- Почти наверняка: нас уже ищут дроны.
Дело дрянь. Одно хорошо: из-за комендантского часа данные с роботов приходят с большой задержкой. Не панацея, но хоть что-то.
- Можешь сбить со следа?
Безнадежный вопрос.
- Не с этими ресурсами, - Холден морщится, точно от зубной боли, - подкину им пару приманок, выиграем время. Но немного.
- Нужно где-то укрыться, пока действует комендантский час, - Илан оглядывается, против всех доводов здравого смысла ища глазами капсулу преследователей, - сами не справимся.
Солнце, ты сама очевидность.
- Сюда, - указывая место на карте Холден, мысленно благодаря себя за паранойю.
Капсула соскальзывает на боковую трассу, уносясь с главного направления в старый промышленный квартал.
<p>
* * *</p>
- Как ты нашел это место?
- Привычка, - отзывается Холден, закрывая тяжелые запоры на бронированной двери, - я не боец, для меня умение прятаться - залог выживания.
Он спрыгивает с парапета, подходит ближе.
- Это старый химический склад для хранения взрывоопасных грузов. Бронированные многослойные стены с теплоизоляцией, решетчатые панели за создания эффекта клетки Фарадея, уплотненный фундамент... Даже если нас тут найдут - сможем какое-то время держать оборону.
- Сбежать не получится.
- Это парящий Мир, - Ходен пожимает плечами, - куда из него денешься? К тому же, весь сектор оцеплен. А так хоть есть шанс дожить до рассвета. Кстати. У тебя же должен быть аварийный передатчик...
Илан прячет глаза, качает головой.
- Оставила на "Галадрионе". Девчонки сказали: зачем он тебе на свидании?
Холден вздыхает тяжело, опираясь на разгромленную капсулу. Закрывает глаза, трет виски. Сам не может понять, что его больше беспокоит: дилианская диверсионная группа или то, что у них с Илан все-таки свидание.
На минуту повисает тишина - слышно, как где-то в глубине склада капает вода.
- И что им от тебя нужно?
- От меня? - Илан удивленно вскидывает брови.
- Ну, не от меня же! - Холден разводит руками, - Это ведь ты большая шишка.
- Такие операции готовятся не один день, а нас перебросили внезапно, - Илан скрещивает руки на груди, - я получила приказ лишь двое суток назад. К тому же, я обычно не покидаю флотилию и чтобы устроить засаду, нужно знать, что на Плаварис прилетишь ты. Найдешь "Галадрион", пришлешь приглашение, я его приму... слишком много переменных. К тому же, нападать на трассе... скажем так, не самый хитрый план. Лучше про себя подумай: может, подсмотрел что-то не то в своих путешествиях, или потискал какую-нибудь дилианочку...
- Ревность - тяжкий грех, - не открывая глаз, парирует Холден.
- Мы оба атеисты, так что вряд ли меня разразит гром, - отзывается Илан, оглядывая высокие потолки сырого помещения.
Холден качает головой, трет ладонями побитый пулями композитный борт, но вдруг замирает, пригвожденный к месту догадкой. Отступает на шаг, оглядывает капсулу. Несколько пулевых отверстий в боковых поверхностях, уничтоженный обзорный купол и изрешеченный пулями моторный отсек, но ни одного попадания спереди, в район багажного отделения. А ведь первая атака была спереди - там же нет противорадиационного кожуха, как на двигателе, там тонкий невесомый композит...
Холден поднимает глаза и встречает взгляд Илан - кажется, у них теперь одна версия на двоих. Едва не столкнувшись, они бросаются к капсуле, открывают багажный отсек, замирают, переглядываются и с губ Холдена срывается нетипичное для него крепкое словцо...
<p>
* * *</p>
...Оно похоже одновременно на кальмара и огромного слизняка, ему любопытно и, кажется, оно совершенно не боится ни незнакомых людей, ни туманных перспектив. Его больше интересуют рассыпанные по столу старые запчасти от насосов и прочих механизмов - подцепляя то одну, то другую щупальцами, оно поднимает, рассматривает, гладит и бережно перекладывает в другое место, тут же поднимая следующую.
- Итак, по порядку, - начинает Холден, - мы отрезаны от своих: подать сигнал за пределы сектора мы не можем. Вызвать местную СБ - тоже, вместо них, скорее, приедут дилианцы. У нас нет оружие и мы оба не солдаты. А еще у нас на руках... дочь?
- Дочь, сын - не поймешь, - вздыхает Илан, - у них проблемы с половым диморфизмом. В общем - ребенок боскарианского посла.
- Дилианская диверсионная группа похитила... его, чтобы иметь рычаг воздействия на делегацию, - Холден складывает руки на груди, - "партия войны"...
- Это глупо, - не прерывая своего непонятного занятия, замечает боскарианец, - у нашего отца четыре тысячи детей. Любой в нашей миссии состоит с ним в родстве, нелепо думать, что можно повлиять на политические решения моим похищением.
- Не факт, что дилианцы с вами согласны, - отзывается Илан, привычно теребя челку, - а что ваш отец? Он поддерживает идею мирных переговоров?
- Да, - боскарианец оборачивается и две пары его огромных, похожих на авантюрины глаз обращаются к собеседникам, - это нужно остановить.
Оно спускается со стола - совсем небольшое, может поместиться в спортивной сумке. Ловко проползает через маленькую мастерскую и вползает на обесточенный автоверстак - отсюда оно может смотреть на собеседников, как на равных.
- У вас есть какой-то план? - чуть подпрыгнув, Илан усаживается на край стола, только что покинутого боскарианцем, - "Дорожная карта" для урегулирования?
- Есть, но не очень хорошая, - оно гладит щупальцами разложенные по столу останки мертвых машин, - политика - это искусство компромиссов, но перед тем, как искать общий язык с врагами, придется поискать его в собственном доме. Мало кто из моих соотечественников вообще готов к диалогу.
- Не навоевались за двести лет? - голос Холдена выражает сложную гамму чувств, вряд ли понятную даже Илан - не то, что боскарианцу.
- Они боятся, - мерцающая бездна боскарианских глаз вглядывается в сталкера, - общественность... общественность устала, но столь сильно отравлена пропагандой, что не готова... усомниться в скорой победе.
- Все еще рассчитываете победить? - спрашивает Илан, беспечно покачивая ножками.
- В трудные времена люди часто... придумывают мифы, - взгляд боскарианца обращается к девушке, - а позже веруют в них. Оппозиция, как и почти все вольные парламентарии, поддерживают идею закупки тактических вооружений у стран Лиги Свободных Миров.
Холден морщится: удивительно, но в мире всегда найдутся те, кто подбросит пороха в чужой костер. Даже если потом пламя подпалит лужайку перед твоим собственным домом.
- Вашу власть что, не интересует ситуация в стране? - девушка смотрит на боскарианца с какой-то едва заметной ухмылкой; Холден читает в ее топологии презрение - плохо, Илан редко позволяет себе подобные чувства.
- От того, на какие уступки мы пойдем на переговорах, будет зависеть, сколько мест в парламенте сохранит правящая партия, - Холден готов поклясться, что боскарианец пожимает плечами, хотя плеч у него как раз нет, - неудивительно, что они цепляются за каждую строчку...
Боскарианец смотрит на мертвые детали слева, справа от себя, точно оценивая, снова поднимает взор на Холдена - почему-то от этого бездонного взгляда становится не по себе.
- Сегодня уже кажется, война была всегда. Сначала мы не замечали: она... была далеко, словно бы в другой реальности. Как сюжет страшной сказки, не касающийся тебя напрямую. Думали, это быстро закончится - раз, два и все будет как раньше. Даже лучше. Но шли дни, декады, года - ничего не заканчивалось. И чем дальше, тем заметнее и важнее все это становилось. Новые налоги, новые профессии, новая мода и... новые болезни - все, связанное с войной.
Боскарианец закрывает глаза, трясет тем, что можно считать головой.
- Мы не заметили, как военные стали диктовать законы. Стали социальной и политической силой. Они говорили: все для победы. Деньги, судьбы, жизни. Мы верили - стоит лишь чуть потерпеть и наступит перелом. Мы обязательно победим, и все будет как раньше - но в какой-то момент стало ясно, что никто уже не помнит: а как было раньше? И все начало разваливаться: война высасывала нас, как паразит. В какой-то момент, на когда-то автоматических заводах снова стали работать люди, потому что выросло целое поколение, знавшее, как вручную наводить кинетические торпеды, но неспособное отремонтировать стиральную машину.
Оно обвивает щупальцем картер примитивного компрессора, поднимает с усилием, кладет перед собой. Гладит любовно, точно драгоценность.
- Мы начали забывать себя. Деградировали. Когда-то в наших мирах, в недрах бездонных океанов сверкали прекрасные хрустальные дворцы, а теперь - дымят и кипятятся лишь ржавые фабрики. Мы умираем, - оно поднимает взор и Холден готов поклясться, что в этом взгляде сквозит отчаяние, - наша экономика, наша промышленность, наше общество отравлены войной. Если не остановить это, королевства погибнут.
- Не получится.
Холден бросает взгляд на Илан и его передергивает: за внешним спокойствием, в мельчайших изменениях ее топологии сквозит нечеловеческая смесь презрения, даже брезгливости, с поистине цивилизационной снисходительностью.
- Типичная ситуация, - девушка беспечно пожимает плечами, по-прежнему легкомысленно покачивая ножками, - аналитическая стратегия опирается на математический аппарат, в том числе "теорию игр", и содержит раздел системных ошибок, требующих выхода за пределы рамок в области стратегии неаналитической. Например - в сферу рисков, как факторов стратегии. Но игра с рисками подразумевает не столько авантюрность, сколько смелость и сознательность, понимание необходимости принимаемых решений. Впрочем, это относится к любому решению системных ошибок стратегической аналитики.
Илан смотрит боскарианцу в глаза - отталкивающие черточки стираются из ее топологии, давая надежду, что это была лишь мимолетная слабость. Сейчас она равнодушна, но равнодушие это - вполне человеческое, рожденное усталостью и жизненной мудростью.
- Боязнь рисков вынуждает искать заведомо проигрышное, но кажущееся менее рискованным решение. Аналитика как бы подгоняется под желаемый результат. Итог - эффект цугцванга, когда любое из решений является неоптимальным и приводит лишь к ухудшению ситуации и новой дилемме с тем же эффектом. В итоге, каждый раз - проигрыш и все большее сужение возможного окна выхода из кризиса. Однако важное свойство этой ошибки как раз и состоит в том, что, несмотря на очевидность, она имеет свойство циклически повторяться бесконечное число раз. Потому что ошибка не в условиях задачи, а в том, кто пытается ее решить.
Илан усмехается, цепляет пальцами кончик челки.
- В вашем случае это означает, что война неизбежно продолжится. Почему? Потому что решение этого конфликта лежит только в политической плоскости, а значит - потребует компромиссов. Но это автоматически ослабит тех, кто поддержит мирный процесс, поскольку чуть ранее эти же люди довели военную истерию до абсурда. А сейчас, решая вопрос миром, они вынуждены стать перед выбором: практически неизбежная смена власти, акты гражданского неповиновения, острый социальный кризис и вообще - в стране мобилизационная экономика и толпы военного люда с посттравматическим синдромом. Для того чтобы вывести столь запущенную ситуацию в "плюс" нужна огромная политическая воля и значительное влияние, но даже в этом случае шансы на спасение страны от гражданской войны и распада - не сказать, чтобы стопроцентные. Это риск, огромный риск. А на другой чаше весов - новый виток привычной войны с еще большим накалом милитаристской идиотии. В этом случае на какое-то время основная масса заинтересованных лиц оказывается удовлетворена, и решение вопроса откладывается до следующего раза, когда выбор, естественно, будет еще страшнее, а риски - выше. Но это же будет потом? К тому же: ну, а вдруг в этот раз получится? Только представьте, какой будет куш!