Усмехнувшись, Маркус жалел, что они тратят время. В то время как…
Орлиный нос Андерса делал его сходство со стервятником еще сильнее. Ладони ударили о стол. Хищный взгляд уперся в Томаса и остановился на его глазах. Он зашел минуту назад, поспорив со своими напарниками, что расколет этого идиота за двадцать минут. Они все видели, как был встревожен этот Ортега. Имея чутье на страх, нервозность и слабости, полицейские, как гончие, чуяли «свежую кровь».
- Ха-ха. Да у него глаза бегают как у слюнявого Томми, помнишь? Ну, тот торчок, что стоит на переулке и толкает дурь. Вечно себя палит мордой и дерганностью.
- Ааа, да, помню. Ну, Андерс, давай. Расколи этого святошу. Может он признается в совращении малолетних.
- Ага, или что трахается с прихожанками в исповедальне.
- Красивыми прихожанками!
Недавний разговор с коллегами лишь повеселил лейтенанта - он вспомнил его и улыбнулся шире. И правда, что ему стоит расколоть этого по сути дела мальчишку в руках профи?
- Лейтенант Андерс. А вы я смотрю…?
Открыв тонкую папку, пролистывая документы, криво ухмыляясь, он снова глянул исподлобия. Оценивающе. Тонкие губы стали походить на одну ровную линию, давящая атмосфера усиливалась холодным голосом с повышенным тоном.
- Томас Ортега. Священник. Далеко же ты забрался от родного гнездышка. Что ж тебе в церквушке не сиделось и вы с пособником ринулись сюда? Наводить свои порядки у нас. Так нынче действует Церковь? Врывается в чужой дом, подвергает терзанием юную особу.
О том, как стала действовать Церковь, Томас мог многое рассказать лейтенанту. Еще больше мог бы рассказать Маркус. Только поверить в такое было еще сложнее, чем в существование потусторонних сил.
Томас опустил руки со стола на колени, не смотря на мужчину. С первых слов стало ясно, что диалога не получится. Человек, допрашивающий его, явно был атеистом и не уважал Церковь. А еще в его тоне сквозило расовое презрение — в этом Ортега никогда не ошибался.
- Все было не так. Но Вы явно не собираетесь меня слушать, лейтенант. Скажите, машина скорой добралась до больницы?
Заключение и обвинения стояли не на первом месте в страхе Томаса. Больше всего он переживал за состояние Марты и за то, что они с Маркусом действительно могут стать причиной ее гибели. И все же демон проявлял себя, доказательств было предостаточно. Ее просто нельзя было отпустить в больницу, потому что как и Кейси, ей бы это не помогло. Он понимал это и убеждал себя, что поступить иначе было невозможно. Но все равно чувствовал вину.
- И как же все было? Вы влезли в чужой дом ради наживы, прикинувшись святошами? Или решили, как истинные шарлатаны, воспользоваться слабостью матери, прикинуться священниками, чтобы получить вознаграждение?
Хмыкнув, Андерс покачал головой.
- Ты, мексиканец, думаешь провести полицию? Вы оба – мошенники. Твой пособник без сана, отлучен от Церкви, думаешь мы не проверили?
Не собираясь отвечать про девочку, давя на Ортега, Андерс все повышал голос. Он чуял неуверенность. То, что сидящий в соседней комнате на допросе Маркус Кин был без сана являлось правдой. Как пить дать – мошенники, не более. Андерс был уверен в этом. Как и все в участке. В маленьких городах все тихо и редко, что происходит. Неприятности начинаются с приездом чужаков.
- Отец Уильямс пишет на вас обоих заявление. За доведение девочки до состояния комы. И избиение несовершеннолетней. Может вы её еще и насиловали? Стоит, конечно же, проверить.
Томас поджал губы и улыбнулся, не удивляясь ни единому слову.
- Сделайте запрос в Ватикан, Вам подтвердят информацию о моем сане. Отца Кина отлучили по личным причинам, демократия есть во всех организациях. Вам ли не знать, лейтенант?
Он допускал, что отец Уильямс действительно может написать на них, как и Алан, с самого начала относящийся скептически к просьбе Роберты. Но всеми путями так или иначе подтверждалась дача согласия на экзорцизм.
- Ей никто не причинял вреда. Отец Уильямс сам отвел меня к этой семье для консультации, потому что его знаний не хватало. Миссис Данн дала согласие на экзорцизм, когда подтвердилась его необходимость, - внезапно Томас сжал ладони в кулаки и с вызовом посмотрел на полицейского, - Вы были в доме? Видели ее комнату? Я бывал в таких комнатах и могу отличить болезнь от одержимости.
Томас ощущал, как злость поднимается внутри. Растет вместе с желанием повысить голос и доказать свою правоту. Открыть глаза этим неверующим людям на то, что зло действительно существует и принимает куда более изощренные обличая, чтобы уничтожать бессмертные души. Которые современный человек, отрекаясь от Бога и веры, не ставит ни во что.
- Одержимость… Сказки для детишек пятилетнего возраста. В комнате просто был срач, девчонку не научили убирать за собой. Мать разбаловала её, кризис переходного возраста. Этой девчонке был нужен психолог и ремень. А не игры в экстрасенсов.
Хмыкнув, а затем рассмеявшись на заявление священника, Андерс покачала головой. Он потер переносицу и внезапно положил руки на стол, подался вперед, щурясь.
- Знаете, что меня больше всего бесит в вас, святош? Ваша непоколебимая вера в свою неприкосновенность. Я с радостью засажу вас обоих за решетку. Особенно твоего дружка, отлученного от Церкви. Насчет тебя можно пободаться, а вот этот Кин… Нет никакого труда пришить ему дело. Проникновение в дом, избиение и доведение молодой девушку до комы. Нанесение тяжелых увечий. Думаю, его хорошо примут в тюрьме. Там таких очень «любят». Поэтому…
Склонив голову на бок, Андерс облизнул губы. Он шел по выстроенному пути любого полицейского. Белый лист лег прямо перед Ортега. Ручка со стуком опустилась рядом.
- Пиши. Чистосердечное. Твой напарник втянул тебя в это дерьмо. Понятна причина Кина: злость и обида за то, что его лишили сана и влияния. Жажда отомстить. Он повлиял на твой скудный ум и подбил на такую авантюру. Старый пидорас просто промыл тебе мозги, а ты развесил уши. В своей церквушке небось было скучно сидеть, да? Потянуло на приключения и достаток. Ты пиши, пиши. Меньше дадут за правду, Ортега. Сотрудничество со следствием, как никак.
Карие глаза блеснули гневом. За оскорбление веры, за Маркуса, за ту неправду, что на них пытались повесить. «Никто никогда не скажет тебе «спасибо»», - мелькнула в голове старая фраза Маркуса, сказанная о том, что ждет Томаса на пути экзорциста. Он и не ждал благодарностей, не ждал признания, не ждал веры. Но не мог пропускать слова, поливающие грязью его и их с Маркусом дело.
- То, что Вы не верите в демонов, не значит, что их не существует, - повысив голос, Томас положил руку на белый лист и ручку, рывком сбрасывая со стола, - Мы помогали этой девушке и надеюсь, что наши молитвы были услышаны. Так же, как и надеюсь на то, что Вы никогда не узнаете на себе, что пережила семья Данн.
- Может ты и во мне видишь демона, отец Ортега? Не хочешь освятить меня водой?
Скривившись, смотря как падает белый лист и слыша стук ручки об пол, Андерс был откровенно недоволен.
- Глупый мальчишка. Я ведь вижу, что этот старый хрен использует тебя. В своих целях. Тянет на это дерьмо, а потом сам выйдет чистеньким из воды, а тебя подставит. А я даю тебе возможность облегчить себе срок.
Священник стиснул зубы, от чего на лице проступили желваки. Его глаза впивались в лейтенанта с открытой злостью и разочарованием. Тишина повисла на несколько секунд, по истечению которых Томас откинулся на спинку стула.
- Я ничего вам больше не скажу.
Поцокав языком, покачав головой, лейтенант громко вздохнул. Не зря он не любил этих чертовых темнокожих: для него что афроамериканцы, что латиносы, что мексиканцы были одинаковы. Наглые и вечно требующие себе большего внимания, зарплат и уважения.
Чертовы гринго.
- Думаешь, он сейчас не обеливает себя? Ты ничто для этого Кина. Возможность протянуть немного больше и дольше. Балласт, который он сбросит при первом же удобном для него случае. Твой дружок не просто аферист, он профессионал в этом дерьме. Прекрати подыгрывать в его цирке и подумай о себе, Ортега. Посадить за решетку тебя мне раз плюнуть.
Градус эмоций поднялся. Андерс давил, давил снова и снова. Пока внезапно дверь не открылась.
- Эй, выйди-ка…Появилась информация.
Нехотя вставая из-за стола, полицейский коротко бросил Ортега: «Подумай получше над своей ситуацией». Дверь прикрыли не плотно, но до Томаса доносились лишь обрывки фраз.
- Одним словом…. Ты понимаешь.
- Черт. Чертовы святоши…
- … Да, мне тоже жаль.
- Так что там второй…?
Дверь распахнулась резко. Андерс не был зол. Для него все это было обычной работой. Папка тут же оказалась закрыта, явно давая понять, что допрос окончен.
- Вставай, святоша. В камеру. И да, хочу тебя порадовать.
Отстегивая наручники от стола, поднимая Ортега рывком, лейтенант дернул уголком губ.
- Сидеть вам обоим теперь долго. Девчонка умерла. Так что… Шевелись, шевелись я сказал!
- Что? - Томас не веря поднял на него глаза. Это злая шутка, еще одна попытка надавить? Нет…Нет, она…
Полицейский сдернул мексиканца со стула и пихнул к выходу, коротко прирыкнув.
- Экзорцисты хреновы… Стул для таких как вы надо. Чего встал?! Твое чистосердечное признание улетучилось, можешь теперь не просить! Ты со своим старым ублюдком получишь вышку, гребаный священник.
Ортега все еще пытался осознать услышанное. Его не трогали ни слова и ни крики полицейского, ни грубость и толчки. В голове образовался вакуум, мешающий понять, что для Марты все кончилось. Что они не смогли ей помочь. Что возможно из-за них она..
- Что произошло? - норовя обернуться в каждом шаге и снова посмотреть в лицо лейтенанта, чтобы убедиться в правдивости его слов, Томас то и дело останавливался, - Когда это случилось?
Терпение Андерса лопнуло: «Еще вопросы задавать собрался, ублюдок». Он перехватил мексиканца за шею и раздраженно толкнул вперед. Ортега не стоило сопротивляться. За его попытку перехватить за руку, Андерс сделал то, что делал любой коп. Нанес быстрый удар в челюсть, швырнул к стене и вжал Томаса в неё лицом.
Подоспевшие еще двое полицейских рассмеялись вполне натурально. И Томас мог в очередной раз убедится, что иногда люди сами ведут себя, как демоны, без какой-либо одержимости. Им было смешно, им было забавно. И они не верили им. Никогда не поверят.
- Умерла девчонка. Вашими стараниями. Отмучалась.
Прошипев на ухо Томасу, Андерс сплюнул на пол и хищно раздувая ноздри, оглядел священника с ног до головы.
- В камеру его. Давай, Тони. Веди ублюдка.
***
Оказываться в таких ситуациях Маркусу было не привыкать. Когда решетчатая дверь захлопнулась за ним и следом заскрипел железный замок, забирая свободу, мужчина не ощутил ничего нового. Это в первый раз ты, оказываясь в клетке, чувствуешь себя не по себе.
Его привели в камеру первым, Томаса должно быть все еще допрашивали.
Улегшись на нижнюю койку, заведя руки за голову, Маркус закрыл глаза и прислушивался к тишине. В момент, когда их сажали в полицейскую машину он также, как и Ортега, слышал обрывки фраз врачей, но его это не трогало. Врачи всегда скептично относились к одержимости и считали их религиозными фанатиками.
«Что если мы ошиблись…?»
Мысль мгновенная оказалась отринута реальными доводами. Марта не могла знать того, что говорила. Не могла знать его, Кина, тайну. Это мог прознать лишь демон, а значит, они правы.
Нервное напряжение постепенно перерождалось усталость. Маркус приподнялся и снял с шеи распятие, накручивая длинные бусины себе на руку, а крест умещая в ладони. Вера спасает. Вера умиротворяет и убирает лишние мысли. Он может обратить к Богу и…
«Он не услышит тебя, Маркус Кин».
Скривив губы, экзорцист заставил внутренний голос замолчать.
Примерно через двадцать он услышал шаги и недовольное ворчание полицейского. Кин открыл глаза, наблюдая как с Ортега сняли наручники и пропустили в камеру. Томас был бледен, нижняя губа разбита. Теплые карие глаза походили на гаснущие угли костра, потерявшие привычную яркость.
«Боже, я должен был подготовить его к таким моментам! Мальчишка…»
- Иди к своему дружку-фанатику. Толку от вас, святош… Гребете деньги, пользуясь саном. Все церкви одинаковые… Пользуетесь чужими проблемами и слабостями, была б моя воля…
Полицейский излучал негодование и омерзение.
Чувство злости хлестнуло внутри, подстегнув подняться. Кин знал, что в его зрачках что-то отразилось. Потому что это был Томас Ортега. Его ученик, друг и напарник. Глупый Томас, место которого должно было остаться в родной церкви за чтением месс.
- Я б вас всех… под одну гребенку…
Маркус оказался у решетки. Просунув руки меж прутьями, облокачиваясь о железную перекладину, экзорцист рассмеялся, глядя на офицера полиции. Испытывая на самом же деле дикую ярость.
- Что, женушка заставляет ходить на мессы? Тяжело, наверное, молитвы за столом читать. Не богохулить, пост держать. А живот то требует, жрать хочется, да? И с каких пор полиция распускает руки в сторону священнослужителей? Забыли законы нашей демократической страны?
Приподняв подбородок, скривив губы в презрении и сарказме, Кин собирался сплюнуть на пол, но сдержался. Даже когда его ожидаемое схватили за ворот рубашки через решетку.
- Тихо, тихо, офицер. Один удар – и превышение полномочий. Но давай, ударь меня. Давай, давай. Я же вижу, ты хочешь это сделать.
Позволив себя оттолкнуть, продолжая саркастично улыбаясь и слушая ругательства в свой адрес, Маркус обернулся к Ортега только когда, как офицер скрылся в коридоре. Внимательный взгляд прошелся по молодому священнику. Неужели его доломали на допросе? Того, кто справлялся с одержимыми.
- Томас. Что случилось?
«Старый лев защищает львенка», - именно так сказала ему одна из одержимых. Именно это ощущал Маркус Кин, видя в каком состоянии находится его напарник.
Томаса же происходящее не касалось. Он не обратил внимания ни на перепалку Кина с полицейский, ни на долгий взгляд и вопрос в свою сторону. Ортега просто сидел на жестком матрасе и смотрел в пол. Меж бровей залегли морщины, губы напряженно вытянулись в одну линию. Ему хотелось вдохнуть, распрямиться и сбросить с себя оцепенение, но тело стало клеткой, не позволяющей сделать что-либо.
Они снова проиграли. Ничего не смогли сделать из-за постороннего вмешательства или потому что оказались слабы? Что будет дальше? На них повесят смерть Марты? Ели так, то он готов понести этот крест. Потому что он, экзорцист, не справился. Не успел довести дело до конца и девушка, вверенная в руки Господа через него, погибла. Лейтенант так и не сказал как именно отошла Марта, но это было не столь важно. И все же…
Ортега нахмурился чуть сильнее, вспоминая машину скорой помощи и врачей. Она ведь жаловалась на боль в животе.
- Томас, - рука Кина мягко встряхнула его за плечо, заставляя проморгаться и перевести взгляд на мужчину.
- Она… Она мертва.
Томас поджал губы и пробежался взглядом по углам камеры.
- Мы… Это моя вина. Я не успел, Маркус.
Повторять дважды не было необходимости. Значит… и правда не успели. Или…?
Томас был не в себе. Кин не раз уже видел его в таком состоянии. И давно понял насколько близко молодой экзорцист принимает поражение. Их главное отличие состояло в том, что Маркус прятал боль и горечь от проигрыша глубоко внутри. Он мог позволить себе напиться в одиночестве, закрыться одному в комнате и там выпустить все терзания. Потому что он, Маркус Кин, был обязан быть сильным на виду у всех, даже если давно треснул внутри. Он – Экзорцист, с огромным стажем. Его знают демоны и боятся. Боялись.
- Томас.
Встряхивание не помогло. И не должно было помочь.
Ладонь легла на щеку Ортега, заставляя опомниться.
- Посмотри на меня, Томас.
Присев на корточки перед ним, одним коленом опираясь о пол, Маркус разглядывал своего напарника. Слишком молод. Он слишком молод и не готов, как бы оба того ни хотели.
- Это не твоя вина. Ты был прав. Демон есть.
Вторая ладонь легла на другую щеку Томаса, заключая его лицо в свой плен. Кин старался подыскать слова. Но что может старый лев сделать, чтобы утешить промашку молодого львенка на охоте? Когда он сам не успел направить и подставить плечо, не заметил возможной ошибки?