— Но мистер Макфи, сэр…
— НЕ СЭРКАЙТЕ МНЕ ТУТ! ПЭР ХАРРИНГТОН ЗАПРЕТИЛ! ПУСКАТЬ! ВАС! В КАРЬЕР! ОТНЫНЕ! И НАВЕКИ!!!
— Но моя машина…
— УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА! СЕЙЧАС ЖЕ!
Уэллс постоял несколько секунд, потерянно уставившись в пол. Затем с отчаянием поднял глаза, но увидев яростный взгляд управляющего, поспешно опустил их обратно. Молча повернулся и покинул помещение. Я вышел за ним.
<p>
<a name="TOC_id20231594" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20231596"></a>ГЛАВА СЕДЬМАЯ
в которой Джозеф Дрейк легкомысленно развеивает
нависшую над экспедицией угрозу
Кажется, Уэллс был на грани срыва. Глаза его покраснели, слёзы выступили на них. Стесняясь своей слабости, он отвернулся от меня и некоторое время мы так и стояли — он, спиной ко мне, борясь со своим угнетённым настроением, а я раздумывая, как быть дальше.
Я решил нарушить тишину:
— Чего это он так на вас взъелся, мистер Уэллс?
— Неделю назад у меня взорвался резервуар со смесью для движителей. Взрыв был очень мощный. Никто не пострадал и я думал, обойдётся. Но, как видите, Джозеф, сэр Харрингтон, очевидно, не может поступиться престижем предприятия ради науки.
Я присвистнул:
— Это настолько опасно? Мы как будто на пороховой бочке?
— Нет, не совсем так. Этот резервуар — из первых, изготовленных мной. Можно сказать, опытный экземпляр. Ныне они доведены до совершенства и едва ли могут взорваться без причины.
В общем-то он и раньше предупреждал о том, что опасность для жизни существует.
— Что же мы будем делать дальше, мистер Уэллс?
— Я уже даже и не знаю… — он взглянул на меня очень грустно, — Едва ли мы сможем убедить сэра Харрингтона позволить нам отправление из его карьера. Будет хорошо, если нам позволят просто забрать машину без разбирательств и расследований…
У меня появилась идея. Всё выглядело как шальное безумие, но...
— А как быстро вы планировали отправиться?
Он махнул рукой обречённо.
— Что уж о том говорить, коли мы лишены машины.
— Ну а всё-таки?
— Она полностью готова к запуску! Абсолютно! Движители заправлены, резервуары заполнены водой, гелием и водородом. Прямо хоть сейчас и взлетай.
Я внимательно оглядел здание. Массивная деревянная дверь, ведущая в тамбур, была открыта настежь. С внешней стороны на ней были скобы, в которые продевался толстый брус, когда дверь необходимо было запереть. Сам брус стоял неподалёку, прислонённый к стене. На петле болтался открытый навесной замок. Кодовый “Эврика”, американский. Серьёзная вещица с несметным количеством комбинаций.
— А давайте и улетим прямо сейчас, мистер Уэллс, а? Как вам такое предложение?
Он посмотрел на меня недоверчиво. Как ребёнок смотрит на старшего брата, рассказывающего о встрече со Святым Николаем.
— Но… каким образом? Вы же сами были свидетелем моего… гм… отстранения…
— Очень даже запросто!
Я тихо прикрыл дверь. Взял брус, вставил в петли. Подёргал — держит крепко, наикрепчайше. Взял замок и защёлкнул в петле. Покрутил наборный диск, дабы спутать код.
Уэллс смотрел на мои действия с отвисшей челюстью. Я улыбнулся ему незамутнённой улыбкой озорника:
— Готово, мистер Уэллс. Пойдёмте за нашими пожитками.
— Но… он вызовет охрану и…
— Увольте! Дверь я запер. На окнах конторы решётки. До шлагбаума четверть мили. Дверь он не откроет — слишком крепкая. Даже если выбьет окно, то всё равно ни до кого не докричится. У нас есть время по крайней мере до конца смены.
Уэллс стоял оторопело и не мог решиться. Ох уж, сложные эти учёные.
— Ну? Что же вам ещё не нравится?
— Н-не знаю… Это, право, какое-то мальчишество и авантюра.
— Вам что важнее? Лететь? Или чтобы всё было исключительно по-взрослому? И я уже навесил замок на дверь, так что обратной дороги нет. Давайте не будем терять времени, сэр.
Уэллс предпринял последнюю попытку остаться в границах прежней реальности:
— Ну а если нас поймают? Что тогда?
— А и ничего! Скажем, ушли от мистера… этого, как его там? Макфи, ага. Решили забрать ценные научные приборы с машины, раз уж нельзя использовать её. А то что его кто-то запер — так мы и ведать не ведаем, мало ли кто это мог сделать после нас. Эвона, въезд даже не охраняется толком.
Он кажется принял этот поворот судьбы. Плечи его расправились, безвольно сгорбленная спина стала прямой, выражение лица — твёрдым. Наши взгляды встретились.
— Благодарю вас, Джозеф. Чем бы это ни обернулось — вы дали мне ещё один шанс.
— Не стоит благодарности, мистер Уэллс. А теперь, давайте…
И мы, постоянно озираясь, торопливо пошли к шлагбауму, где под охраной мальчика ожидала наша повозка.
<p>
<a name="TOC_id20231745" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20231747"></a>ГЛАВА ВОСЬМАЯ
где судьба кобылы и телеги устраивается наилучшим образом
Незадолго до шлагбаума Уэллс очень кстати спросил меня, что мы будем делать с арендованной телегой.
Да, я про это совсем не подумал. Лошадь и телегу нужно вернуть хозяину, или иначе по возвращении нас ждут неприятности. Если, конечно, мы вернёмся.
Пока мы дошли, у меня созрел план; тут-то фунт в залоге и пригодится.
У въезда ничего не изменилось. Пацан гладил лошадь и пытался засунуть ей пучок соломы, но то ли кобыла не успела проголодаться, то ли солома ей пришлась не по нраву — от угощения всячески отказывалась.
Увидев нас, мальчишка уронил пучок и опасливо отошёл от лошади. Я подмигнул ему ободряюще и спросил:
— А где привратник?
— Отец спит нынче. — он махнул рукой куда-то неопределенно за спину, — Там, за колодцем.
Я взглянул в ту сторону, узрел колодец, но разобрать, есть ли за ним кто и что он делает, не смог. Я повернулся обратно к пацану.
— А хочешь ещё пять пенсов заработать?
Глаза его вспыхнули:
— Что надо делать, мистер?
— Поди, разбуди отца и приведи сюда. И деньги твои.
Я достал монету и бросил ему. Он сориентировался моментально, изловил её налету и убежал к колодцу. Я одолжил у Уэллса его тетрадь и ручку Waterman. Начал писать на чистом листе: “Подателю сего прошу вернуть один фунт, внесённый в качестве залога за…”
От колодца появился мальчуган. Он толкал перед собой низенького невзрачного мужичка со всклокоченной, давно не видавшей ножниц цирюльника бородой — “Чисто, Карл Маркс”, пробормотал Уэллс — и в неопределенного цвета обносках, смутно напоминающих военную форму. Тот явно был нерешителен и, кажется, упирался, но сын что-то убедительно говорил ему в то место, где за волосами должно быть ухо и яростно жестикулировал.
Наконец, они подошли к нам. Пацан в последний раз что-то сказал в ухо и тычком в бок повернул отца лицом ко мне. Тот вытянулся предо мной едва ли не в струнку и подобострастно произнёс:
— Чем могу служить, милостивый государь?..
Я почувствовал запах дешёвой выпивки, но решил не придавать тому значения.
— Как тебя звать?
— Томас, сэр!
Я доверительно приобнял его за плечи:
— Томас, окажи нам небольшую услугу, будь так добр. За это ты получишь фунт.
Он посмотрел на меня с робким недоверием:
— А… э.. мы с превеликой... то есть… сэр…
Я указал рукой на телегу:
— Мы с тобой сейчас поедем к машине мистера Уэллса — я сделал жест рукой в сторону Уэллса, который учтиво приподнял шляпу и приветливо улыбнулся, — Которая установлена на дне этого карьера. Там мы погрузим всё с телеги в машину. Твоё дело небольшое: вернуть телегу по адресу, который написан на этой бумаге и предъявить бумагу хозяину лошади. Он вернёт тебе фунт залога за лошадь и телегу. Это и будет твоим вознаграждением.
Я вырвал лист из тетради и показал ему.
— Умеешь читать, Томас?
— Ну... э… — он явно испытывал затруднения.
— Я умею, мистер. — пришёл на помощь отцу сын.
— Молодец. Вот и поможешь отцу.
Мужичок между тем нерешительно посмотрел на телегу, затем на меня, на Уэллса, снова на телегу.
— Но… мистер Макфи… строго-настрого… не велено пускать профессора в карьер. Вот. — большие фразы явно давались ему с трудом. — Он меня… того… с работы… это…
— А ты скажи, что не смог отказать, так как я угрожал тебе револьвером. — я для убедительности сдвинул борт пиджака и он увидел портупею с кобурой. — Ну же, Томас. Фунт!
Глаза его округлились и, кажется, он совсем ушёл в пучину страха. Но всё-ж таки перспектива внезапного сказочного обогащения затмила чувство опасности и, снова вытянувшись предо мной, он сказал подобострастно:
— Да… сэр! Будет... сделано.
— Но только смотри, Томас. — предупредил я, нарочито медленно поправляя борт пиджака, — Если лошадка не вернётся к хозяину…
На его лице, как в кинематографе, живой картинкой пробежала гамма самых разнообразных чувств.
— Да чтоб мне!.. Да я… ни боже мой…