Она выполнила его просьбу.
— Хм… Картина! Это мне вместо букета цветов?
Оба расхохотались.
Теодор долго рисовал ее на возникшем из воздуха мольберте. Это был карандашный рисунок, и к вечеру он был завершен.
Теодор изобразил Бланш с косами, падающими по плечам, с широко открытыми глазами, в которых живо сумел передать все ее лукавство, всю непосредственность девушки. Портрет получился великолепно!
— Ой, какая я здесь красивая! — поразилась Бланчефлер, подходя, чтоб взглянуть на результат многочасовой работы. Герцог стоял рядом, не отрывая от нее восхищенных глаз. — Нет, вы меня приукрасили. Я не такая.
— Я нарисовал вас такой, какой вижу. Разве это не вы?..
— Я, но… Теодор…
Юноша взял ее руки в свои, нагнулся и нежно поцеловал пальцы.
— Бланш, я счастлив, что на свете есть вы, — тихо сказал он. — Я счастлив, что со мной случилась вся эта история, что я не женился на Изабелле… Бланш, может, мне не стоит скрывать… Я давно хотел сказать, что я вас…
— Теодор!..
Дверь с треском распахнулась. На пороге стояла Маршбанкс. Глаза ее метали молнии.
— Тед! — отчеканила она. — Который час? Или этот вопрос мне задать вам, сударыня?.. Вынуждена напомнить вам о соглашении, заключенном между нами. Я полчаса дожидаюсь ужина! Теодор. Бланш. Это сходит вам с рук в последний раз! Еще одно такое пренебрежение обязанностями, милостивая государыня — и я спущу на вас своих вампиров. На обоих!.. Шагом марш на кухню, Бланчефлер! Теодор, в столовую!
Бланш ни жива ни мертва еле смогла присесть перед госпожой и опрометью кинулась в служебные помещения. После той памятной ночи девушка не могла спокойно, без ужаса, выносить присутствие Маршбанкс. Как она могла забыть об ужине?! Чудо, что Марш дала им с Тедом еще шанс, а не спустила свою свору тотчас же.
Теодор молча последовал за миледи. На пороге столовой она вдруг остановилась, полуобернулась и в упор, со странной усмешкой, глянула на молодого человека.
— В любви надумали признаться, Теодор? Рано! Ваше первое намерение подождать моего ухода более верное. Не ставьте себя и ее в двусмысленное положение! В доме может быть лишь одна хозяйка. И пока здесь распоряжаюсь я. Но ведь девушке, в которую влюблен герцог, не пристало ходить в служанках. Так что, — она заговорила мягко, почти по-дружески, — подождите моего ухода, Теодор. Так будет лучше вам обоим.
Тед стоял ошеломленный, растерянный, не находя слов.
— Я думал, вы…
— Вы думали, я терпеть не могу Бланш? Да полно! Она славная… Конечно, я не спущу на вас вампиров, — рассмеялась волшебница. — Но это между нами, Тед! Она, не зная того сама, помогает мне. Я сломала очень много в вашей душе, а Бланш дала вам возможность построить вместо сломанного — новое… И куда более прекрасное! Одно мне не нравится в ней, Теодор: ее любопытство. Оно поистине чрезмерно! И может навлечь на нее беду… Когда вы женитесь на ней, Тед, не забывайте об этом.
Тед схватил воздух ртом.
— Вы думаете, она выйдет за меня?
Маршбанкс со смехом пожала плечами, проходя в трапезную и опускаясь на свой стул.
— Вот уж не знаю! Но предупреждаю на всякий случай… — Она помолчала, а потом, так ничего не дождавшись, вздохнула и пришла на помощь смятенному молодому человеку: — Ну, Тед? У вас ведь на языке что-то вертится, да? Я слушаю.
Молодой человек нерешительно приблизился к колдунье.
— Марш, можно я подарю Бланш что-нибудь?
Волшебница даже глаза закатила.
— О господи, да при чем же тут я?.. Дарите, вот наказание!
— Но я хотел… хотел… подарить ей полный бальный наряд: платье, драгоценности…
— Да. И что же?
— Но я… у меня же… В замке есть только ваши наряды, Маршбанкс! Те, которые я дарил вам… А новых мне взять просто негде… А вы… вы создаете уборы… вашим нарядам позавидует любая королева…
— Они сотканы волшебством, — кивнула колдунья.
— Поэтому я и осмелился просить… Может, вы могли бы?..
— Сотворить что-то для Бланчефлер? — приподняла бровь Маршбанкс. — Вот уж и не подумаю! Это будет подарок уже от меня, а не от вас. — Она взглянула на расстроенное лицо Теодора и смягчилась. — Можете подарить что-то из того, что когда-то дарили мне. Я те платья все равно не ношу. Понимаю, это как-то не очень — передаривать подарки, но выбора у вас все равно нет, мой мальчик.
Тед насупился, хмуро взглянув на волшебницу.
— У вас все равно с Бланш размер разный.
Марш улыбнулась.
— Думаете, мне трудно будет это исправить? Ваш размер тоже изменился, когда я наложила на вас заклятье, а между тем вся ваша одежда по-прежнему вам впору.
Теодор всем своим видом выражал несогласие. Взгляд Марш стал жестким.
— Дарите! — ледяным тоном приказала она.
Юноша сглотнул, коротко кивнул и сел на свое место.
В этот момент дверь столовой открылась, и на пороге возникла испуганная Бланш с подносом в руках. Маршбанкс взглянула на девушку так холодно, словно и не она всего лишь минуту назад говорила о ней Теодору столь добрые слова.
— Ах, это вы, сударыня? — обронила она. — Насилу дождались вас!
— Простите, миледи…
— Поживей, пожалуйста. Приятного аппетита, Теодор.
Далее ужин продолжался в тягостном молчании.
На следующее утро, еще до завтрака, Теодор первым делом помчался в гардеробную в прежних покоях Марш — туда, где хранились ее платья. Распахнув сундук, Тед достал одно из них — и вздох восхищения вырвался из его груди.
Совсем не этот наряд он дарил когда-то Маршбанкс…
Волшебница не только изменила размер, она воистину сотворила из обычного бального туалета чудо. У самой королевы не было столь изящного и при том столь роскошного убора. Платье стало пышнее, ткань — мягче и нежней, изменились цвет и огранка драгоценных камней, детали отделки. Да, конечно, это было платье для обычной девушки, а не для волшебницы, оно не таило в себе ни живого пламени, ни мерцания звезд, но сразу становилось ясно — оно создавалось именно для Бланш.
Чтобы подчеркнуть ее красоту…
После завтрака молодой человек, дождавшись ухода Маршбанкс из трапезной, осторожно взял Бланчефлер за руку и, таинственно улыбнувшись, спросил, не забыла ли она их вчерашний разговор. Бланш заверила, что только о нем и думала все это время.
— Идемте, — Тед потянул ее за собой.
— Куда?
— Идемте…
Через несколько минут они уже входили в гардеробную. Теодор подошел к сундуку, откинул крышку и улыбнулся, подзывая девушку.
Бланш приблизилась.
— Видите? — не в силах скрыть радостного волнения, спросил юноша. — Вам нравится?
Бланш стояла, оцепенев от благоговения.
— Какая красота… — только и смогла выдохнуть она наконец.
— Это ваше! — просто сказал герцог. — И все украшения из этих шкатулок на полках — тоже.
Девушка подняла на него недоуменное лицо.
— Зачем?..
— Я хочу, чтобы вас окружали вещи, достойные вашей красоты.
— Меня устраивает и мое платье.
Теодор широко распахнул глаза и побледнел.
— Как?.. Вам не нравится?.. — пробормотал он. — А я… Я думал…
«Я так хотел порадовать вас…»
Эти невысказанные слова тенью боли промелькнули в его взгляде.
Бланш невольно сделала шаг вперед, коснувшись его руки. Его боль всегда почему-то разрывала ей сердце.
— Что вы! Мне очень нравится! — воскликнула она. — Просто эти подарки очень дорогие, и потому я не могу их принять.
За этот месяц герцог успел хорошо изучить Бланш и понимал, что когда девушка приняла какое-то решение, спорить бесполезно. Бланчефлер все равно поставит на своем. Поэтому в таких случаях Теодор заходил «с фланга».
— Хорошо, — невинно кивнул он. — Но сегодня вы не можете отказать мне надеть какой-нибудь из этих нарядов. Сегодня у нас бал! Считайте, что до ужина вы — знатная дама, или что у нас бал-маскарад, игра… И вы одолжили у меня до вечера один из туалетов. Договорились? Вы будете Золушкой, а я — вашей доброй феей…
Бланш засмеялась.
— Вы не похожи на фею, ваша светлость! Хорошо, пусть ею будет Маргерит, она поможет мне переодеться. Но тогда и вы обещайте мне кое-что.
— Все, что угодно, Белый Цветок, — улыбнулся герцог.
— Обещайте мне, что сегодня на балу вы сыграете роль принца!
Тед вздрогнул и поднял голову. Какое смешение чувств было в его взгляде!
— Разве я похож на принца из мечты? Такое страшилище! — Он вздохнул. — Конечно, я буду танцевать с вами, Бланш: кроме меня просто некому этого делать, — но быть принцем Золушки, вашим принцем…
— Милорд, у нас же игра! А вы восприняли все так серьезно… Знаете, что я вам скажу? Когда я была маленькой, я жила в замке у одного очень богатого и красивого дворянина. Очень красивого! По-моему, я говорила вам как-то, что была по уши в него влюблена… а у него была содержанка, редкой красоты женщина. Он дарил ей наряды и драгоценности, осыпал комплиментами… А я жгуче завидовала. Наша экономка заявила мне тогда, что я никогда не была и не буду красавицей, что я — «миленькая мордашка». Как я переживала! Мне казалось, что никто никогда не обратит на меня внимания — по крайней мере, из таких людей, как мой лорд, — никогда не подарит мне украшений, не станет устраивать в мою честь праздники… и все только потому, что мне далеко до таких красавиц, какой была та, как до звезд.
Теодор хотел что-то сказать, но Бланш перебила его.
— Конечно, потом, когда лорд бросил ее, я поняла, что не в одной красоте дело. Что простым девушкам вроде меня вообще не стоит доверять дворянам: в их власти как подарить, так и забрать подаренное — и чаще всего они именно так и поступают. Нет-нет, надо быть сумасшедшей, чтобы поверить словам любви дворянина, а уж тем более принять от него подарок…
— Бланш! Пощадите, вы сами не знаете, что сказали сейчас. Неужели же, если какой-нибудь человек… лорд… полюбит вас по-настоящему, вы… Вы просто не поверите ему?.. Только из-за того, что в его жилах течет кровь древнего рода? Это же глупо, Бланш!
— Глупо то, что вы говорите. Никогда ни один лорд не сможет искренне и безоглядно любить простую девушку! Но вообще-то я не о том. Я говорила, что воображала, будто никто и никогда не сделает мне подарка, какие дворяне преподносят своим… подругам. Вот видите, я ошибалась! Вы — дворянин, и вы дарите мне такие великолепные наряды… И хоть я их не приняла, все равно — вы хотели мне их подарить… Видите? Иногда даже самые безумные мечты сбываются! Почему бы не сбыться вашей?..
Герцог горько усмехнулся.
— Вот даже не знаю, что сказать… Хочется надеяться, но… мне кажется, что только что моя мечта разбилась вдребезги, как хрупкое зеркало. Ей никогда не сбыться!
— А что это за мечта? — участливо спросила Бланш.
— Какое теперь это имеет значение? — тихо спросил Теодор, глядя мимо Бланчефлер. Сердце ее сжалось от непонятной боли — и почему-то защипало в глазах.
— Вы таким тоном говорите со мной, милорд, что я подумала, будто чем-то очень обидела вас, — проглотив тяжелый комок в горле, пролепетала она. — Ваша светлость, тогда… можно, я уйду отсюда через месяц, когда уйдет Маршбанкс? Я постараюсь не попадаться вам на глаза все это время и стану приходить лишь на ночь…
Теодор побледнел и порывисто схватил Бланш за руки.
— Нет-нет! Вы ничего не поняли, Белый Цветок! Наоборот, я хочу быть с вами… Всегда быть с вами! Вы очень дороги мне, сударыня. Судя по тому, что я сейчас услышал, вы не верите мне. Но это правда! И я готов доказать! Только скажите, как?
Бланш мягко улыбнулась. Ей казалось, у нее гора свалилась с плеч.
— Я верю вам, милорд, — с глубокой благодарностью ответила она. — Я знаю, что вы всегда, с того самого момента, как я пришла в ваш замок, были и остаетесь моим самым преданным другом. Поверьте, я плачу вам тем же.
Де Валитан улыбнулся, хотя горло у него перехватило.
— Другом, да. Другом! И всегда им буду… Значит, вы не бросите меня через месяц, Бланш?
— Конечно, нет!
— Вашего слова мне довольно. Знаете, раньше я всегда требовал гарантий… Теперь нет… Я боюсь. Боюсь спугнуть счастье, лишиться того, что есть. Пусть так, Бланш. Пусть так… Я согласен! Только… не покидайте меня…
— Вы говорите так путано, милорд… Нет, я не оставлю вас, я же обещала! Но скажите, у вас не исчезло еще настроение для бала?..
— Если и исчезло, то быстро появится. Я обожаю дарить вам радость!
— Тогда я пойду, позову Маргерит. Она поможет мне одеться. Встретимся через час в бальной зале!
Вдвоем они вышли из комнаты.
А через час экономка ахала и хлопотала вокруг переполненной радостным возбуждением Бланш, затягивая на ней корсет, поправляя юбки и завивая волосы девушки.
— Ах, Бланш, Бланш! Что это с герцогом творится-то? Говоришь, просто на день дал поносить?.. Неслыханно! Я, конечно, не знаю всего, но тебе советую: не доверяй ему, будь осторожна! Тед таким милым может быть, но никогда — бескорыстным.
Девушка рассмеялась и чмокнула Марго в щеку.
— За меня не беспокойтесь! Я-то помню, как он хотел поступить с Маршбанкс. Конечно, с тех пор он переменился… но у меня ушки на макушке!
С этими словами она выпорхнула из комнаты.
Теодор уже ждал ее в бальной зале. Он переоделся в новый наряд: тоже черный, но отделанный серебром, — сам накрахмалил себе манжеты, начистил сапоги и теперь, весь трепеща, ждал Бланш. Ни шляпы, ни парика он надевать не стал, прекрасно сознавая, что будет выглядеть в них нелепо, но как мог причесал свои волосы.
Время тянулось бесконечно… И вот, наконец, шаги!
На широкой мраморной лестнице, спускавшейся в зал, появилась она. Бланш.
В белом ослепительном платье и полупрозрачных перчатках до локтя. По открытым плечам вились пышные пряди, глаза сияли… Она шла, горделиво вскинув голову, царственно выпрямив стан — и Теодор застыл, не в силах оторвать от нее взгляд. Его восхищение было таким сильным, что походило на боль.
«Да, она могла бы быть герцогиней! — подумал Тед. — Могла бы! Как легко и непринужденно носит Бланш роскошный наряд…»
Юноша быстро взбежал на самый верх лестницы и остановился — на ступеньку ниже девушки. Он склонился перед ней — так, как подобает кавалеру приветствовать даму — и нежно поцеловал протянутую ему руку.
— Вы восхитительны…
— Вы тоже, — улыбнулась Бланш.
Тед усмехнулся этим словам самыми уголками губ.
— Позвольте пригласить вас.
Бланчефлер подала герцогу руку, спускаясь рядом с ним в зал. Там Теодор встал напротив нее — и Бланш нежно сплела свои пальцы, затянутые тонкой перчаткой, с его пальцами. Другую руку девушка положила ему на плечо, с каким-то сладостным замиранием чувствуя, как осторожно и бережно он обнимает ее для танца — и молодые люди быстро и легко пошли в вальсе по огромному залу, нарушая его гулкую холодную тишину шорохом своих шагов и звучанием смеха — а музыка играла в их сердцах… В этот вечер Бланш снова, как когда-то давно, была влюблена в Теодора.
Они опять чуть не пропустили время сначала обеда, а потом и ужина. А за ужином к тому же Маршбанкс вдруг позволила Бланш разделить с ними трапезу!
— Я вижу, Теодор успешно привил вам хорошие манеры, — в конце заметила колдунья. — Не зная о том, кто вы на самом деле, можно ошибиться, приняв вас за знатную барышню.
Бланш вспыхнула, но глаз не подняла. Марш усмехнулась и вышла из-за стола.
— Тед, ну что же это?! — сквозь слезы воскликнула Бланчефлер, когда волшебница покинула столовую. — А я так радовалась…
— Бланш, Марш ничего такого не имела…
— Вы что, нарочно?! — не дала ему договорить девушка. Она с силой сдернула со своей шеи драгоценные бусы и безжалостно швырнула их на пол. Камешки брызгами разлетелись в разные стороны. — Возьмите ваши безделушки! Лучше бы сразу сказали, что я как ворона в павлиньих перьях! А я-то тоже хороша!.. Поверила!..
Закрыв лицо руками, девушка опрометью вылетела из столовой. Теодор кинулся за ней, догнал на лестнице, обнял — и Бланш разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. Теду оставалось лишь гладить ее вздрагивающие плечи и говорить, какая она красивая, умная и милая. Что, кстати, вовсе не было неправдой.