Посреди своего рассказа мама вдруг запнулась и пронзительно глянула на меня:
- Ах, сынок! На душе так тревожно! Неужели все это правда, что говорят сейчас о музее?! У них-то и коллектив совсем небольшой, а уже третьего сотрудника убивают! Алеша молчит, но я же вижу, что он места себе не находит! Неужели в городе действительно опять объявился оборотень?!
Ответить я не успел.
Раздался телефонный звонок, и матушка поспешила к аппарату. Звонила, надо полагать, какая-то из ее подруг. Значит, разговор надолго.
Воспользовавшись ситуацией, я проскользнул в другую комнату и снял с полки тот самый детектив.
Листок собеседований покоился на прежнем месте.
"А может, я поддался ложным страхам?" - шевельнулась спасительная мысль. Может, Настя машинально сунула этот чертов лист в книгу, да и забыла об этом, решив, что потеряла его? Может, ей выписали дубликат?
Хорошо бы, коли так! Однако отчего она так переполошилась, столкнувшись с нами на Водопойной улице?
Ладно, не буду гадать. Через полчаса мы встречаемся с Кларой в скверике у пединститута, и все прояснится.
Чмокнув матушку в щеку, я предупредил, что ухожу по делам, и вышел на улицу.
К условленному месту я успевал минута в минуту, втайне надеясь, что еще издали увижу золотистые волосы Клары, и уже по ее мимике пойму, что поддался ложным тревогам. Мечты, мечты... Когда же, наконец, я научусь обходиться без их убаюкивающего дурмана?!
Клары в скверике не было. Собственно, для того чтобы выяснить, пошла Настя на собеседование или нет, требовалось всего несколько минут. Полчаса - это уже многократная гарантия.
Значит, любимая племянница соврала. Значит, она отправилась в какое-то другое место, а Клара скрытно последовала за ней. Такой вариант у нас тоже был предусмотрен, как и второе контрольное время для встречи.
Терзаясь еще большими сомнениями, чем по дороге сюда, я вошел в здание института, выяснил, где расположен вечерний факультет, и двинулся в его направлении. На стенде объявлений, среди прочей информации, был вывешен полный список абитуриентов. Не составляло труда убедиться, что фамилия "Голубева" в нем отсутствует.
Вот засранка!
Из холла второго этажа, где я сейчас находился, скверик просматривался как на ладони. Знакомой фигуры любимой женщины на его дорожках не наблюдалось. Я вышел наружу, покружил немного по прилегающим улочкам, снова вернулся в скверик. Клары по-прежнему не было. Однако до второго контрольного срока еще оставалось 45 минут.
Ладно, делать нечего, подожду.
Большой глупостью было отправляться в эту поездку с одним мобильником на двоих.
Свой телефон Клара оставила дома, в Питере, мотивируя тем, что иначе, мол, ее будут доставать с работы. Да и зачем ей персональный телефон в незнакомом городе, где она никого не знает? Притом, что все время она будет находиться рядом со мной...
Я согласился тогда с ее логикой, о чем сейчас оставалось только сожалеть.
Неподалеку отсюда находилась редакция "Зеленого берега", но идти туда в данную минуту было бессмысленно, вряд ли там найдешь хоть одну живую душу после суматошной ночи, связанной с подготовкой экстренного выпуска.
Нет, визит в редакцию следует нанести, конечно же, во второй половине дня.
Тогда и посмотрим, сработала ли моя наживка.
А пока...
Снова нервно закурив, я поднялся к высившемуся на Белой горе собору, за которым имелась смотровая площадке, откуда открывался широкий вид на Ракидон и панораму правого берега.
Вот он, Белособорск, моя малая родина!
За чередой панельных и кирпичных многоэтажек поднимались серые корпуса химкомбината, а также четыре высоченные трубы ГРЭС, снабжавшей электроэнергией и теплом весь город.
Сейчас трудно представить, что каких-то три десятилетия назад там простирались одни луга да перелески.
Поздней осенью того года, когда распалась наша "хмельная компания", все центральные газеты опубликовали партийно-правительственное постановление о строительстве в окрестностях Белособорска крупнейшего химического производства. Центральное телевидение показывало на всю страну сюжеты о "древнем, но устремленном в будущее городе".
На протяжении нескольких месяцев Белособорск пребывал в состоянии перманентной эйфории. Ликовали и мы, пацаны.
Матушка тоже поддалась общему настроению.
- Повезло вам, дети! - говорила она нам с Алешкой. - Скоро будете жить в большом городе - с театрами, дворцами культуры, троллейбусом!
- Чему радуетесь, телята? - скептически морщился отец. - Еще хлебнем мы горя с этой химией.
- Ну, заладил наш папуля! - не соглашалась с ним матушка. - Пишут же газеты, что производство будет совершенно чистым. Министр обещает лично выпить на глазах у всех стакан воды, прошедшей очистные сооружения.
- Газеты... Они напишут...
Мне показалось, что отец имел в виду вовсе не экологию. И он как в воду глядел.
Строительство началось с того, что в Белособорск хлынул мощный и разношерстный людской поток. И даже разноязыкий. С подобной ордой наш городок сталкивался разве что во времена половцев и Батыя. Разумеется, значительную часть строительного десанта составляли нормальные работяги - механизаторы, монтажники, высотники...
Но следом на шелест длинного рубля потянулся и народ другого сорта: бродяги и бомжи, непутевая пьянь, проходимцы всех мастей, женщины известного поведения, темные людишки без царя в голове, а также немалый отряд условно освобожденных зэков, в отношении которых известное выражение "отправить на химию" получило буквальный смысл. Мягкий климат Белособорска и его живописная природа пришлись по душе всей этой братии, обрушившей на тихий городок водопад чуждых ему нравов и обычаев.
Для новоселов подготовили место в Заречье, снеся бульдозерами плантации хмеля. В считанные недели здесь вырос необъятный и бессистемный городок, состоявший из вагончиков, времянок, наспех сколоченных бараков и даже палаток.
Прелесть приобщения к благам цивилизации первыми ощутили на себе жители совхоза. Раньше тут и понятия не имели про замки и запоры. Теперь же все, что плохо лежало, - вплоть до глиняных горшков, в которых варили борщи, - исчезало с космической скоростью. Все чаще отмечались случаи грабежей и разбоев. А главное - Заречье осталось без привычной работы. Без строительной специальности на новую стройку брали только чернорабочими, а штамп в паспорте о местной прописке лишал возможности получать надбавки и коэффициенты. Нечем стало кормить домашнюю скотину - все окрестные луга были разбиты гусеницами бульдозеров и рубчатыми шинами многотонных самосвалов. Заречье пало без единого выстрела, подобно тому, как сдается небольшой форт при нашествии несметных полчищ. И вот, недолго помаявшись, былые поставщики высококачественного хмеля превратились в поставщиков самого низкопробного зелья - страшно сивушного, но дешевого самогона, потребляемого стройкой в астрономических количествах наряду с цементом, кирпичом и железобетоном. Каждый зареченский домишко выродился в разгульный кабак, где за дополнительную плату предлагали и стол, и кровать - нередко вместе с женщиной. В считанные месяцы пригородный анклав, над патриархальными нравами которого немало потешались в городе, сросся с криминальной средой, переняв ее законы.
Заречьем, естественно, процесс не ограничился. Метастазы насилия проникали повсюду. С наступлением темноты улицы города пустели, даже в центре. Вечерний выход в булочную мог обернуться неприятным приключением. На какой-то период опасным делом стали и дневные прогулки, особенно в уединенных местах.
На золотых белособорских пляжах появились неприлично татуированные личности.
Нередко они устраивали охоту на приглянувшуюся девушку. Немногочисленные городские пивные и чайные, где прежде подвыпившие граждане тихо-мирно беседовали о ценах и смысле жизни, превратились в опасные и шумные притоны, где за одно неосторожное слово, вроде "козел" или "петух", могли запросто пырнуть ножом. Если раньше воровство на Большом базаре было большой редкостью, и о каждом подобном случае город судачил месяцами, то теперь там облегчали карманы через одного. Не заставила себя ждать и волна сифилиса в венце прочих венерических заболеваний.
Конечно, милиция не сидела сложа руки, но силы были явно неравны. Притом криминальный контингент имел постоянную подпитку в отличие от штатного расписания местного управления внутренних дел. А вышестоящее начальство смотрело на неблагополучную ситуацию сквозь пальцы, и так продолжалось до тех пор, пока не началась серия зверских и, вместе с тем, загадочных убийств, которые молва тут же связала с оборотнем.
"Оборотень вернулся", - твердили на базаре старушки, торговавшие семечками и чесноком.
Одним из первых, кто пал жертвой этого таинственного зверя, стал наш общий друг Сашка Загвоздкин, так и не успевший реализовать свой природный талант...
Да, страшную цену заплатил Белособорск за свой численный рост, за этот гигантский комбинат, за новые мосты через Ракидон, кварталы многоэтажек и две троллейбусные линии.
И все же город не сдался, не изменил своего коренного характера, сумев неистовым напряжением сил перемолоть чуждый человеческий материал. Теперь это был уже другой город, не тот, что до эпохи комбината, но жители по-прежнему любили его и чтили его исконные традиции, в том числе и осевшие здесь новоселы, для которых он тоже стал землей обетованной, малой родиной.
Между прочим, пединститут - также дитя великой стройки.
Пединститут... Эге! До контрольного срока осталось-то всего пять минут!
Но напрасно я торопился на встречу.
Клары по-прежнему не было.
Честно говоря, мне стало не по себе.
До самой дальней околицы Белособорска отсюда можно было бы добраться за час. Пешком. Обычным туристским шагом. А прошло уже полтора часа.
Не хотелось думать о плохом, но черные мысли лезли в голову сами собой. И зачем я только отпустил Клару одну! Надо было подстраховать ее.
Ерунда какая-то...
Я промаялся еще полчаса, но Клара так и не появилась.
Что же делать? Ждать до победного конца?
А вдруг Клара, видя, что наверняка запаздывает к контрольному сроку, отправилась домой, решив, что я буду ждать ее там?
Можно было, конечно, позвонить матушке, но это значило вызвать у нее новый приступ острой тревоги.
Наконец, я принял соломоново решение: буду дрейфовать между пединститутом и домом. Авось и перехвачу Клару где-нибудь на этом отрезке. Должна же она появиться рано или поздно!
С Кларой я столкнулся буквально лицом к лицу неподалеку от того же скверика лишь около двух часов дня. Живая и невредимая, она нежданно возникла передо мной в тот момент, когда я достиг крайней степени отчаяния.
- Господи, куда же ты пропала?! - в первый миг я испытывал лишь огромное облегчение от мысли, что она рядом, и я могу держать ее руку в своей.
Но уже следом стало ясно, что она принесла плохие новости.
- Видишь ту уединенную скамейку? - Клара слегка подтолкнула меня, как бы приводя в чувство. - Пойдем перекурим, и я в общих чертах расскажу о том, как была шпионкой.