- Люди иногда страшнее дьявола, - вздохнул Михаил.
- А дьявола они придумали, чтобы казаться себе на его фоне такими миленькими, добренькими и пушистенькими! - усмехнулся Люцифер.
- Спаси тебя Бог, - проговорил я, забирая вещи и улыбаясь ребенку, а затем перевел взгляд на епископа. - Я уверен, что произошло недоразумение и ребенок просто испугался, верно?
Епископ кивнул и предложил выделить мне келью, чтобы я смог обжиться и переодеться.
- У меня есть дом, - заверил я священнослужителя, а вот взгляд его мне не понравился, - Прошу только коня, чтобы я всегда мог прибыть вовремя и служить святой церкви.
- Мило! Беги на конюшню, скажи Жозефу, чтобы Антонию выдали лучшего из першеронов! - скомандовал епископ, а мы все дружно, кто слышал эту новость уронили челюсти, - Скажи,чтобы дал серебристого! Как моего! У святого должно быть все самое лучшее! Он - символ нашей борьбы против дьявола.
- Я не… - начал я, но малыш уже бежал по коридору, а топот его ножек отзывался гулким эхом под сводами церкви, - А, ладно… Святой отец, проводите меня до кельи.
Уходя, я слышал разговор, который, видимо, не предназначался для моих ушей. Отчетливый голос Виттора произнес: “Никакой он не святой. Просто похож!”. Ему тут же ответил голос епископа: “Мне все равно, кто он. Люди должны видеть то, что бог на нашей стороне. Что наше дело правое. И бог до сих пор творит чудеса для тех, кто безоговорочно верит в него! Как ты думаешь, Виттор, что скажет народ, увидев святого, возглавившего борьбу с ведьмами? Что скажут другие инквизиторы, увидев его воочию, как якобы чудо господнее? Их вера ослепнет от его сияния!”.
Я быстро переоделся и шумно выдохнул, рассматривая себя в такой привычной форме инквизитора. Теперь с полной уверенностью могу сказать, что я вернулся.Нужно разузнать все здесь и доложить папе. Знать бы, еще кто сейчас папа… Мысли в голове роились, память зацепилась за девушку, что была на допросе. Она не была ведьмой, на первый взгляд ее нужно спасти, если за ней действительно нет вины. Но ведьмы бывают настолько хитры, что способны обвести вокруг пальца неопытных инквизиторов.
- Святой отец, - окликнул я епископа. Тот прервал разговор с Виттором, и сообразив, что при посторонних я разговор продолжать не намерен, отправил инквизитора.- Я бы хотел, чтобы дело девушки, которую мы видели в допросной, передали мне. Я бы хотел лично убедиться в том, что она - ведьма.
- Сын мой, в допросах теперь нет надобности, - снисходительно произнес епископ, а я нахмурился. Странное предчувствие одолевало меня. Многое изменилось. Я уже достаточно видел, чтобы судить об этом. - Время течет, мир меняется. Ведьмы становятся хитрее. Мы тоже, волею господа, научились действовать по другому. Пытки работают лучше любого сбора данных. Они сами во всем признаются, и мы отдаем их души Господу нашему, чтобы он волею свою направил их и переродил уже с истинной верой.
Ответ мне не понравился, я хмурился и уже прикидывал возможность провести расследование самостоятельно. Главное, успеть до костра.
- Хорошо, если ты настаиваешь, я не могу отказать господнему чуду, - как-то подозрительно быстро сдался епископ, - Ее имя Альвева, она из соседней деревни с тобой. Если хочешь - можешь подойти к писарям, взять все, что нужно, для сбора доказательств. На сегодня я тебя не держу, а завтра к утренней молитвы будь в храме.
Я кивнул и направился к уже знакомой комнате, где все еще шел допрос.
- Скажи, а правда, что бес- охранник питается кровью, убитых для него младенцев? - поинтересовался писарь, а меня передернуло, какую же ересь он несет! - Отвечай, ведьма!
- Остановись, - осадил я инквизитора, тот подпрыгнул на месте и развернулся ко мне, пуча глаза и раздувая щеки, - Почему ты называешь ее ведьмой? У тебя разве есть доказательства?
- Свято-о-о-ой, - тихо прошептал инквизитор и упал на колени, - Сам святой Антоний!
Господи, они тут все ненормальные! Девушка смотрела затравленно-равнодушно, а я отчетливо видел кровоподтек на ее шее. Точно такой, какой бы появился, если бы кто-то затянул на шее веревку.
- Есть доказательства вины Альвевы? - нахмурился я, и краем зрения заметил, как на лице девушки появляется странная, робкая надежда. Инквизитор на коленях полз ко мне, - Встань! И говори! Не гневи ни меня ни Бога!
Писарь тут же подскочил на ноги и в два прыжка достигнул стола, откуда охапкой сметал бумаги, свитки и записи.
- Она не призналась! Не призналась! Но есть вот это! - напуганный человек бежал ко мне, рассыпая свою ношу в разные стороны, - Доносы, поклепы, наветы. Вы же знаете, что дыма без огня не бывает, а еще у нее крест без Христа! Две девочки из деревни, шести и четырех лет подтвердили, что она заманивала их к себе, а потом рисовала странные знаки и произносила имя дьявола. А устами младенцев глаголет истина!
Господь всемогущий! И все? Деревянный крест является преступлением? Слова двух детишек, которые невесть откуда могли придумать это, уже является преступлением? Куда смотрит папа?!
- В этом и есть ее вина? В деревянном кресте? И словах детей? Ты серьезно? - ошалел я, отчаянно пытаясь понять замысел божий в сложившейся ситуации, - Она вредила кому-то? Есть свидетели?
- Люд терпит беды в деревне. Скот мрет, - начал перечислять писарь, загибая пальцы, - Люди видели, как зелье варила в котле, а потом на деревню обрушились ненастья и мор! Она ничего не признает, но ведь ложь тишины, это тоже грех? Если бы грех какой бы бы за ней, так покаялась, но дьявол, видимо, уста ее запечатал, чтобы тайны его богомерзкие не выдавала!
Я просто не знал, что ему ответить. Я был в ужасе, слыша простые домыслы, на основании которых, они хотели лишить жизни создание божие по его образу и подобию созданное.
- Святой отец передал это дело мне. Оставьте в покое девушку, пока я сам не разберусь в чем тут дело. Если она невиновна, то мы обязаны будем отпустить ее, - сурово произнес я, пытаясь донести свою мысль так, чтобы она была понятна инквизитору, тот кивнул, а девушка зашептала мне слова благодарности, - А если вина есть, то ее, как всех ей подобных - ждет костер.
С этими словами я вышел из допросной и направился на конюшни. Душа была не на месте и металась вокруг деревни, вернее одного маленького домика в отдалении. Я не хотел, чтобы ее обидели, а уж тем более сожгли. Я был ей должен, просто должен. И все.
- Святой, ваша лошадь, - протянул мне поводья древний старик, а я всматривался в его лицо и никак не мог припомнить. Черты лица были мне знакомы. Очень знакомы, особенно глаза. Я так и застыл в немым изваянием, не в силах вспомнить кто он, - Узнали, да? Я тоже Вас узнал! Вы ничуть не изменились, а я уже стар и жду не дождусь, когда Господь приберет меня.
Старец тепло улыбнулся мне, а я судорожно вспоминал где же мы с ним могли встретиться и не помнил… Я отрицательно покачал головой, боясь расстроить старика.
- Не страшно, - махнул рукой он и рассмеялся, - Я понимаю, сколько нас таких у вас было. Моего отца посадили за долги, я тогда самый старший в семье был, восемь зим мне было. У нас неурожай случился и за землю нечем платить стало ростовщикам. Вы зимы две до этого, мою матушку от костра спасли, и я не знал к кому бежать, кроме вас. Вы тогда в монастыре Паоло были. Я со всех ног к вам и кинулся помощи просить. И помогли, помните? Тогда за долги вообще сажать перестали. Уж не знаю, что вы сделали.
- Епископ назвал тебя Жозефом, - неуверенно начал я, а в голове стал проясняться туман воспоминаний. Я вспомнил кричащего босого ребенка в рваных тряпках, бегущего по первому снегу к монастырю крича мое имя. Я был удивлен, и подумал, что опять на его мать навели навет. Но дело оказалось в другом, - Мораис, да? Мораис, это же ты?
Старец рассмеялся и кивнул. Я вспомнил.
- Вспомнили! Вспомнили! Я так рад, что дожил до ещё одной встречи с вами, - быстро заговорил старец, утирая слезы радости со своего лица, - Ходили слухи, что вы погибли! Поговаривали, что Вас предал собственный орден, посчитав, что теряет власть и сжег вас! Я не верил! Ни единому слову! Таких, как вы бог не забирает! Такие как вы не умирают просто так. Не могла инквизиция предать того, кто ее создал! И вот я оказался прав! Вы - живы! Какое счастье! А мне не верили! Сумасшедшим прослыл! Это они - сумасшедшие, но не я. Старый Мораис точно зал, что Святой живой и как прежде чудеса господне люду показывает!
Я не знал, что ответить на это откровение и не нашел ничего лучше, чем дать благословение и обнять верующего. Мне нужно обдумать полученные знания. Хорошо обдумать. Меня предал собственный орден? За что? Как же так?
Мораис передал мне коня, и я во весь опор помчался к знакомому дому на окраине деревни. Я беспокоился. Уже в ельнике, я спешился и, привязав коня рядом с колодцем, направился внутрь. Софа перевязывала травы, возле своего стола, я потянулся рукой, чтобы снять капюшон рясы, но не успел. Ведьма завизжала и упала в обморок.
- Молодец! - громко хлопнул в ладоши темный ангел. - Спокойно Софа, я - инквизитор! Тут мимом крокодил! А можно я к тебе, милая моя, почаще буду приезжать. Все чин-чином. Внезапно и по форме! Ты дверь дверь открыла, выйти собралась, а тут опа! Я здесь! Могу подкрадываться сзади! Интересно, когда у бабы сердце откажет? Пе-е-етя… Ты там ворота паси, если что… Мы ее здесь овациями встречать будем! Стоя! А потом уже будем решать, кто организует для не лучшие условия.
- Мне кажется, ворота смазывать пора, - вздохну Петр, пропустив партию мучеников, которые шарахались от Люцифера и Бельфегора.
- А вы не могли бы, как-нибудь в сторонку отойти! - сурово произнес Михаил. - А то люди, попадая в рай, первым видят дьявола!
- Ну я же улыбаюсь? - пожал плечами Люцифер. - Приветливо и гостеприимно!
Глава восьмая.
Я растерялся. Реакция Софы для меня была неожиданной. Я предполагал, что инквизиция бесчинствует здесь, и даже сам убедился в этом, но… Я быстро подхватил ведьму с холодного пола. Не хватало еще, чтобы простыла. Я аккуратно перенес Софу на кровать и слегка потрепал по щекам, надеясь привести в чувство. Веки ее дернулись, ведьма открыла глаза, снова послышался ужасающий крик и обморок. Дьявольский капюшон!
- Скажи мне, брат, - еле сдерживая смех проговорил Люцифер, интересуясь у Бельфегора, - Ты точно сделал все так как надо? Мне вот что-то показалось… Нет, ты не подумай, я не в тебе сомневаюсь…
- Да ну тебя, - отмахнулся Бельфегор, внимательно наблюдая за парой внизу, - Я выскреб по сусекам все его мозги! А если он еще раз так сделает, то их придется соскребать! Туся! Головой думай! Она - ведьма! Она боится инквизиции! Ту-у-уся! Я за тебя второй раз не впрягу-у-уся!
- Капюшон сними! - орал Гавриил, почему-то поглядывая на ворота рая, которые пошел проверять святой Петр. - Девушку пожалей!
- Или ее пожалеет кто-то другой! - потер лапища Бельфегор.
- Ты свою жалость держи при себе. Не доставай и не тереби! - толкнул его локтем Люцифер.
Содрав капюшон, я потряс обмякшую ведьму за плечо. На этот раз все прошло намного лучше. После визга обморока не последовало, но она продолжала смотреть на меня перепуганным взглядом.
- Софа, тише-тише,- шептал я поглаживая ее по голове, пытаясь успокоить дрожащую девушку, что сейчас больше походила на перепуганную птицу, - Это же я, все хорошо. Я уже говорил тебе, что если за тобой нет вины, то я не трону тебя.
Ведьма кивнула, но продолжала дрожать, медленно отползая от меня.
- Теперь Туся может смело сказать, что умеет доводить девушек до дрожи и обмороков! Поставьте ему галочку! - усмехнулся Люцифер. - Миш, а Миш, как же вы такое допустили? Неужели сложно было оторвать задницу от облачка, слететь и отправить их ко мне? Ты же у нас - правосудие!
- Ангелы не вмешиваются в людские дела, - холодно произнес Михаил. - Так завещал Отец, давая людям свободу воли.
- Он, видимо, очень торопился, и напоследок забыл снабдить большинство людей мозгами! - съехидничал Люцифер.
- Ну, и что тут произошло без меня? - послышался взволнованный голос святого Петра, который свесился и посмотрел вниз. - Что я пропустил?
- Все, - едко произнес Люцифер. - Они уже одеться успели, пока ты ходил…
- Что?!! - удивился Петр, поглядывая на других, которые были увлечены сценой.
- Туся у нас быстр, как молния, стремителен и разителен, как дизентерия! - хохотнул Бельфегор. - Даже помыться за это время успел… Садись, Петя! Моим подлокотником будешь! А то неудобно!
- Ма-м-м-ма тож-ж-же была не в-в-виноват-т-та, - заикаясь на каждом слове проговорила Софа, но взгляд стал обретать ясность, теперь вместо паники в них стояли слёзы, - Ант-т-т-тоний, т-т-ты за мной п-п-пришел, да? Ты сожжешь меня на к-к-костре… Я к-к-клянусь, что ничего п-п-плохого не делала… К-к-клянусь…
Я тяжело вздохнул и отвернулся от ведьмы. Так, нужно что-то сделать, чтобы она успокоилась. Силой слова господнего до нее сейчас не достучаться. Я заприметил рядом с дверью небольшой крюк, аккуратно, чтобы не напугать ведьму, встал и медленно направился к двери. Софа неотрывно ловила каждое мое движение, я знал это и старался не пугать ее. Подойдя к крюку я аккуратно снял рясу и повесил ее, оставшись в штанах и рубахе. Так же медленно вернулся к ведьме.
- Соф, послушай, - я устало потер подбородок, старательно выбирая слова, чтобы в очередной раз донести до ведьмы простую истину, - Я Не.Причиню. Тебе.Вреда.Пока. Ты. Не. Вредишь. Другим. Это понятно?
Ведьма кивнула, а ее линия плеч заметно расслабилась. Отлично, осталось выяснить что случилось с матерью и чего так боится Софа, а затем заняться протоколами допросами над Альвевой.
- Расскажешь? - как можно беспечнее поинтересовался я, стараясь не смотреть на Софу. Может, так ей будет комфортнее. - Что произошло с твоей матерью и почему ты так сильно боишься инквизиции? Я не думаю, что даже если инквизиция придет за тобой, то деревенские отдадут тебя. Ты многое делаешь для деревни, так что по закону, пока деревенские не отдадут тебя на суд, инквизиция не имеет права тебя арестовывать.
- Нет больше никаких законов, - резко ответила Софа и отвернулась от меня, - Если инквизиция решит прийти за мной - они убьют любого, кто встанет на мою защиту. Антоний, нет закона для инквизиторов, как же ты еще не понял, дурья твоя голова! Они уже не слуги вашего господа - они палачи!
Обвинения святого ордена больно резанули по ушам. Она не имела права говорить такого про святую церковь. Или имела? Господи, помоги мне разобраться, неужели орден, что был всегда твоей левой, карающей рукой, настолько изменился?
- А как еще можно назвать тварей, которые жгут детей, жгут женщин, на которых наведен поклеп! Как можно назвать тех, кто присмотрев себе землю, сжигал целую семью, которая владела этой землей? - в сердцах воскликнула Софа. - Или … Или… Хорошо, я расскажу тебе! Полюбуешься на свою инквизицию! Когда отец умер, мать растила меня одна, одна и с хозяйством управлялась.
Первая слезинка сбежала по щеке, но голос почти не дрогнул.
- Она больше не хотела выходить замуж, веря, что однажды, они с папой встретятся. Спустя несколько лет, за ней стал ухаживать младший сын старосты деревни, - голос Софы дрогнул, а я так и не понял, от ненависти или жалости. - Мама всегда говорила, что человек он нехороший, и что делать ничего не умеет и не хочет. Он часто приходил, рассказывал матери о том, как любит ее, как будет заботиться обо мне, когда они поженятся. Мама прогоняла его каждый раз, отказывая ему. Староста тоже посчитал мою маму для своего сына отличной парой. Большое хозяйство, дар ворожении и лекаря, красота…
Софа запнулась и глубоко вздохнула, борясь с поступающими слезами, что сдавили ее горло. Я принес ей воды в старом ковше, ожидая продолжения рассказа, хотя и понимал чем он закончится. Но отчаянно не хотел в это верить.
- Мама часто выходила в лес, набрать лекарственных трав, как сейчас это делаю я… Она всегда брала меня с собой, до того пока сын старосты не стал ее преследовать. Она боялась, - лицо, которое еще мгновение назад было таким нежным и мечтательным, при воспоминании о матери, стало серым, безжизненным. Мне на секунду показалось, что я отчетливо увидел промелькнувшую тень. - Однажды мама не вернулась…. Я ждала ее весь вечер, а потом и всю ночь… Но она так и не пришла. Утром я пошла в деревню, узнать вдруг кому-то понадобилась ее помощь, но увидела толпу. Все жители собрались на главной площади… Они стояли плотным кругом, и мне было очень тяжело протиснуться между ними, чтобы посмотреть что там такое, а заодно и найти кого-то знакомого, чтобы расспросить о маме. А внутри тугого кольца из людей…