Что-то происходит - точно замирает в отдалении шум прибоя. Холден вздрагивает, чувствуя странное, противоестественное опустошение. И прежде, чем понять, что он отрезан от внешнего мира, смотрит на свои руки - его камуфляж спал.
- Что за...
- Подавляющее поле "Галадриона", - спокойно, даже чуточку кокетливо поясняет Илан.
- Зачем?!
- А ты как думаешь? Изоляция сектора, - она отодвигает от себя вазочку с лишенным жизни цветком, - я не вникала в суть конфликта, но, насколько понимаю, по обе стороны есть "партии войны", которым мир ни к чему. Все опасаются диверсантов и поэтому боскарианцы обратились к нам за... технической поддержкой. Кстати, разреши поздравить: мы с тобой малость увлеклись и не успели до комендантского часа, так что как бы мы здесь не до утра...
- "Галадрион" что, закрыл весь сектор?
- Террористическая угроза, - Илан беспечно жмет плечами.
- Но ты-то можешь...
- Не-а, - она наклоняет голову, разглаживая пальцами челку, - я... я разорвала Связь. Не хотела, чтобы "Галадрион" знал...
Она вдруг осекается, понимая, что, возможно, сказала лишнего.
- ...о нашей встрече, - подсказывает Холден и старается улыбнуться как можно более непринужденно; получается: Илан вздыхает с облегчением.
- Да, он... бывает таким ревнивым, - ей все еще неловко, но возникшая вдруг напряженность уже не грозит испортить встречу, - так что я решила, что сегодня обойдусь без его общества. Побочка: увы, но до конца комендантского часа буду наслаждаться местным гостеприимством. Так что, надеюсь, в этой дыре найдется парочка мест, где не стыдно скоротать время приличной девушке...
Она пытается казаться чуть смелее, чем есть. Обычно это умиляет, но сейчас скорее слегка раздражает - как просыпанные в постель хлебные крошки. Холден откидывается в кресле, трет виски, успокаивает себя. Его камуфляж пошел прахом, но что намного хуже - сейчас он отрезан от Одемы. Теперь, пока переговоры не завершаться, этот сектор Плавариса им не покинуть.
- Эй...
Ее пальцы обвивают его лежащую на столе ладонь. Холден открывает глаза и встречает ее взгляд. Воспоминания скребут ржавым гвоздем по окаменевшей слюде души, и от оставляемых царапин стучит в ушах и пересыхает во рту.
...Резкий толчок подсознания - и Холден тут же будто выныривает из омута. Илан визави, смотрит с осторожной улыбкой, сжимает его ладонь - но мир вокруг уже другой: резкий, контрастный и... опасный. Тренированное, усиленное боевыми программами комбайнов, многогранное сознание Холдена вопит об опасности: жизненный опыт, застарелая паранойя и измененное восприятие фантомов создают новую реальность.
Мир все тот же - но уже другой.
Холден рассылает остатки фантомов - их осталось мало в его информационной оболочке. Находит источник угрозы и кривится, точно от боли: внизу, под террасой, распугивают посетителей коханы.
Говорят, они типичные каниды, но любой благопристойный представитель этого семейства воспримет подобное утверждение, как оскорбление. Холдену коханы напоминают прямоходящую помесь гориллы, секача и гиены - причем, по его глубокому убеждению, хорошо бы обладали хотя бы половиной интеллекта этих животных. Зато в чем им не откажешь - так это в чутье, нюх у них, как у всех канидов - феноменальный.
- Нам пора.
Илан еще не понимает - вскидывает удивленно брови, наклоняет голову.
- Что за...
- Уходим! - отрезает, поднимаясь, Холден.
Поздно.
...Легко перемахнув через оградку террасы, на верхний ярус кафетерия запрыгивает огромный, даже по коханским меркам, мохнатый головорез. Выпрямляется, рычит приглушенно. Остатки военного камуфляжа вперемешку с какими-то аляповатыми тряпками, перевязь с непонятными вудуистскими амулетами через громадную грудь, грязные шаровары - пестрый и красноречивый прикид, говорящий о своем обладателе не меньше, чем посеченная шрамами морда. Длинные, почти до колен руки с изогнутыми черными когтями сжимаются в два громадных кулака.
- Яуры...
Коммуникационные протоколы едва справляются с переводом низкого, рокочущего рыка, отчего-то напоминающего грохот далекого камнепада. Холден вдруг понимает, что перед ним - судя по обилию всяких железок, подвязок, оберегов, амулетов и просто мусора, закрепленного на одежде, коханский главарь и сюда он пришел именно за ними. Тоскливо. Интересно, какую бы шуточку на сей счет отпустила Конфетка?
Да, Холдену ее не хватает. Как и остальных ребят: в такие минуты он предпочитал, чтобы между ним и неприятностями стояли раптаконские комбайны.
Рывок. Кохан в два прыжка сокращает расстояние и Холдену стоит неимоверных усилий не отпрянуть от этой вонючей, рычащей, пышущей первобытной злобой туши. Увы, коханов так просто не обманешь: словно чувствуя внутренний ужас жертвы, главарь рычит в лицо юноше, совершенно не заботясь о сногсшибательном амбре из собственной пасти.
- Яуры, - кохан нюхает воздух вокруг Холдена, распрямляется, фыркает, - вашу вонь ни с чем не перепутаешь.
- Что надо? - Холден не может скрыть отвращения: от кохана смердит псиной и машинным маслом.
- Мы - Харат и ты должен Харату!
- Не помню такого.
- Плевать! - чудовищный рык кохана опрокидывает коктейль.
Надо бы поосторожнее, а то, как бы не вышло чего...
- Чуть тише, - просит Холден, усилием воли сохраняя спокойствие, - это приличное заведение, они могут вызвать СБ...
- Жаль, - рычит в ответ Харат, - иначе я бы уже разорвал твою мягкую тушку, - кохан выпрямляется, высится чудовищной громадой, - стая прибыла сюда с предложением, но яуры помешали стае заключить договор. Стая голодна, стая зла. Яуры должны ответить.
- Я тут причем? - пожимает плечами Холден, краем глаза замечая, что к их столику, распугивая других посетителей, подтягивается еще дюжина вонючих разумных гиен, - Я вам точно не мешал...
- Ты - яур и ты - сталкер, - откуда он знает?! - этого достаточно. Ты накормишь стаю - так или иначе...
Да шиш тебе.
Откуда-то сверху выстреливают упругие струи системы автоматического пожаротушения.
Мгновенный гормональный всплеск, резкий, взрывной подъем артериального давления и тут же - активация мобилизационного резерва. Сталкер рывком опрокидывает стол и швыряет в кохана с такой силой, что тот отпрыгивает от удара. Холден подхватывает Илан - сейчас она предсказуемо кажется ему невесомой, - и одним прыжком перемахивает через декоративное ограждение террасы. Скатившись по пологим лепесткам навесов, подхватывает соскользнувшую прямо в руки девушку и сходу ломает брэндмауэры ближайшей пассажирской капсулы.
- Быстро!
- Но это же... - она еще и возражать пытается!
- Лезь! - командует Холден, на ходу запрыгивая в сорвавшуюся с места капсулу.
В спину ударяет возмущенный рев коханов...
<p>
* * *</p>
...За окном неспешно проплывает урбанистический пейзаж гигантского тороида парящего Мира. Капсула неслышно скользит по волоконной трассе, обгоняя длинные размашистые тени - по местному времени близится "вечер". Скоро оптические зеркала, отражающие свет далекого светила, примут перпендикулярное положение и на несколько часов в Мире наступит "ночь". Условность, как и многое другое, но помогает жить.
- Кто это был? - Илан оглядывается, ежится, устраивается в кресле.
- Коханы, - отзывается Холден сквозь зубы.
Его трясет: откат после мобилизации. На несколько секунд мышечный тонус и скорость реакции выросли десятикратно - так просто это не проходит, даже с его метаболизмом потребуется время, чтобы очистить кровь. Холден ненавидит эти ощущения, они напоминают: как бы ни менял реальность твой разум, сам ты остаешься мешком с костями. Изящным, доведенным до известной степени совершенства, способным, пожалуй, творить чудеса, но... куском мяса, по-прежнему зависящим от примитивной биохимии.
В какой-то мере - удручающее обстоятельство.
- Это... они?
- Не видела раньше? - Илан качает головой в ответ, - А вот я бы лучше и не видел...
Холден вспоминает Каркару, свору Хайбера и то, что было потом. Воспоминания касаются разума, точно склизкая многоножка кожи, лишь ухудшая самочувствие юноши. Холден сжимает себя за плечи, пытаясь успокоиться - выходит скверно.
И вдруг, точно из другой реальности - прикосновение изящных пальцев к ладони. Он хочет отстраниться - не желает, чтобы она чувствовала его дрожь, но не может. Странно: это успокаивает и в то же время рождает брожение где-то на задворках сознания.
- Им нужны были салимкорцы, - Холден гонит воспоминания прочь; чтобы отвлечься, подключается к транспортной сети и пытается разобраться в хитросплетениях волоконных трасс, - что-нибудь... знаешь?
Илан привычно теребит край челки, отводит взгляд: о, да, без сомнения знает.
Проклятье, не женщина, а сплошная проблема.
- Они планировали продажу крупной партии оружия... Унии и Республике. Старье, но способное сыграть большую роль на таком ТВД, - девушка пожимает плечами, - Дэвьян подергала за ниточки, так что их даже не пустили в правительственный квартал. Не думала только, что они станут искать... виноватых.
Нет, они просто набрели на пару случайных салимкорцев в кафетерии и потребовали сатисфакции. Вполне логичный поступок... для коханов.
- Это на них похоже, - Холден старательно прячет недовольство: в конечном счете, она не виновата.
Ее пальцы сжимают ладонь чуть сильнее.
- Много о них знаешь?
- Да, сталкивался, - морщится он, - было дело... Неприятная история. Не хочу вспоминать.
Холден открывает очередной уровень карты, но медлит, точно собираясь с мыслями.
- Они - древний народ, не отнять, - он вздыхает, откидываясь в кресле, - их завоевала еще Темная Армада. Своры Халифата признали их необучаемыми и предложили, по старой традиции, сгеноцидить, но вмешались назеритки - гуманизм, человеколюбие, туда-сюда. Лучше бы не вмешивались. Их сделали вассалами Халифата, а Орден вывел в космос и понастроил академий, театров и прочего не упавшего коханам добра. При этом они плодятся, как бактерии, так что за несколько тысячелетий заполонили целый кластер. Все было вроде как пристойно, они варились в своем соку, разбавляемые другими гражданами, пока Халифат не посыпался. Вот тут-то и началось веселье: у коханов приключилось воспаление национализма, так что они быстро разогнали всех, кроме себя любимых, а кто упорствовал - сожрали.
- В смысле? - вскидывает бровь Илан.
- Буквально, - Холден усмехается собственным словам, - они рассматривают любых существ с гастрономической точки зрения. Да и каннибализмом не брезгуют, что уж там. В общем, они превратили кластер в скотобойню, а после - развинтили на металл все, что осталось. Все, абсолютно. Ну и приступили к любимому занятию: междоусобицам.