспался. Опять…
Он так же вяло откусил от батончика кусок, медленно прожевал его и проглотил.
Вот вам сразу житейская мудрость от Тита Новака. Сон нужно уважать. Если ты не уважаешь сон, знай, он рано или поздно придет, и врежет тебе как следует. Без вариантов.
Я сам спать не люблю, потому что во сне нельзя работать. А еще надобность спать заставляет меня чувствовать себя беспомощным и уязвимым. Но я уважаю сон.
Он отправил остатки батончика в рот и, продолжил говорить, жуя.
Я уже две ночи подряд спал меньше трех часов. Если завтра будет так же, то сон точно врежет мне как следует. Без вариантов…
***
Кое как приведя себя в порядок, Тит выбрался из палатки. Лилианская ночь подошла к концу, сменившись рассветом. Звезда размытой точкой показалась из-за горизонта на западе. Ее лучи, рассеиваемые плотной атмосферой, залили обволакивающим светом равнину, окрасив мрачно-серую стену тектонической плиты теплыми оттенками лилового и чертополохового.
— Красиво… — протянул завороженный первым рассветом на собственной планете Тит, после чего чихнул так громко, что ему показалось, будто в шлеме что-то тихо зазвенело. Замерев на мгновение, он приподнял руку и резко взмахнул ей, одновременно с этим чихнув второй раз. — Фух… Кажется, у меня голова лопнула…
Это снова я, — он, поморщившись, шмыгнул носом. — И что этот «я» может вам сказать? Первое — местная звезда светит чертовски красиво. Не знаю, почему. Может из-за состава атмосферы или газовый гигант так влияет? Умные люди наверняка разберутся и потом мне расскажут. Второе — я заметил, что от этой красоты мне жутко хочется чихать. Особенно, когда на небе много облаков. Надеюсь, это не симптом какого-нибудь заболевания. Вдруг у меня опухоль в голове? Нет, о таких вещах лучше не думать. И третье — сегодня будет день еще скучнее, чем вчера. Я опять буду ходить по округе и собирать цифры для ученых. Но историю для вас я не придумал и не собираюсь. После двух бессонных ночей котелок совсем не варит. Знаю, знаю, никому не интересны мои оправдания… Так что, надеюсь, ребята из отдела маркетинга склеят это все как-то развлекательно. Ну, а если нет — то сами перемотаете.
Ладно, я пошел готовиться к походу. Ах да, и еще одно, как думаете, если я владею планетой в звездной системе, где кроме меня больше никто не живет и не будет, то есть ли у меня право дать название местной звезде? Или хотя-бы газовому гиганту? Я же на его спутнике сижу как ни как. Но это вопрос уже скорее к юристам.
Весь последующий марсианский день Тит провел на ногах. Он увеличил подачу энергии на экзоскелет, чтобы снизить нагрузку на ноги. Ему совсем не хотелось лезть в медицинскую капсулу без явной на то необходимости. Ведь если он не сможет без обезболивающих ходить по собственной планете, тогда зачем все это вообще нужно? Из-за возросшей прожорливости поддерживающих моторов Титу пришлось проложить маршрут таким образом, чтобы его середина проходила через лагерь. Изначально он не планировал останавливаться на обед, но с такими затратами к концу дня заряд батарей скафандра должен был оказаться у критической точки, а это лишний риск. Неоправданный и глупый.
К концу дня, закончив со всеми необходимыми замерами и установив оставшиеся маячки, Тит вернулся в палатку. Там он провел весь вечер за чтением, изредка проверяя состояние научного оборудования. На этом этапе колонизации научные данные были его единственным источником дохода. Единственным и самым ценным. И когда утром четвертого дня на орбите Лилии снова зависнет Шин на своем грузовике, этих данных должно быть как можно больше.
Третью ночь Тит провел не в медицинской капсуле, но все же воспользовался ей. На этот раз причиной бессонницы было волнение по поводу предстоящего сеанса связи с Шином. Как только Тит приглушил свет в палатке, в его голову тут же ринулись нехорошие мысли о всевозможных неисправностях и проблемах, которые могли возникнуть утром. Начиная от вырванной ветром тарелки антенны, и заканчивая массивным обвалом, погребающим под грудой камней его лагерь. Впрочем, последнее было крайне маловероятно, учитывая расстояние между палаткой и краем тектонической плиты. Но фантазии Тита это никак не мешало, от чего пришлось все же угомонить ее небольшой дозой успокоительного.
Титу снились бегуны. Утром он проснулся четко помня, как гнался за ними во сне, в тщетной попытке нагнать и спросить, куда они так торопятся. От чего бегут или к чему. Он не знал, чем был навеян такой яркий сон, бесконечной ходьбой, которой он занимался на протяжении прошлых двух дней или же успокоительным. Главное, что ответа на свой вопрос он так и не получил. Зато получил передачу от грузовика «Джет Ли», уже висевшего на стационарной орбите планеты.
Как только Тит увидел оповещение о входящем сообщении, он тут же открыл канал связи с грузовиком и начал передачу накопленных научных данных вместе со снятыми видеоматериалами. Скорость была не самая быстрая. Сказывался сильный ветер в верхних слоях атмосферы. Да и объем информации был внушительным, так что за время передачи Тит успел немного поболтать с Шином. Это был разговор ни о чем с почти незнакомым человеком. Будто два одиноких путника встретились на пустынной дороге и не стремятся завести друга, ведь оба знают, что завтра им придется разойтись. И хотя по виду Шина было заметно, что его самого жизнь вдали от людей совершенно не смущала, а этот разговор скорее утомлял, нежели развлекал, то Тит ему был откровенно рад. Ведь сам он вырос в местах с высокой плотностью населения и никогда ранее не оказывался в одиночестве на целых три дня. И осознание того, что через каких-то пару часов корабль снова покинет орбиту, оставив его один на один с холодной Лилией на долгих две недели, вселяло в него тоску.