— Вот и ладно. Поехали тогда. — я подумал и добавил, — И никому не говори, что получишь деньги. Если будут спрашивать — просто скажи, что знаешь хозяина кобылы. Да напросись отвести лошадь к нему.
Мы выдвинулись по узкой каменистой тропе, спиралью спускающейся на дно карьера. Уэллс с мальчиком вели кобылу под уздцы, следя, чтобы на пути не было больших камней. Видимо, паренёк любил лошадей — охаживал кобылу, как мог. Томас прихрамывая шёл за телегой. Я замыкал шествие чуть поодаль.
Сделав полукруг по серпантину на стене карьера, мы оказались на противоположной ко въезду стороне. Бросив взгляд на контору, я, кажется, различил какое-то смутное движение в зарешёченном окне. Как будто кто-то махал белой тряпицей в надежде привлечь внимание. Но не исключено, что мне просто привиделось и то был лишь солнечный блик на стекле.
<p>
<a name="TOC_id20231899" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20231901"></a>ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
где Джозеф Дрейк обеспечивает крепкое алиби Томасу
Ящики мистера Уэллса и здесь оказались к месту. Мы очень торопились и если бы наш скарб был в своём первоначальном, как при покупке, виде — мы потратили бы на погрузку многие часы. Что, учитывая нынешние обстоятельства, было недопустимо.
А так — мы справились за три четверти часа.
— Глядите-ка, мистера Макфи выпустили! — мальчишка, будучи не занят никаким делом, сам избрал для себя роль дозорного. — Кажется, они идут сюда, мистер.
Я взглянул в сторону склона, на котором стояла контора. Едва различимые фигурки в количестве четырёх или пяти сгрудились на краю, а одна уже направилась по дороге. Очевидно, у нас есть ещё минут пять или около того.
Я подошёл к Томасу, который доверчиво смотрел на меня своими бледно-голубыми глазами, совершенно не ожидая, что я врежу ему по скуле. От удара он отлетел на пару ярдов, стукнулся спиной о борт телеги и сполз на землю. Позади себя я услышал испуганный вопль мальчишки.
— Извини, приятель. Так надо. — я схватил его за плечо и поднял. Он был ошеломлён, но вполне в сознании; даже попытался заслониться руками от дальнейшего избиения, которое, впрочем, в мои планы совсем не входило.
— Мистер! Не убивай отца! — пацан вцепился в мой пояс и попытался оттянуть меня. Я обернулся к нему и прижал его голову свободной рукой, не прекращая поддерживать Томаса в вертикальном положении. Мальчонка начал трепыхаться, но был куда слабее меня и потому вырваться не мог.
Я прикрикнул:
— Успокойся! Никто никого не убивает. — он продолжал свою возню и я добавил, — Твой отец покажет всем ссадину и ему поверят на слово, что он был под принуждением. А иначе его упекут в каталажку за пособничество в грабеже.
Это возымело эффект. Парень перестал дёргаться. Я медленно отпустил его и он оттолкнулся от меня. Стоял и смотрел хмуро, но, кажется, понял, что к чему и драться уже не лез.
Мистер Уэллс ни во что не вмешивался, но на лице его читалось неодобрение. Он изучающе — “каких ещё сюрпризов от вас нужно ожидать, Джозеф” — посмотрел на меня, затем, не произнеся ни единого слова, повернулся к трапу и поднялся в небесную машину.
Я повернулся к Томасу:
— Прости великодушно, старина. Я это не со зла, а для твоего же блага.
Он потёр скулу, где разливалось краснотой большое пятно свежего синяка. На ладони осталась капля крови, он с удивлением посмотрел на неё и стёр рука об руку, затем взглянул на меня и робко улыбнулся:
— Да я что, мистер… я не в обиде...
— Ну и славно. Держи, вот. — я сунул ему пять пенсов, — Выпей за своё терпение, Томас.
— И за ваше здоровьице выпью, мистер… не знаю, как вас…
— А то неважно — меньше выболтаешь на допросе у бобби. Ну, будь здоров.
— И вам всего хорошего, милостивые государи…
Уэллс к этому времени уже нетерпеливо ожидал меня у входа.
— Томас, берите телегу и уезжайте как можно дальше от этого места! При старте будет очень неприятно и жарко!
Я добавил:
— Томас, сделай вид, что ты сбежал от нас. Скачи из карьера, что есть мочи!
Они погрузились на телегу, мальчишка взял вожжи, встряхнул ими. Выкрикнул что-то зычное тонким голоском. Кобыла махнула головой, словно ответив ему и пошла. Телега начала двигаться; сначала медленно, затем всё быстрее. Томас сидел боком в телеге и глядел в нашу сторону. Голова его покачивалась в такт движению. Я с удовлетворением рассмотрел на его щеке большущий синяк.
Когда фура удалилась ярдов на сто, мальчишка повернулся и помахал рукой. Уэллс махнул ему в ответ и начал закрывать тяжёлую дверь; прижав её, крутил запорное колесо до тех пор, пока стык двери со стеной не превратился в линию не толще волоса.
Уэллс посмотрел на меня серьёзно:
— Ну что же, мистер Дрейк. В добрый путь.
<p>
<a name="TOC_id20232827" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20232829"></a>ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
в которой наши герои наконец совершают то,
чего никто не делал до них
Кабина небесной машины представляла собой цилиндрическое помещение диаметром ярдов семь или близко к тому. Восемь выпуклых тумб движителей выдавались из стены на полтора фута. Каждая имела дверцу с иллюминатором толстого огнеупорного стекла. Уэллс сказал, что это люк для загрузки резервуаров с топливом и для наблюдения за происходящим в движителе.
Шесть стен между тумбами движителей целиком и полностью были заняты шкафами, в которые мы второпях повставляли ящики с имуществом экспедиции (Да и то — не все. Какая-то часть их загромождала пробковый пол в центре кабины).
Седьмая стена имела входную дверь, или, скорее, люк с круглым иллюминатором и запорным колесом; именно через него мы погрузились в небесную машину. Перед восьмой стеной был установлен стол со множеством рычагов, ручек и кнопок. В центре его был расположен планшет и пара арифмометров.
Перед столом располагалось кресло машиниста. Оно имело диковинную конструкцию — могло изменять свою форму таким образом, что сидящий на нём становился лежащим. Оно и понятно, зачем: многие дни нам придётся не только сидеть, но и спать в небесной машине.
Позади кресла машиниста и немного левее его было установлено ещё одно, абсолютно такое же. Как сказал Уэллс, оно для помощника машиниста и кочегара в одном лице, которому придётся совершать много разных действий во время взлёта машины.
Эти кресла также могли вращаться вокруг своей оси. Небольшой изящный столик, расположенный позади места машиниста и справа от кресла помощника, позволял превратить кабину в трапезную — для этого нужно было всего лишь развернуться лицом к нему. Я в очередной раз поразился хитроумию мистера Уэллса и тому, как он всё продумал.
В потолке на высоте десяти футов был большой иллюминатор с толстым кварцевым стеклом, закрываемый специальной шторкой хитроумной конструкции.
Стены были простёганы и обиты тканью цвета индиго; по моему впечатлению довольно прочная, она в то же время была мягкой и шелковистой на ощупь. Кажется, то была мануфактура из Нима, но не могу поручиться.
Уэллс занял кресло машиниста и указал мне на место механика:
— К сожалению, Джозеф, у меня не было возможности в спокойной обстановке передать вам ваши обязанности. По сему, вы просто будете выполнять мои команды до момента, пока не наступит свободное время для объяснений.
— Как скажете, мистер Уэллс.
Я занял место помощника. Уэллс крутил рукоятки и что-то бормотал, сверяясь со своей тетрадью. Затем он не поворачиваясь, обратился ко мне:
— Во время взлёта, мистер Дрейк, может сильно трясти. Лучше держитесь за поручни на кресле. — я обратил внимание на дугообразные поручни, приделанные к ручкам кресла. Он продолжил:
— Как только мы оторвёмся от земли и поднимемся на пару сотен ярдов, вы будете должны следить за тем, чтобы в движителях было топливо. Допустима кратковременная остановка одного или двух — но только на противоположных сторонах — иначе, я не смогу удержать равновесие, машина завалится и мы упадём. Я со своей стороны буду регулировать его с помощью заслонок. Но, всё равно, чем меньше движитель остаётся без топлива — тем лучше.
Замена резервуара происходит очень просто. Вы, убедившись, что движитель отключился, обязательно нажимаете педаль сброса, затем открываете люк и осторожно помещаете туда новый резевуар с топливом.
Помните! Нельзя допускать толчков и ударов по резервуару; это очень опасно. После загрузки вам нужно потянуть за шнур над корпусом движителя и я увижу на столе управления знак готовности движителя к включению. Кажется, это несложно, но, может быть, у вас есть вопросы?
— Я всё понял, мистер Уэллс. Начинайте.
Он медленно повернул большой ключ в центре стола. Это сопровождалась щелчками зубцов шестерни где-то внутри; как будто заводили часовой механизм.
Ничего не происходило несколько секунд. “Зажигание… должна быть реакция…”, неразборчиво бубнил себе под нос Уэллс, посматривая на хронограф и листая свою тетрадь.
Затем снизу раздался глухой удар. За ним ещё один. И ещё. Я крикнул Уэллсу: “Они пытаются выбить дверь!”, вскочил с кресла и одним прыжком оказался у входного люка, полон решимости держать оборону. Мой револьвер был наготове.
Но странно — преследователи в иллюминаторе были ещё очень далеко, в нескольких сотнях ярдов от машины. И явно изменили своё решение приближаться. Один из них целился из ружья в нашу сторону, но я увидел как другой положил руку на ствол, пригибая его к земле и что-то убедительно говорил стрелку.
— Джозеф, бога ради, спрячьте оружие и вернитесь в кресло! Всё происходит замечательно, с таким звуком работают движители. — он смотрел на меня из-за спинки своего кресла, — Держитесь лучше за что-нибудь. Сейчас начнёт трясти.
Я добрался до кресла весьма своевременно. Относительно нечастые поначалу удары, учащались всё более, кабина сотрясалась мелкой вибрацией. Старинная гинея, бог весть зачем лежавшая на столике, с мелкой дрожью устремилась к одному из краёв стола, но не дойдя до него пары дюймов, плавно изменила направление своего движения и пошла обратно к середине.
В какой-то момент грохот усилился неимоверно, вибрация сменилась весьма жёсткой тряской. Бросив случайный взгляд в дверной иллюминатор, я с удивлением заметил, как стена карьера плавно смещается вниз.
Мы определенно поднимались! Из за адского шума и тряски я не уловил момент отрыва от земли, но увидев движение воочию, уже не мог не чувствовать его. Теперь же смотрел на уходящую вниз землю и меня захлёстывал ужас, изумление, восхищение, радость и множество других чувств, которые я не способен был описать в тот момент.
— Джозеф, пора! — я еле расслышал эту фразу, но тут же спохватившись, вскочил и ринулся к ближайшему движителю.