- Довольно, Томас.
Старый экзорцист постарался взять себя в руки и прекратить ссору. Он сжал и разжал пальцы, потер переносицу; на краткое мгновение побелел лицом то ли от злости из-за услышанного, то ли от метко попавших в цель слов.
- У нас есть работа. Потом выскажешь мне всё, что хочешь.
Он осадил Ортега. Осадил и себя. Потому что у них было дело. Они должны были освободить от одержимости девушку и спасти её жизнь и душу.
Входя в комнату Маркус все же пропустил Томаса первым. Дорога по коридору к той самой двери, скрип петель и скрежет замка вливали в тело экзорциста напряжение. Он не знал каких ещё «тайн» ожидать из уст Лукавого. Ему оказалось достаточно и этой одной.
Девушка боялась. Она вздрогнула, увидев вошедших, постаралась сжаться. Но вновь обвязанные простыни на руках и ногах не давали ей свернуться.
- Пожалуйста… Не надо… Я прошу вас… Не бейте меня… Я не хотела. Я не хотела! – сбивчивый надрывный шепот слетал с покусанных и разбитых губ. Марту трясло, её глаза бегали от одного священника к другому. И страх увеличивался, когда она останавливала взгляд на Кине.
- Он велел сказать это… Про вас… Простите. Он сказал мне… Он мне сказал…Не мешать…
- Кто Марта, кто тебе сказал это? Ты видишь его? – Томас подошел к кровати и присел перед девушкой на корточки. Впервые за этот день у них появилась возможность выстроить диалог и узнать о демоне чуть больше.
- Нет, это голос. Просто…голос. Иногда он молчит, а иногда заглушает все мысли, и я слышу только его.
- Когда он впервые заговорил с тобой?
Марта дернулась, заметив приближение Маркуса и тяжело задышала, вжимаясь в кровать. Томас бросил который взгляд в его сторону и незаметно выставил ладонь вперед, прося оставаться на месте.
- Я..не помню…Очень хочется есть и живот болит. Пожалуйста, развяжите меня, Отче.
- Марта, прошу тебя, это очень важно. Вспомни, - теплая ладонь прошлась по влажному лбу, проверяя температуру. Жаропонижающие подействовали, но Томас понимал, что действие лекарств носит временный эффект. Если демон взялся за разрушение ее тела и не собирается показываться, то они могут не успеть, - Что он хочет от тебя, этот голос?
Марта облизнула губы и зашептала, время от времени оглядываясь по сторонам, будто их могли подслушать.
- Он…звучит в голове и хочет, чтобы я говорила. Обещал, что если я не буду сопротивляться, то боль пройдет. И мне действительно становится легче.
В глазах девушке заблестели слезы. Она потерлась щекой о подушку и судорожно выдохнула.
- Постарайся вспомнить, Марта.
- Я…познакомилась с парнем, и мы часто виделись. Нравились друг другу, но ему нужно было уезжать. Я хотела уехать с ним, а эта…старая сука не позволила. Забрала все вещи, деньги и заперла меня в комнате на несколько дней, говоря, что я больна. Что все выдумала. Но я не выдумала, Отче! Можете спросить Алана. Он подтвердит, что я гуляла с ним, он как раз вернулся домой тогда. А мать…сутками твердила, что никакого парня не существует и я просто хочу бросить ее. Если бы я уехала, то ничего бы этого сейчас не было!
Томас переглянулся с Маркусом. Демон действительно мог воспользоваться ударом Марты, но была ли Роберта так жестока, как ему намекал отец Уильямс и Алан? Стала бы мать говорить о том, что ее дочери видится то, чего нет, только чтобы удержать рядом с собой? Ни одного варианта нельзя было исключить.
========== Глава 2. Не судите, да не судимы будете ==========
Марта закрыла глаза и напряженно вытянулась. Новая вспышка боли скрутила внутренности, заставляя девушку в очередной раз пытаться подтянуть ноги к животу. Болезненный крик разбил непродолжительную тишину комнаты.
- Почему вы не даете мне уехать в больницу?! Мне больно! Очень больно!
Томас вновь начал молитву.
- Заклинаю тебя, древний змий, именем Судьи над живыми и мертвыми, именем твоего Создателя, Создателя мира, Того, Который обладает властью сослать тебя в ад: скорей покинь эту рабу Божью, возвращающуюся в лоно церкви в страхе и ужасе от тебя. Я заклинаю тебя, - снова и снова экзорцист чертил крест на лбу Марты большим пальцем, смоченным святой водой, - не своею слабой силой, но Духом Святым: покинь эту рабу Божью, которую всемогущий Господь создал по своему образу и подобию. Покорись же, не мне, но служителю Христа.
Святая вода окропляла кожу, но не шипела, не оставляла ожогов, а просто скатывалась вниз. На бледных щеках проступил нездоровый румянец, свидетельствовавший о подъеме температуры. Марту продолжало тошнить на пол, но из тела уже нечему было выходить, кроме слюны и желчи. Времени оставалось все меньше.
Где-то рядом проехала машина. На улице зажглись фонари. Проходя мимо дома семьи Данн соседи украдкой поглядывали в окна. Некоторым чудились крики, но никто не решался вызвать полицию и проверить.
Томасу начинало не хватать слов. Горло скребло и першило от сухости. Марта перестала биться, наполняя комнату лишь хриплым и частым дыханием. Все дольше она лежала с закрытыми глазами и все выше поднималась температура. Жаропонижающее уже не срабатывало.
Взяв Кина под локоть, Томас отвел его к двери и понизил голос до шепота.
- Мы можем потерять ее, Маркус… Все очень плохо, посмотри на нее. Демон словно…ушел… Наших сил не хватает, чтобы вытащить его.
- Мы сможем, Томас. Демон затаился и он слаб. Ты отмечен Богом, и просто так Он не привел бы тебя сюда. Так что… Прекрати поддаваться сомнениям. Мы теряем время.
Молодой священник поджал губы и потер подбородок, переступив с ноги на ногу. Мысли хаотично бились друг о друга, высекая лишь одно устойчивое ощущение о том, что они теряют Марту. Взглядом Ортега обежал лицо Маркуса и вновь вспомнил фразу: «Ты для меня бесполезен». Может им не хватает сил теперь? Потому что Маркус… Нет. Не стоит поддаваться на это.
- Сколько еще она выдержит? Может…может его стоит выманить?
- Не твоим «любимым способом», - многозначительно хмыкнул Кин, отворачиваясь и смотря куда-то в сторону. Сомнения, терзавшие его напарника, терзали и его самого. Однако мужчина не собирался позволять Томасу снова окунаться в объятия зла. Не после того, что рассказала Мышка. Он чувствовал, что что-то не так. Слишком… Просто? Нет, слишком все складывалось «хорошо».
Что если то, что им показывал демон является лишь ширмой перед чем-то большим?
Краем глаза Ортега заметил шевеление на кровати. Марта приподняла голову и смотрела на них неотрывным взглядом. Ее губы шевелились, но слова были неслышны. Следом за Томасом на девушку посмотрел и Маркус.
- «…это не мое дело, это не мое дело, это не мое дело…» – наконец стало долетать до них. С последним отчетливым повтором, Марта приподняла голову чуть выше, - Отец Ортега, ты можешь думать еще громче? Какой впечатлительный…
Томас сжал четки в пальцах и перетер бусины, склонил голову и вернулся к молитве.
- Не сопротивляйся, скорей беги из этого человека, поскольку в теле этом поселится Христос.
- И пусть ты знаешь, что я грешен не меньше, чем ты, — не презирай меня, - голос Кина прозвучал тверже. Полный холодной уверенности, он скрывал, что взгляд и дух дрогнули. Фраза, стечением обстоятельства, досталась ему слишком… Острая. Экзорцист перекрестился. Внимательно уставился в глаза одержимой и…
Она улыбнулась ему.
Искусанные уста дрогнули, кончик языка скользнул по кусочкам шкурки нижней губы. Медленно, увлажняя и привлекая внимание. Демон расслабил плечи и откинулся назад, открыв взору женское горло и издав тихий стон. Губы Марты приоткрылись, повторяя снова этот звук. Хриплый, гортанный.
- Вот так, Отче Маркус, да? Так ты лежишь на спине и позволяешь… Чужим рукам, губам, языку, члену… Поглощать тебя, жрать тебя, заставлять дрожать? Вот так ты стонешь, плавая в развратной грязи, - вкрадчивый пробирающий хохот вырвался из девушки, её волосы снова упали на лоб и закрыли глаза. Только губы продолжали шевелиться. – О, святой Отче… Мне показать, как ты отдаешься Греху и своему такому… Вкусному… Сильному… Возбуждающему голоду?
- Ибо сам Господь повелевает тебе. Величие Христово повелевает тебе, - не отрывая взгляда об Библии, повысил голос Томас.
- Бог Отец повелевает тебе. Бог Сын повелевает тебе.
«Я верю в Тебя. Я уповаю на Твое решение. Я верю…»
Маркус прикоснулся губами к распятию. Он не вслушивался в слова демона, не хотел думать о том, что грешен. Что низко пал, что мог по этой причине растерять все свои силы. Нет, он не позволит демону одолеть себя, хоть тот и показал кое-что из того, что он, Маркус Кин, испытывал каждый раз, предаваясь плотской нужде.
- Дух святой повелевает тебе. Святой крест повелевает тебе.
Марта закрыла глаза и повела затекшими руками, разминая запястья.
- Ты помнишь семинарию, Томас? Послеобеденный час и два послушника на кухне. Помнишь, что ты почувствовал, когда увидел их вместе?
В голове Ортега что-то заскреблось, протискиваясь через ряд заученных строк. Вытесняя слова, видение распятия и мысли о благодати и силе Божьей. Но Томас пытался не поддаваться.
- Вера святых апостолов Петра и Павла и всех других святых повелевает тебе.
- Ты смутился. Потом возмутился, затем тебе стало стыдно. Ты думал стоит ли рассказать о них. Ведь это не правильно, еще не правильнее, чем переглядки с девочками. Но потом… в какой-то момент тебе стало интересно. И сейчас тебе интересно. Чувствуешь?
Воспоминания кусками стали всплывать перед глазами. Ортега сбился. Он прервался, зажмурил глаза и тряхнул головой, будто это могло помочь. Молодой экзорцист давно забыл о том случае, о том дне и нескольких последующих, в которых присматривался к своим «братьям», застав их поцелуй и…замерев, наблюдая за ним. Никак не прервав, не постаравшись выдать чужое присутствие и остановить их.
- Не слушай его, - Кин оборвал молчание Томаса резким окриком. Он понимал, на что бьёт демон. Понимал, что в церкви тоже есть свои «подводные камни». Что не меньше зла и греха пребывали и будут пребывать в стенах, построенных для поклонению Духу Святому, Сыну его и Матери Божией.
- Томас. Соберись.
Что-то упало сзади, заставив Маркуса напрячь спину, но не развернуться. Демон слабел. Демон отвлекал демонстрацией своей силы.
- Закрой свой грязный рот пустой священник! – Марта подалась вперед, натягивая путы на своих руках, издавая следом невнятное бормотание. Её плечи дрожали, а слюна капала на грязную ночную сорочку. – Пожалуйста… Пожалуйста, хватит… Я все скажу… Скажу, все, что ты хочешь… Только не делай мне больно…
Медленно её голова вновь поднялась, худое в потеках от рвоты, слез и слюны лицо исказилось улыбкой.
- Молчи, «святой Кин», пустой Кин. Кин, которого не слышит Бог, Кин, которого не видит Бог. Теперь ты можешь спокойно долбиться в зад и даже в рот. Так как врата Рая для тебя на-а-а-в-се-е-е-г-да закрыты, - протянув на распев, Марта заплакала, застучала по матрасу ногами, повторяя, что ей очень больно. Она стала звать Алана навзрыд, подвывая все громче.
Маркус выдохнул и первым начал зачитывать молитву по второму кругу. Его пальцы коснулись лба Марты, начертив распятие, но голова девушки не дернулась. Крика демона не последовало. Только тело вытянулось, а взгляд остановился на его лице.
Это лицо внезапно показалось ему знакомым. По спине прошел холодок.
Он видел его раньше. Эту улыбку. Этот лик. В своем кошмаре: с иконы, самой первой засмеявшейся над ним.
- Отче Томас… Посмотри на него, на этого старого педика. Он жалок. Разве такой жизни вы хотите себе на старости лет? Быть… - голова дернулась в сторону Томаса и Марта поцокала языком, тяжело вздыхая, – Быть никому абсолютно не нужным. Брошенным. Даже своим любимым Богом. Оставленным на обочине, как старый никчемный… Потерявший нюх пес. У вас, Отче, может быть семья… Любимая жена. Вы можете целовать её, обнимать, вырастить детей… Пить с ней все краски жизни, не голодать за запретным плодом, за чувствами и страстями. Отче, а, Отче? У вас может быть все это. Неужели вы хотите стать копией этого забытого всеми сраного язвительного ублюдка Кина, который ничего не имеет кроме очередной ночи в мотеле, отдающегося на грязной кровати какому-нибудь пьяному мужику? Он ведь и Питера потерял, свой последний билетик в нормальную жизнь.
Томас сжал губы и посмотрел в глаза Марте. Раньше его взяло бы это. Раньше, но не теперь, когда Джессика и прежняя жизнь без стоющей цели остались позади.
- Мой путь избран и господь ведет меня.
***
Дверь открыли без стука. Марта откинулась на кровать и, с новым всхлипом, вытянула руку к вошедшим.
- Помогите… пожалуйста…
Пастор Уильямс, настоявший на желании проведать несчастное дитя, после службы ужаснулся. Он узнал отца Томаса, но второй мужчина был ему не знаком. Девушку держали связанной, в грязи и духоте, явно мучая. Припухшая губа и потемневшее пятно на щеке говорили о побоях. Как эти люди могли творить такое зверство с больным человеком, а ее мать допустить подобное обращение? Если бы не Алан, то Роберта так и не позволила бы ему приехать и посмотреть на то, что происходит в доме.
- Боже мой… Что вы делаете с ней? – решительно направившись к постели, Уильямс принялся развязывать ближайший к нему узел на простыни, вытягивающий ногу Марты.
- Больница, мне нужно в больницу… Мне очень плохо, прошу вас…
Роберта попыталась пройти в комнату, сыпя объяснениями и просьбами не мешать обряду, но Алан преградил ей путь.
Прерванный в молитвах Томас был растерян первые четверть минуты, но затем постарался переключить внимание Уильямса на себя. Он прекрасно понимал, как все выглядит со стороны, в особенности для человека не сталкивающегося ранее с одержимостью. Не так давно Ортега и сам не верил в существование демонов. И потому надеялся все объяснить и достучаться до священника.
- Отец Уильямс, она одержима. У нас есть доказательства. Вы мешаете, пожалуйста, отойдите.
- Алан, Бога ради, вызови девочке скорую! – не смотря и не слушая его, бросил Уильямс через плечо.
- Я понимаю, как это выглядит, но вы совершаете ошибку.
Рука Томаса уверенно легла на плечо мужчины и потянула в сторону от Марты. Девушка застонала и заерзала, пытаясь свернуться и поджать ноги под себя.
- Нет, это вы совершаете ошибку! Я немедленно вызываю полицию, если вы не развяжите ее и не отправите в больницу!
Сбросив с себя чужую руку, Уильямс принялся развязывать Марте правую руку. Ладонь мельком коснулась ее лба, отметив температуру.
Маркус скривил уголок губ, понимая, что здесь не зря появился этот священник. Что все играет против него и Томаса, в том числе и этот наивный глупец с колораткой. Роберта билась в спину Алана, переходя на слезы и угрозы, но тот продолжал удерживать ее и ждал соединения со скорой.
Достав руку из кармана, ощутив, как по запястью перекатываются деревянные лакированные бусины, а крест ударяется о штанину, Кин оказался у кровати.
С каждым шагом в его голове все сильнее отражался издевающийся голос демона: «Ну, что ты сделаешь, старый педик? Ты меня не поймаешь. Не сможешь. Вот этот глупый старикашка не даст тебе ничего сделать». Было ли это правдой или Кину начинало мерещиться?
Распятие отрезвило, стоило перехватить его: стиснуть в ладони и позволить себе потянуться к Богу, молвя Имя его про себя.
- Нельзя прерывать обряд, - рука экзорциста перехватила чужую, не давая развязать очередного узла, - Прошу вежливо один раз.
- Пожалуйста…. Пожалуйста, он делает мне больно…
- Томас, продолжай!
Окрикнув напарника и кивком головы указав на Марту, Кин вовремя пресек сопротивление Уильямса. Крепкая хватка пальцев стиснула ткань его воротника. Резной крест раскачивался от сопротивления и задевал внутреннюю сторону оголенного локтя.
- Немедленно освободите Марту! Вы бредите, истязая больную девушку. Издеваясь над матерью, которая не знает что и думать от горя!
Маркус бросил взгляд на Алана и рыдающую Роберту. Толкая в плечо Уильямса и не слушая его возражений, экзорцист сцепил зубы.