— И принц принцессу поцеловал, — я честно старалась попасть в такт, но врожденное неумение петь, подстегиваемое посторонними звуками в голове, давало о себе знать. — А свадьба была их красивой.
Но все же тот принц с другой засыпал, ведь падок он был на блудливых… Как там дальше? Эльф приоткрыл один глаз, но мелодия в голове не замолкала, не дойдя до финала. Частенько, благодаря подобным выходкам Фьеллиса, я внезапно подпрыгивала на месте от неожиданности, или же могла шлепнуть себя по щеке или уху, спутав тихий свист с комариным писком. Студенты всегда посмеивались, но им не дано было испытать того же.
— Я поражен твоими знаниями местного фольклора, — наконец свист стих.
— А я — твоим выбором репертуара. Скоро кроме твоей похабщины и знать ничего не буду, — я подогнала Чернавку каблуками, приближаясь к эльфу, и демонстративно потерла уши. — Мне думается, что эта способность не предназначена для той цели, с которой ты ее используешь.
— Скучала? — проигнорировав любые жалобы, мужчина растянулся в широкой улыбке.
— Вот еще. Это же не я к тебе приехала. Больше месяца не видеть друга оказалось сродни пытке. Сердце ликовало, но характер не позволил бы признать этого так быстро. Пожав плечами, Фьеллис развернул Серого, намереваясь уйти.
— Нет, стой, раз уж все равно пришел! — я поспешно ухватилась за поводья Серого, не давая коню сделать и шагу. По одной из просек мы вышли к Артемягу. В выходной день городской рынок был полон народу. Всюду слышались перебивающие друг друга голоса торговцев, предлагающих лучший товар по низким ценам. Хотя зайди чуть дальше, вглубь рынка, тебе предложат что-то не хуже, а денег затребуют в разы меньше. Дети сновали под ногами, соревнуясь в неуловимости разве что с карманниками, срывающими очередной кошель. А уж тех самых карманников разглядеть можно было, только обвесив их колокольчиками.
Поэтому часто кошельки прятались так глубоко во внутренних карманах, что появись желание что-то приобрести, пришлось бы порядком повозиться с их выуживанием. Фьеллис остановился, засмотревшись на длинный резной лук. За спиной его был закреплен не хуже, если не сказать, что лучше, ведь эльфийским лукам равных не сыскать, поэтому в том, что мужчина уйдет без покупки, можно было говорить с уверенностью. Я же прошла дальше, найдя, наконец, торговку, разложившую на тряпице самодельные украшения. В ближайшие дни нам предстояло начать обучение заговорам и требовалось принести какую-то вещицу, которая и подвергнется магическому воздействию. Лучше всего было выбирать изделия из натуральных материалов, таких как дерево или глина, но мне больше приглянулся волчий клык на кожаном шнурке. Что может быть натуральнее? Впрочем, подошедший со спины эльф тут же забраковал сделанный выбор. Мнение друга было не столь важно, но все же приходилось к нему прислушиваться. Академия не выделяла средств на своих студентов, без каких-либо навыков найти подработку не получалось, а работа на полях никогда меня не привлекала, поэтому приходилось пользоваться добротой эльфа. После избавления от гнета Флорианы, Фьеллис довольно часто горько вздыхал, что так и не успел получить за меня обещанный мешок золота, но постоянно приговаривал, что долги на моих счетах растут с каждым днем. После непродолжительной дискуссии на тему ценности денег, Фьеллис удостоверился, что урок усвоен и позвал идти следом, направившись к тележке с кожаными кольчугами. И на кой ляд они ему, когда он такое не носит? Сделав вид, что иду следом, я вернулась к торговке, наспех выбрала несколько украшений, должных в скором будущем превратиться в амулеты, и, ссыпав в протянутую ладонь несколько медяков, поспешила вернуться к другу. Обернувшись, эльф удовлетворенно кивнул, и пошел дальше, обходя телегу стороной. Я лишь понуро вздохнула, всем видом показывая, что до сих пор обдумываю серьезность его слов. Солнце клонилось к закату, когда Фьеллис запрыгнул в седло Серого и потянул поводья, ожидая, что я последую его примеру. Площадь расчищали, торговцы расходились, но лишь для того, чтобы устроить праздник. От местных жителей я услышала, что вечером здесь намечаются гуляния по случаю дня рождения правителя Артемяга. Не то чтобы он почтит их своим присутствием, ведь старик Ворлог явно не собирался покончить со своей затворнической жизнью, но Правитель вроде как обещался показаться на балконе своего замка, который как раз выходил на рыночную площадь. А так как многие жители начинали сомневаться, жив ли их господин, собирался весь город.
— Лис, а давай тоже погуляем? — ухватившись за поводья Серого, я решительно потянула их в противоположную от леса сторону.
— Зачем тебе это? Праздник города. Ты, кажись, из другого.
— Ну, я тоже не видела этого Ворлога. Хоть и слышала о нем не самые приятные вещи. Любопытно же.
— Не желаю оставаться на этом сборище. Людские празднования все одинаковы, — Фьеллис скривил лицо, словно не он наслаждался всеми устроенными в замке Короля Вассона балами и пиршествами. Я отрешенно пожала плечами, отпуская поводья и направляясь к Чернавке.
— Что ж, тогда скатертью дорога. А я, пожалуй, повеселюсь от души. План был так себе, но ничего другого не оставалось. Отвязав кобылу, я вгляделась вдаль, как бы невзначай вслух выбирая таверну подешевле.
— Хочешь, чтобы тебя убили где в подворотне? — сощурился эльф.
— О! Думаю, вон та подойдет, — нарочито громко воскликнула я, идя по направлению к совсем уж непримечательной забегаловке. Не нужно было даже заходить внутрь, чтобы понять какие слои населения собрались внутри. Хоть бы план все же сработал! Стараясь не выдать дрожи в коленках, я подошла к небольшому навесу, служившему подобием конюшни, где изрядно подвыпивший мужичок с радостью потянулся к предложенным поводьям, да только никак не мог поймать их в воздухе.
— Ты же знаешь, что это я увез тебя с территории Академии, и я же должен вернуть в целости! — прошипел над ухом эльф, выдернув поводья из моих рук и уводя Чернавку прочь от злополучного заведения. Я почти услышала, как кобыла облегченно выдохнула, избежав участи быть оставленной в подобном месте.
— Ну ты же не хочешь со мной остаться, а я не имею права принуждать тебя, — тяжко вздохнула я. Рыбка давно заглотила крючок.
Вот только казалось она этим крючком меня и убьет. В голове раздался пронзительный свист, не прерывающийся даже когда лошади были переданы конюшему при таверне, а эльф отправился к хозяину договариваться о комнатах.
— Может хватит? — взмолилась я, едва Фьеллис вернулся. — Я усвоила урок и больше так не буду. И еще немного и у меня кровь из уха потечет. Если уже не потекла. Нет? Тогда еще есть время. Наступившая тишина означала лишь одно — на этот раз я прощена. Но повторения быть не должно.
На площадь вынесли столы, составив их в ряд. На разномастные скатерти выкладывали еду — приносили, кто что мог. Кто-то ограничился скромными соленьями, овощами и фруктами, женщины в охотку расставляли блюда с пирогами и румяными пирожками, мужчины, заговорчески перемигиваясь, приносили бутылки с мутной белой жидкостью. Посреди площади разводили костер для антуража, а рядом несколько небольших костерков для приготовления мяса. Фьеллис не пожелал участвовать в приготовлениях, предпочтя валяние на кровати общению с толпой. Мне же ничего не оставалось, как сидеть в выделенной комнате, ведь одной выходить на улицу эльф запретил. Желудок выводил звучное урчание, требуя заслуженной пищи, аромат которой начинал проникать сквозь открытые окна. Пытаясь хоть как-то отвлечься от звуков и запахов с улицы, устроившись поудобнее, я, не мигая, уставилась на пляшущий огонь свечи. Я давно заметила, что звание «Рожденной Огнем» никак не сказывалось на его ко мне отношении. Как там было написано? Сосредоточить мысли на приманивании огня, направить силу к тонкому языку пламени, соорудить подобие моста и притянуть его к себе. Вот по тонкой нити невидимой переправы пляшет, мелко подрагивая, крошечный еле видимый огонек. Останавливается, словно решаясь, идти, или вернуться в теплый дом, а затем все же ползет дальше. Все ближе к пальцам, где, мягко прокатившись по коже, осядет на ладони и, подпитавшись силой, увеличится в размерах. Сему не суждено было сбыться. Вошедший в комнату эльф напрочь разрушил всю концентрацию, после потушив едва взявшийся ковер.
— И почему это так сложно? — я откинулась на подушки, уставившись в потолок.
— Зато смотри как весело. Оставишь тебя одну, и мечта Королевы осуществится. Не знала она, что все можно сделать гораздо проще.
— Ну вот смотри, — пропустив шпильку мимо ушей, я указала на пухлый томик. — Видишь, какой огонек нарисован? А теперь смотри сюда. Я прикрыла глаза, стараясь проделать все вычитанные в учебнике действия, концентрируя силу и направляя в раскрытую ладонь. Тонкой прохладной струйкой сила текла по телу, истощаясь по пути и приходя к руке в таком малом количестве, что едва коснувшись кожи, свечной огонек обращался в крохотную искру, после исчезнув сизым дымком.
— Тебе обязательно играть с огнем, сидя на кровати? Чему вас там вообще учат? — Фьеллис проследил, как рука, с только что пробившейся на ней искрой, упала на одеяло, и выдохнул, лишь уверившись, что пожара не будет. — Пойдем. Там, кажись, гуся на вертеле уже дожаривают.
— А я и смотрю, что концентрация пропадает! — подскочив с места, я почти обогнала друга у двери, если бы не хваленая эльфийская скорость. Празднование вышло хоть куда. Живая музыка, вкусная и сытная еда, танцы вокруг костра. Самогон, что пили местные, был с ходу забракован эльфом и запрещен к употреблению. Я и не противилась, зная какое мерзкое пойло могут наварить не имеющие понятия о хорошем алкоголе мужики. Хотя они считали его вполне сносным. Может это меня разбаловало эльфийское винишко? Мы покинули площадь далеко за полночь. Правитель Ворлог действительно появился. Но вот заметили его лишь единицы, да и те были слишком пьяны, чтобы позже описать увиденное. Показания разнились у всех. А люди, по всей видимости, давно махнули рукой на заскоки своего Правителя, но все же изредка в воздух летели поздравления в его адрес. Вероятно, Ворлог даже мог услышать особо старательных. Несмотря на продолжающееся веселье, уснуть получилось почти сразу. Только сны о толпах нетрезвых мужиков, охотящихся на непонятного зверька с бараньим телом, поросячьими копытцами, утиным клювом и коровьими рогами давали понять, что где-то неподалеку все еще веселятся уставшие от скучной жизни горожане.
Попрощавшись у ворот Академии, я честно обещала приехать.
Как-нибудь. Когда получится. Если получится. Но учеба и осваивание азов, которые укладывались в голове с великим трудом, не позволяли сильно расслабляться. Дни тянулись за днями, последний снег в лесу таял, уступая место ранним цветам и зеленеющим листьям. Птицы вили гнезда, лесная живность искала пары для продолжения рода, а мы, как и полагалось настоящим студентам, жаждали свободы, находясь в предвкушении теплого и долгожданного лета, когда занятия стали бы реже, плавно перейдя в небольшие каникулы.
— Сконцентрируйся, — медленно, почти гипнотически, Талая провела рукой по воздуху, уткнувшись носом в книгу.
— Есть.
— Почувствуй силу внизу живота. Голос долетал как будто издалека.
— Угу.
— Она течет, наполняет тебя изнутри, медленно, но верно, к своей цели. И-и-и…
— Все. Не могу.
— Получилось? — девушка отпрянула от книги, надеясь увидеть результаты часовой тренировки, но все было как раньше.
— Нет, только из-за тебя в туалет захотелось, — я поднялась на ноги, отправляясь в заветную деревянную кабинку. Талая — одна из студенток Академии — сжалившись над неумелой новенькой, изо всех сил пыталась научить меня концентрировать силу, доводя ее до нужной точки без потерь. Но, пока безрезультатно.
Откинувшись на траву, она лишь тяжко вздохнула, легко перетянув огонек со стоящей рядом свечи и демонстрируя его немедленное появление на ладони.
— И как у тебя так ловко получается? Я села рядом, всматриваясь в получившееся волшебство и пытаясь найти подвох. Такового, конечно же, не было, но хотелось верить. Девушка улыбнулась, ткнув пальцем в учебник в только что прочитанную главу. Моим же единственным толковым результатом был маленький свечной огонек, едва добирающийся и разгорающийся на указательном пальце. В тот момент он выглядел как спичка. За время обучения все ясно и четко уяснили, что та, кого относили с избранникам Богини Огня Аспер, в какой-то мере сносно усваивала любую информацию, могла свершить небольшое колдовство, опираясь на едва изученный материал, но оставалась не в ладах с тем, что причиталось ей по праву рождения. Магия превращения с каждым разом выходила все лучше. К примеру, получившаяся из дубового листа бабочка выглядела достаточно хорошо, но все же пока не могла пролететь больше пары аршинов. Морок и вовсе поддавался без промедления. И хоть змеи, заменяющие кривые ветки, никогда не походили на настоящих, а движения их и вовсе язык с трудом поворачивался назвать реалистичными, учитель все же не скупился на похвалу. Даже гипноз, которому посвятили всего одно занятие, в основном объяснив теорию и причину, по которой этому умению не будут обучать в Академии, без труда достигал цели. А обереги и вовсе, казалось, выходили на ура. Но огонь… То, что должно было прославить меня в легендах, ни в какую не желало повиноваться. Вообще, как ни странно, чаще я получала одобрение именно от Оддина. Учитель обладал хорошо подвешенным языком, уроки проходили интересно, а полученные знания откладывались в голове на нужных полочках. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь полюблю теорию. Зато старик Риктор ежедневно пытал взглядом, словно считал, что я его обязательно обманываю и творю пожары направо и налево, но только за территорией Академии. В конце концов, он объявил, что все, кто не сможет обучиться сотворению хорошего (он особенно сильно сделал ударение на этом слове) огня до окончания лета, не будут допущены к дальнейшему обучению. А так как кроме меня все искусно владели данным навыком, звучало это как публичное предупреждение и унижение одновременно. Долгожданные каникулы радовали больше Чернавку, нежели ее хозяйку. По крайней мере, пока на ее седле не закрепили объемные сумки, доверху наполненные тяжелыми книгами. Может для кого-то каникулы и обещали отдых и развлечения, но мне предстояло провести их в тяжких и нудных изучениях не усвоившегося материала. Волчий клык на кожаном шнурке, повязанный на руку вместо браслета, покачивался в такт медленным шагам лошади. Я, как могла, заговорила его от хворей, и не понятно с магической ли помощью, но за время его ношения, болезни действительно не проявлялись. Удобнее умостившись в седле, я водрузила толстый фолиант перед собой, повторяя теорию и собираясь отрабатывать практику. Мерные шаги ленивой лошадки прекрасно помогали сконцентрироваться, хоть и иногда убаюкивали.
— Ишь ученая какая! Гони кошель, девка. На тракте появился худощавый мужчина, преградив недовольно остановившейся Чернавке путь. Откуда сей субъект вылез, осталось загадкой, ведь колючие кустарники по обе стороны дороги у кого угодно отбили бы желание пробираться сквозь них. Книга выскользнула из рук и упала на землю, сминая страницы.
Учителя не сильно обрадуются порче библиотечного имущества.
— Денег у меня нет, но с удовольствием принимаю пожертвования, — я неторопливо выбралась из седла, поднимая одно из сокровищ, которыми так дорожил Риктор. Однажды я послюнявила палец, чтобы перевернуть страницу… То-то криков было.
— Добро, краля, давай кошель, али порешу к лешему, — мужчина, чей лохматый кафтан давно должен был отправиться на свалку, достал из-за спины кривой нож и хищно улыбнулся. А ведь при одном только взгляде на то оружие хотелось скорее плакать. Это ж надо так не следить за рабочим инструментом! Лешего я не боялась, потому что никогда не видела. Но была много наслышана о нем от учителя Оттиса. А уж мертвая я ему и подавно не нужна. Разве что почву удобрить. Кошеля у меня отродясь не водилось, так как класть туда все одно нечего. Сейчас мысли занимало совершенно иное. Так, как там было? Точно и ясно… Сконцентрировавшись, я направила силу к рукам. Тонкая невидимая нить от самых кончиков пальцев потянулась к изогнутой палке у ног лошади. Теперь следовало точно и ясно представить образ, который она должна принять. А дальше останется, подобно кукловоду, легкими, едва заметными движениями пальцев управлять марионеткой, следя, чтобы нить не оборвалась и трансформация не сошла на нет. Тонкая, совершенно нереалистичная по своему окрасу змея неестественным образом медленно и скособочившись, приближалась к округлившему глаза разбойнику. Змей я видела мало. Как они двигаются, представляла смутно. А уж воспроизвести все это в голове… Уже хорошо, что и так получилось, тем паче, что здесь смешались сразу и морок и магия превращения, заставляющая рептилию двигаться. В чем разница? Если попробовать превратить палку в змею, она оставит родной древесный окрас, размер и толщину, что может, конечно, насторожить, но не напугает так, как длинная аляповатой расцветки тварь, то и дело показывающая клыки. Вот тут-то и нужен морок. Мужчина отступал назад, косясь по сторонам и не понимая, откуда сие цветное чудо появилось у него под ногами. Слишком далеко отступал. И без того тонкая нить натянулась и готова была оборваться в любой момент, оставив у ног разбойника обычную кривую ветку. От слишком больших усилий в висках пульсировало, а в голове появлялось болезненное ощущение. Того и гляди в обморок упаду, и все усилия пойдут насмарку. А значит, или распускать колдовство и надеяться, что мужчина не затаит злобу, или бросить лошадь и ступать следом за отступающим разбойником. Да вот только кто гарантирует, что Чернавке не вздумается сбежать, сославшись на внезапную прихоть.