Этот голос звучит внезапно и словно отовсюду. Секретарь вскрикивает и вжимается в гардину, испуганно вглядываясь в темноту. Даже если бы она не узнала этот странный, неуловимо-нечеловеческий голос, то огромную фигуру, застывшую у не горящего камина, не смогла бы спутать ни с кем.
- Тер Терион? - Толедо судорожно сглатывает, - Что вы здесь делаете? Ч-что вам нужно? Вы знаете, который час?!
- Боюсь, Секретарь, наше дело не потерпит до утра. Сядьте.
Маршал указывает на рабочее кресло. Толедо нервно облизывает губы и подчиняется.
- Я... слушаю вас, тер маршал, - она складывает руки на столе в замок, стараясь таким образом унять дрожь, - зачем вы вторглись в мой дом посреди ночи?
Вместо ответа, Глевеан небрежным движением бросает что-то на пол - в тусклом свете ночников едва различимы куски позитронных "мозгов" и длинные шлейфы армированных кабелей.
- Не нужно пытаться вызвать охрану, - спокойным, ровным голосом говорит маршал, - о ваших "телохранителях", как видите, я уже позаботился. О каналах правительственной связи - тоже. Савар, конечно, был бы не против быть сейчас на моём месте, но та обманка, которую подкинул ему Ребель, выигрывает мне час-полтора. Так что... нам никто не помешает.
- Что вам нужно? - непроницаемым голосом цедит Толедо.
- Думаю, вам это прекрасно известно.
Скудный свет ночников мерцает, точно от замыкания, и над столом Секретаря вспыхивает проекция дополненной реальности. Табличные данные, транспортные накладные, выписки из сопроводительных контрактных документов. Толедо равнодушно смотрит на этот массив информации - она хорошо держится, но мельчайшие изменения топологии выдают её истинные чувства. Последней вспыхивает проекция записи допроса - знакомая фигура Паризо, как-то карикатурно искривлённая и трясущаяся, смотрит прямо в камеру. По лицу комиссара градом катится пот, но скованные руки не дают пленнику смахнуть капли, и он то и дело трясёт головой, точно буйвол, отгоняющий слепня. В топологии Толедо проскальзывает тень омерзения, и она движением руки сворачивает проекцию.
- Четыре миллиарда сто тридцать семь миллионов двести двадцать одна тысяча сто сорок два федералис, - спокойно констатирует Глевеан, - именно такую сумму выделили из колониального бюджета на приобретение иммуномодулирующих препаратов широкого действия для борьбы с эпидемией через систему государственных закупок. Разумеется, лишь по стечению обстоятельств во всех случаях поставку будет осуществлять унитарное госпредприятие, директором которого является ваш зять, и которое ранее занималось лишь производством витаминсодержащих протеиновых коктейлей: трудовой подвиг, мы всё понимаем. Естественно, полной случайностью является тот факт, что сумма поставок соответствует оценочной стоимости гуманитарного груза, коды накладных совпадают до знака, а приходные документы закрыты до фактического поступления груза на склад. Даже появление Паризо в терминале прибытия с вашими цифровыми печатями - всего лишь совпадение, а убийство случайной свидетельницы... даже затрудняюсь сказать: наверное, мелкое недоразумение.
- Хватит юродствовать, - сквозь скривлённые губы цедит Толедо, - вы никогда ничего не докажете. Всё это - ваш вымысел, провокации бывшего губернатора и показания человека, данные под пытками. Суд не примет это - как и слова какой-то... шлюхи.
- Ваш суд, - спокойно отзывается Глевеан, - увы вам: мне совершенно необязательно действовать в вашей юрисдикции.
Маршал поворачивается и начинает рассматривать позолоченные бюсты на нефритовой полке над камином.
- Элювианские эдикторы не отличаются лояльностью к тем, кто пытается их обокрасть. Собранной мною информации достаточно для инициирования внутреннего расследования, которое очень быстро трансформируется в санкционный вердикт. Мы прекрасно понимаем, что всё это - не ваш уровень; как и Паризо, вы - всего лишь исполнитель, поэтому удар будет нанесён по Новалону. Думаю, ограничения на перелёты, прекращение поставок загрузок для масс-реакторов и приостановка сотрудничества по линии прямых инвестиций в планетарные мегаструктуры, окажется достаточной мотивацией для проведения Новалоном быстрого всеобъемлющего расследования и наказания виновных. Кстати, мне кажется, или ваша Партия не так давно протащила через Ассамблею ужесточение наказания за коррупцию? Что там сейчас грозит за расхищение народных средств? Стирание личности или всё-таки смертная казнь?
- Вы мне угрожаете?
Глевеан оборачивается через плечо.
- Я никогда и никому не угрожаю: я констатирую факт. Не нужно быть провидцем, чтобы понимать, кого назначат виновным и кто понесёт наказание, когда "пена" выйдет наружу.
Полминуты Толедо не моргая смотрит на маршала и не нужно уметь читать мельчайшую топологию, чтобы понимать, какие именно мысли роятся в ее голове. Наконец, едва заметно поморщившись, она спрашивает:
- Чего вы хотите?
Что ж, Толедо хорошо соображала и быстро поняла безвыходность ситуации.
- Первое, - в дополненной реальности открывается защищённый канал к системам федерального документооборота, - приказ на оприходование груза по настоящим накладным, лекарство должно поступить в госпиталя не позднее, чем через два часа.
Толедо подключается к системе и через полминуты сообщает:
- Готово.
Глевеан кивает.
- Второе. Распоряжение о выделении четырех миллиардов ста тридцати семи миллионов двухсот двадцати одной тысячи ста сорока двух федералис из колониального бюджета на борьбу с эпидемией - организацией карантина в шахтных посёлках, компенсации рабочим за простой, а также повышения содержания категориям лиц, лишенным работы, но не имеющим права претендовать на социальную помощь.
- Но я... я... я не могу этого сделать! - Толедо впервые теряет над собой контроль, - В бюджете не заложены средства, и я не могу принять такое решение без Комиссии...
- Вы это сделаете, - спокойно возражает Глевеан, - прямо сейчас. А Новалон - поддержит ваше решение: ведь именно так должны поступать представители самого социально справедливого правительства, искренне заботящегося о своём народе? Потому что, если вы не проявите должной заботы, издержки окажутся в сто крат больше.
Толедо опускает глаза - на ее лице впервые появляется выражение загнанности и осознания тех рисков и потерь, что придётся брать на себя. Глевеан не торопит ее - всего через пару минут, Секретарь связывается с сервером канцелярии и визирует необходимые документы, отправляя копии маршалу.
- Вы довольны? - Секретарь буквально сплёвывает слова.
- Вполне, - спокойно отзывается Глевеан, игнорируя ее тон.
- А теперь - убирайтесь...
- А кто сказал вам, что мы закончили, Секретарь? - спокойным, ровным голосом спрашивает маршал.
Толедо вскидывает взор и не может скрыть испуга: что-то есть в голосе чужерода, какая-то скрытая угроза, нечто неизмеримо более жуткое, чем привычное бесчеловечное равнодушие.
- Ч-что... еще? - внезапно осипшим голосом спрашивает Секретарь.
- Деньги. Ресурсы, - Глевеан не спеша подходит к столу Толедо, - всё это пыль. Инструмент. Есть вещи, намного более ценные - например, репутация. Украсть у Элювианских Эдикторов - значит украсть у Хазангара, а это, прежде всего - оскорбление.
Маршал останавливается у стола напротив Толедо, высится гигантским темным силуэтом, одним своим присутствием давя на плечи, точно тяжесть целой Вселенной.
- В былые времена, подобное считалось casus belli и искупалось лишь плотью и кровью: виновных или всей цивилизации. Хазангар никогда ничего не забывает и никому ничего не прощает. Мы требовали головы тех, кто оскорбил нас, а имена тех, кто отказал нашим требованиям - уже стёрты из истории. К сожалению, как сказал один наш общий знакомый - "времена нынче травоядные", и сжигать планеты в назидание неразумным - больше не модно. Но это не значит, что стоит полностью отказаться от самых действенных методов воспитания.
- Чего вы хотите? - голос Толедо предательски дрожит.
- Вашу правую руку, - спокойно отвечает Глевеан, - ту самую, которой вы подписывали приказы - нас вполне удовлетворит подобная жертва.
- В-вы... шутите?
- Я похож на шутника?
Глевеан небрежно бросает что-то на стол перед Толедо - в тусклом свете ночников едва различимы очертания складной садовой пилы.
- Вы... не можете... - голос Секретаря невозможно узнать.
- Мы можем и не такое, - спокойно объясняет Глевеан, - если это потребуется. Такова цена: откажитесь - и сделки не будет. Новалон пойдёт на любые жертвы, чтобы сохранить вашу цивилизацию, они принесут в жертву и вас, и вашего зятя, и вашу дочь, и внуков. Всех. Потому что иначе ценой будет ликвидация Содружества, как космического государства. Так что выбирайте, Секретарь - только быстро: время - очень ценный ресурс. Даже для тех, у кого в распоряжении вечность.
- Вы... не можете так поступить... - самообладание покидает Толедо и по щекам женщины текут слёзы, - это... варварство!
- Транквилизаторы TSP лишают только подвижности, - глухо отзывается маршал, - девятнадцатилетняя девушка, которую по вашему приказу положили под автоматический погрузчик, была в сознании до самого конца. До самой последней секунды. Представьте бездну ее отчаяния - никто не оставил ей выбора. У вас - выбор есть. Так что приступайте.
Маршал отступает на пару шагов и складывает руки на груди, безразлично наблюдая, как враз растерявшая холёную спесь, превратившаяся в дрожащую, плачущую тварь Толедо поднимает трясущейся рукой пилу.
- Рекомендую наложить жгут, - даёт Глевеан последний совет, - иначе есть шанс умереть от кровопотери до приезда спасателей, а я - не имею ни времени, ни желания оказывать вам медицинскую помощь.
* * *
...Дверь капсулы закрывается почти бесшумно, но Аделин, свернувшаяся клубочком на пассажирском сидении, всё равно просыпается. Потягивается, оглядывается, пытаясь понять, не проспала ли она что-то важное - нет, резервная машина, ожидавшая их в закрытом гараже недалеко от перегрузочной станции монорельса, всё так же стоит в тени раскидистого каштана в квартале правительственных особняков.
Просто вернулся Глевеан - бросив небрежно на парприз плотный непрозрачный свёрток, маршал откидывается в кресле и смотрит на девушку. Ей немного некомфортно под этим взглядом - есть в нем что-то, кроме привычного безразличия, какое-то холодное суждение, оценка.
- Всё закончилось? - тихо спрашивает она, глядя в мокрую ночь, расчерченную лишь редким огнём винтажных кованных фонарей.
- Да, - спокойно отвечает Глевеан.
- Значит, я больше не нужна...
Не вопрос - констатация факта. Аделин поворачивается и впервые смотрит ему прямо в глаза.
- Что теперь со мной будет?
- Тебя арестуют и допросят. Скорее всего, сотрут память, но могут посчитать нежелательной. В таком случае - только стирание личности или несчастный случай.
- Как с Омели?
- Да.
- Ясно.
Она откидывается в кресле и закрывает глаза.
- Что ж, позвольте последнее желание: отвезите меня домой. В нашу маленькую комнату в общежитии на Лемаршаль... пожалуйста.
Он чувствует, что ей тяжело даётся эта просьба.
- Ты закончила с уравнениями, что я тебе дал? - вместо ответа, спрашивает Глевеан.
- Да, - она кивает.
Маршал делает запрос и начинает с нечеловеческой скоростью просматривать предложенные Аделин варианты решения задач. Она не ошиблась ни в одном из уравнений, но меткий взгляд Глевеана подчеркивает то, что, как он понимает теперь, стоило девушке сотых балла на вступительных экзаменах - какую-то легкую небрежность, невнимательность к оформлению и подаче работы, точно ее интересовал лишь результат и совершенно не интересовала форма его достижения. Какая-то легкомысленность в формальностях, увлечённость главной идеей - эта особенность могла сослужить девушке как хорошую, так и дурную службу в будущем.