Я хлопал глазами, ничего не понимая. Как такое могло произойти. Я точно помнил свой год рождения . Не мог же я несколько раз рождаться и умирать. Я перебирал все воспоминания, и зацепился за нечто важное. Я был уверен, что орден был основан мною, будучи в конклаве папы… а Иоанна ли?
- Софа, когда появилась инквизиция? - дрожащим от волнения голосом произнес я, боясь услышать страшные цифры, - Ты знаешь когда, и кто основал орден?
- В одна тысяча двести пятнадцатом, от рождения твоего бога, - не понимала Софа моего вопроса, а потом ткнула в меня пальцев. - Святым Антонием.
Так, значит все правильно. Про инквизицию правильно.
- Может, был еще один Святой Антоний, - непонимающе произнес я, окончательно растерявшись, - Это не мог быть я.
- Пусти меня, Люся, я им сейчас табло набью! - орал Бельфегор, а Люцифер упирался пятками и махал крыльями изо всех сил удерживая брата, - Они у меня сейчас сами летать научатся! Пусти я сказал! Я им сейчас тут всем объясню, как за счет других в себя веру укреплять!
- Бель, успокойся! - натужно выдал Люцифер, уже подумывая звать на помощь Абаддона. Чернокрылый ангел знал, что еще немного и он старшего брата не удержит. - Папа с ними! Бель, я тебя прошу!
- Помогите! - орал Святой Петр, трубя в огромный колокол и призывая архангелов на помощь, - Помогите! Демоны!
- Что, Миша, за счет Антония решил власть укрепить? Батей себя возомнил? - ревел Бельфегор, стараясь отцепить от себя Люцифера, - Я тебе сейчас перья то повыдергиваю и сразу мозги на место встанут!
- Я несу слово божие, - чинно ответил Михаил удобнее перехватывая меч, и видя спешащего на помощь Рафаила - И не тебе судить мои методы,демон!
- Я тебе сейчас такие методы покажу - гримуар отдохнет! Видал картинку с рыжей и демоном! Так вот, рыжей будешь ты! - не унимался Бельфегор, отцепив от себя Люцифера и резко ударив Михаила по лицу. Архангел даже не успел поднять меч, - Ща я тебе покажу падение! Сейчас он у тебя как упадет навсегда!
- Бей, братишка, бей! Рафаил на вавку подует! Он у нас большой спец по причиндалам! Его ж, господи, для того, видимо, и создали, чтобы простынки поднимать и на вавки дуть! - ржал Люцифер.
- Остановись, брат, - Рафаил сделал шаг вперед, пытаясь разнять братьев и разобраться в ситуации, - Петр вызвал воинство. Мы здесь.
- Дуй отсюда! - смеялся Люцифер, пытаясь удержать брата. - А то Бель сейчас всем вдует! Девственники, говорите? После Беля получите первый сексуальный опыт! Нужно было вам с нами тогда спускаться!
Рафаил показал рукой на летящих ангелов, “Папа, а они опять! - ехидно произнес Люцифер, становясь демоном и готовясь к бою,”Если что, мы не виноваты! Трупы уберем, облачка отмоем! До-о-о-он! Здесь попирают справедливость! До-о-он! Бель решил, что раз в простыне, значит, баба! Давай сюда! Быстро! Рафаил сдуется на их вавки!”
- Что с Антонием? - озадачился Рафаил глядя вниз на пару, что пыталась разобраться и вспоминала исторические события, - Вы что? Опять его сбросили? За что?
- Рафаил, - пискнул Гавриил, подходя ближе. - Так нужно было. Он был не в себе. Ну, ты знаешь, у него накатывает. Вот как накатывает приступ чистолюбия, мы его вниз и сбрасываем. Так он веру людей в папу укрепляет. И в нас заодно.
- Люди должны верить в отца, а не в нас! - произнес Рафаил, смеряя всех строгим взглядом и отдавая приказ воинству вернуться на исходную, - Отец не нуждается в страхе вместо веры. А сейчас веры нет, только страх и в этом виноваты вы.
- Ты смотри какой правильный! - оскалился Бельфегор сжимая кулаки и смотря на Рафаила, - Ты в своей жизни что хорошего сделал? Подул на вавку Аврааму при обрезании и закопал Азазеля в пустыне, потому что он людей работать научил?
- Он развратил их ремеслами! - отстаивал свою точку зрения Рафаил, выходя на Бельфегора, - А когда ты правил, Ваар? Что ты сделал? Они все погрязли во грехе!
- Им было что жрать, во что одеваться! Я оберегал их семьи и давал силы воинам! - орал Бельфегор на Рафаила, - Пока Ваш Моисей не уничтожил двадцать четыре тысячи человек, что верили в меня! И вы заранее это готовили, пока мы разбирались с левиафанами! Я не мог прийти на помощь! А трусливое ангельское воинство так и не выступило!
- Они потом выступили против нас, - поправил его Люцифер, подходя к брату, - За то, что вы спасли их перьевые жопы, которые давно пора пустить на подушки!
- Это оскорбление канцелярии, демон! - взревел Рафаил, пытаясь снова призвать воинство, но произошло то, чего не ожидал никто из братьев.
- Остановитесь,дети мои, - прозвучал голос, а все, кто находился на облаке, вблизи райских врат, пригнулись, - Распустились совсем без меня! Сейчас разберусь здесь, а потом вас ждет серьезный разговор.
Гром утих, а ангелы и архангелы боязливо осматривались по сторонам.
- Папа пришел, - хором выдали радостные демоны и потерли ручки. - Рафик, готовься расширять полномочия! А Миша готовится расширять отверстие!
- То есть это не первое мое воскресие, - озадаченно бормотал я, пока мы направлялись в деревню, - Но зачем бог каждый раз посылает меня сюда?
- Ты предан ему, Антоний, - пожала плечами Софа. - И, в отличии от остальных, правильно толкуешь его учения. Возможно, ты не один, кому выпала такая доля. А как ты умер в прошлый раз?
- Не помню, - с сожалением произнес я, крепче прижимая к себе ведьму и ускоряя ход лошади, - Но люди утверждают, что меня сжег собственный орден.
Софа округлила глаза, но промолчала. Меня и самого не тянуло на разговоры, и мы проделали путь в полной тишине.
- Святой Антоний, все сделали по приказу! - отчитался тот же инквизитор, под командованием которого уходил оставшийся отряд инквизиции, - Оборотня не нашли. Пострадавших нет, но есть девять трупов и трое пропавших. Молодой отец с двумя детьми. Мы уже приготовили все, для погребения. Ждали вас.
- Ты хорошо послужил, брат, - похвалил я инквизитора, крестя его и благословляя, - Назови свое имя, и что ты хочешь в награду.
Инквизитор молчал, а я бы хотел, чтобы другие знали, что за хорошую службу дается вознаграждение. Одним кнутом ничего не решишь.
- Я осмелюсь просить мирянство. Не хотел бы, чтобы мои дети пошли по моим стопам и столкнулись с ТАКОЙ церковью! - твердо произнес инквизитор прямо мне в глаза. - Думаю, что вы понимаете, о чем я, святой Антоний.
- У тебя есть дети? - поинтересовался я, осознавая, что наверное бы, тоже не хотел, чтобы мои дети видели то, что сейчас происходит в стенах обители, - Но инквизиторам нельзя иметь семью.
- Жениться нельзя, святой, - поправил меня инквизитор, а я уже засомневался в его преданности богу, - А дети - это чудо господне, и появляются они одним способом, если ты не дева Мария. Господь хотел, чтобы мы плодились и размножались. Вот я и выполняю его заповедь, как могу. И молю его о том, чтобы моих детей никогда не коснулась церковь.
Я кивнул, понимая его и поддерживая его решение. На нас смотрело целое войско из инквизиторов, ожидая от меня приказа.
- Чтобы я мог благословить тебя и отпустить с миром, поклянись даже в мирянстве славить своего господа, - начал я, а все застыли в напряжении, - Скажи мне твое имя, чтобы я смог отпустить тебя, выдав индульгенцию.
- Хуан Борджиа, - громко произнес инквизитор и припал на одно колено.
Я благословил инквизитора, разрешил взять ему лошадь и покинуть лагерь. Через несколько дней его семья будет радоваться возвращению главы и кормильца. Я даже выписал ему жалованье, которого должно хватить ему на время, пока он не найдет работу.
- Антоний, прикажи им жечь костры, - потянула меня за рясу Софа и зашептала, - Только без людей, мне нужен уголь. Мы им потом отпаивать будем людей, кто случайно съел спорынью и стал бесноваться. Оно поможет.
- А поля приказать сжечь? - догадался я, вспоминая название “Антониевый огонь, Ведьма кивнула и спрыгнула с лошади, направляясь к ангарам, - Слушать приказ…
Остаток дня прошел по мне. Я давно так не уставал: контроль костров, погребальный молебен, контроль за Софой, помощь ей с больными в ангаре… Господи, а мне еще с отчетом ехать к папе… Я приполз в шатер еле живой, присев на край ложа устало растер лицо.
- Сильно устал? - прошептала Софа подходя ко мне и разминая мои плечи, - Я дала людям указания к лечению. Через пару дней они будут здоровы. Антоний, я должна вернуться в деревню, кому-то может понадобиться моя помощь
- Нет, нельзя. Ты поедешь со мной в столицу, - отрезал я, понимая, что без меня ведьме грозит огромная опасность, - А потом вместе вернемся.
Пробормотал я уже падая на кровать и засыпая. Слишком устал, слишком.. А вот пробуждение меня ждало мягко говоря необычное. В шатре горели факелы, отбрасывая большие тени на стены, была еще ночь. Все бы ничего, если бы я не был привязан к кровати абсолютно голый. Я попытался поднять голову, попытка успехом не увенчалась. Все, на что меня хватило - это повернуть голову.
Рядом с кроватью стояла Софа, завернутая в красное покрывало. Я замер, на миг залюбовавшись , как огни факелов играют на рыжих волосах. Но быстро пришел в себя.
- Софа, отвяжи меня, это как минимум не смешно, - сурово начал я, а ведьма закусила губу и отрицательно покачала головой, - А как максимум - это грех. Соф, прекрати.
Ведьма лукаво улыбнулась,а с ее плеч красивыми волнами стекло покрывало. Софа перешагнула через него и легла рядом.
- Софа, не надо, - я уже практически умолял ведьму остановиться, но она как будто меня не слышала.
Ведьма целовала меня, а ее нежная рука гуляла по моему телу. Поцелуи становились глубже, а я терял голову от ощущений. Отрывистый шепот вырвался у меня непроизвольно и был больше похож на мольбу, а не на протест, когда поцелуи ведьмы спустились ниже. Я сдавался и уступал, шепча, чтобы развязала мне руки. Мое дыхание стало прерывистым и тяжелым, когда ведьма нависла надо мной потянув за веревку, что связывала мне руки. Я никогда не думал, что у нее такая мягкая кожа…
- Ты так красива, - прошептал я, видя все изгибы ее тела, пока она потянула за веревку, связывающую мне ноги.
Получив свободу и стараясь забыть о том кто я, и о долге, я целовал каждый сантиметр ее тела, наслаждаясь ее короткими, но глубокими вздохами. Я уперся руками в ложе, приподнимаясь над Софой, и одним быстрым движением овладел ею. Стоны и прерывистое дыхание свидетельствовали о пожаре, разгоревшемся между нами.
- Люблю тебя… - с тихим изумлением произнесла ведьма, а ее шепот больше походил на шелест падающих листьев… Не знаю, услышала ли она меня, но я сказал ей тоже самое, впервые приняв решение, не оглядываясь на рясу.
В момент наивысшего наслаждения, сливаясь в едином порыве, в самом древнем из ритмов, я понимал, что это единство было многим больше, чем просто движения, жаркие вздохи, тихие, страстные мольбы… Это было единство душ, ощущение правильности, и полная уверенность в том, что так и должно быть. До утра мы так больше и не уснули.
Глава девятнадцатая.
Всю дорогу до деревни я пытался отговорить Софу оставаться там, но упрямая ведьма не сдавалась. Сошлись на том, что она заберет из дома нужные снадобья, и я отвезу ее к кузнецу.
Береги себя, - шептала мне Софа, вцепившись в мою рясу, как в последний раз. Жена кузнеца утирала скупую слезу, вытирая нос о рубаху кузнеца, - Возвращайся скорее домой.
Я поцеловал ведьму на прощание и вскочил на лошадь. Кузнец не сводил с меня взгляда, а я с него. Первым тишину нарушил я, понимая, что так и не уеду.
- Береги ее, кузнец, - попросил я, а он кивнул и подгреб ведьму под свободную руку к себе, - Я постараюсь быстро вернуться.
Я проверил наличие отчетов о деревне, буллу, и бросив крайний взгляд на Софу пришпорил коня. До столицы несколько дней пути, я гнал лошадь, практически без отдыха, благо першероны рассчитаны на такую нагрузку.
Ватикан встретил меня до боли в глазах белыми стенами, которые контрастировали с серой и коричневой сыростью и грязью деревень. Въезжая в ворота столицы я вдохнул полной грудью давно забытый, но такой родной запах. Я дома. Резиденция папы встретила меня тишиной и несколькими стражниками. Меня провожали по некогда родными коридорами, но нам не встретился никто из конклава. Это было плохим знаком.
- Папа скверно себя чувствует, - скорбно произнес писарь, стоящий возле покоев Иоанна, - Мы ждали Вас, святой Антоний и волновались, что Его Святейшество не доживет до вашего приезда. Ради Бога, не утомляйте его еще больше. Господь вот- вот приберет его.
Я кивнул, а стражники по приказу церковника открыли двери в палаты папы. Я сделал шаг вперед и обомлел, вокруг кровати Иоанна собрался весь конклав, а сам Его Святейшество был настолько стар, что не мог самостоятельно двигаться. Во истину, время не щадит никого.
- Святой? - закряхтел Иоанн, взмахнув сухой кистью руки, отдавая приказ, чтобы ему помогли сесть на кровати. Двое кардиналов тут же подлетели к нему и помогли опереться на спинку роскошного ложа. Папа передохнул и подозвал меня к себе, внимательно рассматривая, - Антоний, это и вправду ты! Слава господу нашему! Вон! Все вон! Оставьте меня со святым!
Конклав спешно выходил из покоев, а папа похлопал по ложу рядом с собой. Я присел рядом , не зная с чего начать и что говорят в таких случаях. Иоанн посмотрел на меня, назвал по имени и расплакался.
- Прости меня, прости меня, святой… Я не знал, - по морщинистому лицу стекали слезы, а я не знал как реагировать, - Я не знал, о том, что они готовят переворот… Я не подписывал буллу о твоем сожжении. Я не давал ее. … Господь уже наказал меня и не прибирает к себе, за то что я… ..Я… не достоин быть наместником святого Петра… Не достоин…
Я ждал пока пройдет истерика. Папа каялся, а молча слушал.
- Они ненавидели тебя, потому что господь отметил тебя намного раньше, Антоний… И каждый раз возвращает тебя к нам, как пример, которому мы должны следовать, святой, - хрипло шептал Иоанн, напоминая живые мощи. - Ты - олицетворение бога на земле... Мы - всего лишь помощники, а ты - глашатай Господа. Я знал тебя еще мальчишкой. Однажды бог явился ко мне и сказал, кто ты. Он поведал мне о всех твоих деяниях чтобы мы следовали твоему примеру. Ты не помнил о своих жизнях, и это было правильным решением Господа. Ты из раза в раз доказывал, что каждый может следовать его слову и своему долгу. А твоя ведьма… Она всегда была с тобой, скажи святой, ты встретил её снова? Встретил, по глазам вижу. Так вот, Антоний, пока я жив, позволь мне искупить вину перед тобой….
Его Святейшество закашлялся, а я бросился к столику с кувшином и кубком. Налив вина папе, я протянул ему бокал. Старик пил жадно, пытаясь поддержать кубок, но его пожелтевшие, как бумага руки были настолько слабы, что он просто держался за него пока пил. Тонкие, словно птичьи лапы, все еще держали власть над всем христианским миром.
- Я хочу вернуть тебе твое законное место в конклаве! Вернуть тебе твои палаты в Ватикане, - тяжело дыша произнес старик. Дрожащей сморщенной рукой папа вытер свою бороду, - Приезжай через десять дней на посвящение. На нем я пожалую тебе палаты, и ты официально смоешь расположиться в них, как и тогда. Да и ведьма твоя сможет жить при тебе, ни в чем не нуждаясь. Прими мой дар, как искупление моего греха перед тобой. Есть грехи, что может отпустить только папа, а есть грехи у папы, которые может отпустить только святой. Помоги мне войти в царство божие с твоим прощением. Господь все никак не приберет меня, за мой грех, а я устал Антоний, очень устал. А теперь иди, сын мой. Мне нужно отдохнуть и набраться сил к твоему прибытию. Писарь!
В палаты тут же влетел мужчина, встретивший меня у дверей в палаты.