Капище - Ланиус Андрей 34 стр.

   - Может, и возьмем, - туманно пообещал я. - Но прежде давай проясним ситуацию с институтом до конца.

   - Ой, да по фигу мне этот институт!

   - Но ведь дома верят и ждут, что ты станешь студенткой! И ты сама, между прочим, всем своим поведением в кругу семьи поддерживала в них эту уверенность. Ты только представь, как велика будет степень их огорчения, как расстроиться твоя бабуля!

   - Я думала об этом, - вздохнула она.

   - Ну, и к какому выводу пришла?

   - Где-нибудь в районе тридцать первого августа я объявлю, что раздумала учиться в педагогическом, а намерена пойти работать, вот и все! - выпалила она.

   - Ладно, как черновой вариант сойдет, - вынужден был согласиться я. - Мы с Кларой выдавать тебя дома, конечно же, не будем, как считаешь, дорогая?

   - Это исключено! - поддержала меня Клара.

   - Тем не менее, насчет твоего будущего, племянница, мы еще побеседуем, - продолжал я. - Но позже, после того, как расчистятся эти авгиевы конюшни... Что же касается твоего желания спасать папу, то это дело реальное, и ты можешь приступить к нему хоть сегодня.

   - Ой, только скажите, что я должна сделать?!

   - Сейчас ты пойдешь домой, - не без командирской нотки в голосе отчеканил я. - Бабуле сообщи, что видела нас с Кларой в городе, и что мы обещали быть дома через два-три часа. Сама же передохни немного, пообедай, а затем отправляйся на дачу и займись там сельскохозяйственными работами. Запомни, девочка: чем регулярнее и усерднее ты будешь возделывать грядки, тем благостнее будет становиться на душе у твоего папы. От того же, какое у него будет настроение, сейчас зависит очень многое. Ты меня поняла?

   - Поняла, - вздохнула она. - Плохо, конеч­но, с этим институтом получилось.

   - Плохо - не то слово! Ну, да ладно! Кто старое помянет... А вообще, ты, Настена, не сердись, что мы тут на тебя полкана с цепи спустили. События еще только закручиваются, а нервы-то уже на пределе.

   - А знаете, что, дядечка Слава! - сощури­лась Настя. - По-настоящему, это вам надо было идти в педагогический!

   - Это почему же?

   - По призванию! Потому что вы - прирожденный моралист. Вам доставляет удовольствие читать другим нотации.

   - Эх, Настенька... Если бы от нотаций был хоть какой-нибудь прок, если бы люди могли учиться на ошибках других, человечество давно бы уже жило, как в раю!

   На этой ноте мы и расстались.

   Настя поспешила домой, а мы с Кларой двинулись к Офицерской улице, на которой располагалась редакция "Зеленого берега".

   Авось, и там что-нибудь прояснится...

   26. ТАЙНА ПАПОРОТНИКОВОЙ ГОРЫ

   Тихая и зеленая Офицерская улочка носила такое название еще с той поры, когда одно из зданий, вытянувшееся вдоль нее, - одноэтажное, но весьма высокое и просторное, - было известно как Дом офицеров.

   Вообще, в минувшие времена в самом Белособорске базировались две войсковые части, а в пригородном поселке Великополянском, расположенным за Старощанскими болотами, стоял вертолетный полк.

   Человек в военной форме встречался в городе буквально на каждом шагу.

   А уж в Доме офицеров, с его концертным залом, танцевальной площадкой, бильярдной и буфетом, от погон, большей частью лейтенантских и капитанских, рябило в глазах.

   Попасть на танцы в Дом офицеров для некоторых моих сверстников значило примерно то же, что посетить великосветский бал...

   Вот уже лет пятнадцать в Белособорске нет других военных, кроме отставников, вроде Василия Федоровича.

   Да и сам Дом офицеров давно утратил свой статус, став юридическим адресом для множества небольших фирм и фирмочек.

   Следуя разъяснениям, которые вчера дал Багрик, мы с Кларой подошли к боковому левому крыльцу, слева от которого на свежеоштукатуренной стене красовалась изумрудная вывеска с золотистой надписью: "Редакция газеты "Зеленый берег".

   Мне в моей жизни довелось побывать в самых разных редакциях, и я давно уже усвоил ту истину, что о финансовом положении того или иного издания вполне допустимо судить по его "предбаннику".

   Что ж, напрашивался вывод, как я и предполагал, что редакция газеты не испытывает нехватки в средствах. Крыльцо было облицовано мраморной плиткой, прочные стекла в крепкой двери отливали зеркальным блеском, а небольшой холл сохранил все приметы недавнего евроремонта.

   Навстречу нам шагнул коренастый охранник в пятнистом камуфляже.

   Вежливо, хотя и бесстрастно он объяснил, что в редакции никого нет, да, пожалуй, и не будет, и что Роза Владимировна никаких особых распоряжений на сегодня не передавала.

   Я переглянулся с Кларой. Получалось, что мое предложение госпожу издательшу не заинтересовало.

   К моему "товару" та отнеслась, как к пустышке.

   Хм, зачем же Вовка дал мне этот адрес?!

   Перехватин, между прочим, тоже отпал, как покупатель, хотя и по уважительной причине.

   Ладно, еще остаются Шашков и Алеев, и что-то мне подсказывало, что разговор с ним предстоит весьма серьезный.

   Мы с Кларой вышли на улицу.

   - Ну, что, домой? - предложил я. - У нас в запасе не так много времени, а ведь надо еще подготовиться к походу в гости.

   - А тебе не кажется, дорогой, что нам следовало бы поговорить с Алешей? - взглянула на меня Клара.

   - О Насте?! - ужаснулся я.

   - Нет-нет, ведь ты пока и сам не знаешь, что предпринять в ее отношении. Просто я подумала о том, что если мы не увидимся с Алешей сейчас, то встретимся, в лучшем случае, только завтра, а это слишком большой перерыв. К тому же, если честно, мне хочется узнать о его научном открытии до конца.

   - Ты права, дорогая! - кивнул я. - Дело стоит того, айда в парк!

   Уже через десять минут мы были на месте.

   Несмотря на понедельник, в парке было многолюдно, как и всегда в разгар лета.

   Но по дорожке, ведущей к Мосту оборотня, мы с Кларой двигались в гордом одиночестве.

   Очевидно, все посетители уже знали, что музей закрыт, а бронзовая статуя похищена.

   Однако еще издали я разглядел, что высокие парадные двери музея слегка приоткрыты, и повел свою спутницу прямиком к ним.

   Но едва мы начали подниматься на широкое крыльцо, как откуда-то изнутри прозвучал строгий женский голос:

   - Музей закрыт, читать не умеете?!

   - Простите, мы не в музей, нам нужен Алексей Сергеевич Голубев! - выпалил я скороговоркой, опасаясь, что двери закроются, и добавил: - Я его старший брат!

   - Да-а?.. - послышалось с той стороны.

   Затем дверь приоткрылась шире, и на крыльцо выплыла пожилая дородная вахтерша, чей благодушный облик никак не вязался со строгим голо­сом.

   - Уф, ну и духотища! - пожаловалась она. - Вот, проветрила немного... Так вы тот самый ленинградский брат? - Ее глаз­ки-пуговки перебегали с меня на Клару и обратно.

   - Да, вот в гости приехали... А где Алексей Сергее­вич?

   Она махнула рукой в сторону парка:

   - Где-то по территории ходит. Скоро уж должен вернуться, подождите здесь, если хотите.

   Дежурная явно была не прочь поболтать.

   Мне подумалось, что не помешает, пользуясь случаем, расспросить собеседницу о последних событиях и об обстановке в музее.

   - Извините, а как вас звать-величать?

   - Екатерина Игнатьевна.

   - Очень приятно! Я - Краснослав, а это Клара. А ведь вы, Екатерина Игнатьевна, отважная женщина. Гово­рят, тут по ночам привидения бродят?

   - Это точно, - кивнула дежурная. - Как только солнышко село - жди чудес! То в коридоре чьи-то ша­ги раздадутся, то вздохи послышатся за печкой. То буд­то кто-то рассмеется за спиной, а обернешься - нико­го нет, только как бы ветерок пробежит по лицу. Но са­мое жуткое, - она перешла на доверительный шепот, - это когда тебя шлепают по подошве. Приля­жешь в самый глухой час ночи на кушетку, только чуть-чуть сомлеешь - вдруг тебя кто-то тихонько так по по­дошве - шлеп! - и захихикает. И снова - тишина. Эх, Краснослав Сергеевич! Эх, Кларочка! Кто не понимает, те считают нашу работу тихой да спокойной. Вяжи, мол, носки внукам и не кашляй. А знали бы, сколько тут вахтеров умом тро­нулось! Придет на работу устраиваться какая-нибудь культурная дамочка: - "Ах, ах, бабушкины сказки! бабушки­ны сказки!" - а утром, глядь, валидол глотает, а еще че­рез неделю пишет заявление об уходе. Вот вам и спо­койная работа! Или еще: сидишь, вяжешь, а спицы будто кто так и подталкивает, так и подталкивает...

   - Но вас, я смотрю, все это не особенно пугает?

   - Да уж в обморок падать не стану, как некото­рые, - заявила она. - У меня всегда с собой святая во­да. - Она достала из кармана халата и показала мне ма­ленькую бутылочку. - Как только появится привиде­ние, надо побрызгать вокруг себя водой и быстро-быстро трижды проговорить: "Я на этом свете, ты - на том, ступай себе с миром в кромешную тьму, сгинь с моих глаз!", и оно тут же исчезнет. А еще надо носить на левом мизинце серебряное колечко, а на запястье, тоже левом, шерстяной ремешок, сплетенный из пряжи трех цветов, видите? - Она повертела перед моими глазами пухлой рукой. - Никакой призрак не посмеет приблизиться!

   - Чувствуется, опыта вам не занимать. А кроме вздохов и шагов? Своими глазами видели что-нибудь?

   - Всякое случалось, - важно кивнула она. - У по­тусторонней силы тоже ведь есть свои секреты. Она не появляется вдруг, ни с того ни с сего! Сначала морок напускает, когда ты даже пальцем не можешь шевель­нуть. Вот раз, помню, давно, правда, дело было, при­легла я на минуту на кушетку и вдруг чую какую-то сла­бость. Чьи-то шаги на лестнице, а я не могу ни повер­нуть головы, ни глаз открыть. Потом вдруг смотрю: надо мной склонилась графиня в белом, и глаза груст­ные-грустные, а за ней граф - в черной шляпе с пером, да такие поля у шляпы огромадные, что лица совсем не видать - сплошная чернота. Тут я взмолилась к госпо­ду богу: "Спаси и защити!" В тот же миг граф так вздох­нул, что у меня душа в пятки ушла, а после задрожал и растворился, как в тумане. Вот тогда-то меня добрые люди и надоумили насчет шерстяного ремешка. Как только я его сплела и стала носить, призраки ко мне бо­лее не приближались. Но иногда то край платья мельк­нет за колонной, то какая-то тень перебежит по верх­ней площадке, но чтобы близко подходили - такого больше не случалось. Боятся они шерстяного ремешка!

   - А серебряное кольцо зачем?

   - Это от оборотня.

   - Вы, стало быть, и его видели? Все же этот зверю­га, как говорят, очень опасен!

   Она просветленно улыбнулась:

   - Так-то оно так, да только нет у него такой силы, чтобы сюда войти! Правда, бродит он вокруг дворца. То в дверь поскребется, то зубами защелкает, то выть нач­нет, точь-в-точь, будто товарняк тормозит. Но хуже все­го, когда в окна начнет заглядывать. Я, правда, сама не видала, потому как знаю правило: сидеть надо к окнам спиной и ни в коем разе не оборачиваться. А вот но­венькие, хоть и учишь их, а бестолковые: чуть кто по­скребется в двери, они тотчас - к окну. А там - безобразная кроко­дилья морда, глаза горят, зубы, что твои колья, с языка слюна капает... Тьфу! Кто в обморок падал, а кто сразу же звонил на милицейский пост. Ну, наряд приезжал быстро, только оборотня уже - поминай, как звали! Милиция ругается: глупые тетки! Померещилось! Во сне привиделось! Поругаются так и уедут. А подежури­ли бы внутри вместе с нами, небось, не так бы запели!