— Спасибо, Зюся! Как хорошо, что у меня отличная реакция! Отличная реакция не реагировать на выпады Зюси, иначе бы Танатос лишил нас всех Верховного бога, прямо сейчас. Фууух, реакция есть — дети будут… Но не надо… Зюся намек понял и решил сменить тему разговора и, видимо, политическое русло.
— Кронос был освобожден! Мы прочувствовали на себе всю опасность! — осторожно начал Зюся, внимательно смотря за реакцией предателей, которые поежились вспоминая день моей свадьбы. Странно, а мне казалось, что один я буду вспоминать его с содроганием. — Титаны не могут сосуществовать мирно! Мы должны обезопасить себя и смертных и уничтожить оставшихся! Они несут смерть!
— Так, ты же сам — титан, — насмешливо поднял брови я. подложив руку под голову, — Зюся, мне кажется, ты перегибаешь. Мы опять действуем по принципу: “А давайте найдем внешнего врага, героически отгребем от него, а потом будем тихо скулить в Аиде, мол, так и так! Выручайте!”? Зюся, прояви фантазию! Давайте вы будете дружно сражаться с чем-то безобидным!
— Могу предложить хомяков — спартанцев, — мрачно вставил Танатос, но Зюся был в своем репертуаре, поэтом неумолим. Его глаза сверкали молниями, его кулак гневно ударялся по подлокотнику трона, который раскатами грома пугал простых смертных. Боги что-то подозрительно жались, поглядывая вниз и робко осматриваясь по сторонам. Ай-я-яй, как вам не стыдно! “Дождик! Ура!” — кричали смертные, задирая головы. Если что, мы с Танатосом на дождик не скидывались!
— Океана не отдам! — воинственно высказался Посейдон, выставив свой трезубец и готовый отразить атаку. — Он вырастил меня и нянчит уже моих внуков! Он не опасен!
— Да, я видел Ахилла, — подтвердил я, понимая, что слабоумие и отвага — это их семейные ценности, Как я попал к ним в родственники? Вычеркните меня, пожалуйста. — Сразу чувствуется ваше воспитание.
— Океан — это отдельный разговор, — отмахнулся громовержец, явно пытаясь вспомнить имена оставшихся титанов, — А как насчет Геи? Кто-нибудь знает где она сейчас находится?
— А вот Гею, я бы тебе посоветовал не трогать, — как можно спокойнее произнес я, — Она не опасна, ходит по земле, показывает чудеса смертным. Живое доказательство того, что мы есть. Так, что Зюся, будь благодарным сыном и не трогай мамочку-природу.
— Ты всегда был у неё любимчиком, — скривилась Деметра, глядя на меня, — Это всем известно.
— А на тебе, сестренка, она всегда отдыхала, — съязвил я, улыбаясь.
Деметра поджала губы, горделиво глядя на меня, а Танатос прищурился. Да, у нас даже теща одна на двоих. И это утешает.
— Остались Никата и Тартар, — подвел итог Верховный Бог, наконец-то вспомнив. — Кто знает, где находятся эти титаны? Что-то о них еще со времен первой битвы с Кроносом ничего не слышно!
Все пожимали плечами и переглядывались, уставившись друг на друга с явным подозрением. Очередная дурость Зюси переходила все границы, но я не мешал. Пусть пограничником идиотизма на этот раз поработает кто-то другой.
— Хорошо… Тогда поступим по другому. Если я узнаю, что кто-то из Вас сотрудничает или укрывает, или внезапно его посетит идея заручиться поддержкой титанов, — угрожающе проговорил Зевс, а от него по залу побежали молнии. Младший брат выдержал паузу, чтобы боги прониклись. “Опять дождик!”, - обрадовались смертные. — Я низвергну вас с Олимпа! Вы сгниете в Тартаре Аиды!
— А почему опять ко мне? — возмутился я против произвола громовержца, — Аида, между прочим, не резиновая! А я уже миллион раз говорил Вам, дорогие родственники, что чем дальше, тем роднее.
— Да свершится воля моя! — не обращая внимания на мой протест проорал Зевс, а по залу прокатился раскат грома и затрещали молнии. “О, как припустил! Настоящая гроза!”, - слышались голоса смертных, а мне их было искренне жаль. — Есть ли у кого-то ещё вопросы, что могу решить я? Верховный Бог!
Боги молчали, переваривая информацию. Дождик стихал, а Зюся уже хотел встать с трона и покинуть зал, как вдруг поднялся Гефест и сделал несколько шагов по направлению к своему отцу.
— У меня есть, отец! — с уверенностью начал Бог огня, смотря Зевсу в глаза, — Я прошу освободить меня от брачных уз с богиней любви, Афродитой. Я признаю, что этот союз был несчастливым для нас двоих.
“О, а я говорил!” — удовлетворенно, потирая руки. произнес Гермес, и протянул ладони к богам, требуя его выигранную ставку. “Кто ставил тысячу на то, что они и тысячу лет вместе не протянут?”, - приставал он, поглядывая на Деметру, которая сделала вид, что впервые об этом слышит!
— Уверен ли ты в своем решении, сын мой? — с подозрением спросил Зюся Гефеста, а тот кивнул, подтверждая свои слова. Руки племянника сжались в кулаки, — Ты несчастлив, сын мой?
Гефест молчал, стиснув зубы, и снова кивнул. “Нет… Не надо… ” — прошептала Афродита, закрывая рот рукой и отрицательно качая головой. Арес торжествующе улыбался, глядя на бледную богиню любви плотоядным взглядом.
— Да будет так! Я освобождаю Вас двоих от брачных уз! — проорал Зюся, а фокус с громом и молнией повторился. — Да свершится воля моя!
Зевс растворился прямо с трона. Отлично! С утра не жахнул молнией — день прошел впустую. Гефест направился к выходу из зала, не оборачиваясь и не обращая внимания на бегущую за ним Афродиту. “Гефест! Как ты можешь!”, - стенала она, пытаясь схватить его за руку, но бог огня лишь отдернул ее, не оборачиваясь. “Ну-ну! Не будет новых украшений у бедняжки Афродиты!”, - ехидно заметил кто-то из богинь.
— Ты к Персику? — уже зная ответ, поинтересовался я у лучшего друга, глядя на то, как Афродита пытается объяснить, что богиня любви должна любить всех и сразу, а не одного. — Выглядишь неважно. Подменить?
— Э, нет, мой друг. Я знаю, что за бардак творится в Аиде. Разбирайся сам, — улыбнулся Смертный Бог, разгадав мою догадку. Ну и ладно, не больно и хотелось, — Сначала к детям, потом к Персику. За ней сейчас смотрит Геката, у меня немного времени.
— И как же ты её уговорил? — удивленно выдал я, предчувствуя подвох. Перед глазами промелькнули маленькие загребущие лапки, которые орудуют в моей сокровищнице. — Она же ничего не делает просто так!
— Верно, не делает, — ухмыльнулся Танатос, хитро глядя на меня. — Я сказал ей, где ты прячешь ключ от сокровищницы.
— Чтоо-о-о-о-о-о-о?! — растеряно проговорил я, прикидывая масштабы грабежа, и уже хотел высказать другу все, что я о нем думаю, но он уже растворился, — Никому в этом мире верить нельзя! Почему я не сирота на необитаемом острове? Почему?
Я плевался про себя, возвращаясь в тронный зал и приступая к своим обязанностям сволочи.
Тантос
Я стоял в роще и наблюдал за тем, как старший, Теримах, учился у деда делать замах. Деревянный, полноразмерный меч был тяжелым для него, но упорство мальчишки заставляло его стоять ровно и повторять в точности все движения за моим отцом. Рядом стоял маленький Офит и внимательно слушал все, что говорит дед и тоже пытался повторить. Получалось откровенно плохо, Офита меч всё-таки перевешивал, но на маленький он не согласился. “Босой! Самый босой месь!”, - требовал он. Настоящие спартанцы.
— Танатос, любимый… — услышал я голос Алкеи и развернулся в её сторону, закрывая собой детей. — Я безумно соскучилась… Почему ты не приходишь ко мне? Почему мне приходиться тебя искать?
Я смотрел, как приближается некогда любимая женщина и не чувствовал ничего кроме отвращения. Работа Бога Смерти имеет плюсы, например, секреты, бережно хранимые человеком при жизни, открываются мне, после его смерти. Я смотрел на красивое тело, которое окутывала полупрозрачная тога, смотрел на волосы, которые раньше мог сравнить с золотом, смотрел в глаза, в которых тонул и на губы, от которых пьянел без вина. Не могу понять, что я в них нашел тогда?
— А у другого любимого уже была? — поинтересовался я, а Алкея дернулась как от удара и остановилась. — Если нет, то наш царь в лесу самоубийц. Навести беднягу. Скучает, наверное. В Тартаре, кстати, два его наместника и главнокомандующий. Я никого не забыл из тех, кого ты не обделила своим телом и любовью? Ах, да! Твой охранник! Он в полях воинов. Могу показать дорогу. Кто-нибудь из них по-любому будет рад тебя видеть.
Я смотрел на душу девушки и не понимал, как я мог быть таким слепым? Меня просто использовали, чтобы сбежать от судьбы. Алкея же быстро пришла в себя и снова направилась ко мне. Нужно увести её отсюда, пока дети не увидели.
— Танатос, это всё прошлое. Зачем бередить давно затянувшуюся рану, — ласково говорила мне Алкея, но я прекрасно читал её душу. Она не знает, что нам с Гадесом, бесполезно врать, — Я поняла свою ошибку… Танатос, я ведь просто человек… Все люди ошибаются… Я… Я ведь люблю тебя… Как прежде… Хотя нет, еще сильней!
Я скептически смотрел на этот цирк, понимая, что жизнь в Аиде её ничему не научила. Я вспомнил тот день, когда она прибежала ко мне, умоляя спасти ей жизнь. “Меня должны принести в жертву богам!”, - плакала она, а я смотрел на нее, понимая, что когда видел ее на пиру или в тронном зале, мое сердце сжималось от какой-то нежной тоски. Но я не смел даже приблизиться к ней, понимая, что она — любимая наложница того, кому я поклялся служить верой и правдой.
— Ну почему ты молчишь! Ты же поклялся! Поклялся любить меня вечно! — почти плача произнесла душа, используя последний аргумент и кидаясь мне на шею. Но была аккуратно отстранена и поставлена на место. — Неужели ты злишься на меня за ту маленькую ложь?
Хм… Маленькая ложь? Царь застал ее с охранником в альковах ее комнаты. Охранник погиб сразу от меча своего господина, а Алкее дали еще день, чтобы потом, по законам Спарты, казнить ее за измену. Жаль, что я узнал об этом только тогда, когда увидел ее в Аиде. Я стиснул зубы, глядя, как Алкея нежно гладит меня руками по груди и заискивающе улыбается.
— Я хочу, чтобы у нас было все так, как мы мечтали! Семья, много детишек! Много-много! Маленькие ножки, бегающие по дому и выбегающие встречать тебя! И любовь! Самая безграничная! Самая теплая! — сладкий голос Алкеи разливался ядом в сердце любого мужчины. Никто не устоял перед ее чарами, даже спартанский царь.
— Дети, говоришь? — выдохнул я, опуская глаза, всеми силами стараясь оставить эту душу “в живых “. — Ну, что же. Раз ты готова стать матерью, то вот, смотри.
Я сделал шаг влево, немного открывая обзор Алкеи на детей, которые играли перед домом. Выражение лица Алкеи тут же изменилось. Затуманенный нежностью взгляд превратился в настороженный.
— Это твои? — с недоверием произнесла душа, смотря на детей и на меня, в поисках схожих черт, — Но они светлые, очень светлые…. Они совершенно не похожи на тебя. Ты меня обманываешь, да? Это ведь не твои дети? Скажи, что это неправда! Танатос!
— Не бывает чужих детей, Алкея. Любые дети, которых ты любишь — твои! — припечатал я, с усмешкой наблюдая за тем, как душа девушки мечется в поисках решения. Я тяжело вздохнул, понимая, что Гадес прав, и люди не меняются. В моем случае, к счастью, — Итак, вот, для начала двое. Раз ты так хочешь детей, то станешь им отличной матерью.
Я уже в открытую развлекался, наблюдая за замешательством Алкеи, которая явно погорячилась с материнством.
— Хорошо…. Какие они милые… — стараясь не кривиться, выдавила из себя бывшая любимая, имитируя радость, — Но пусть сначала они поживут с твоими родителями… Здесь… Нам же нужно будет время, чтобы снова привыкнуть друг другу… Будем брать их к себе раз в месяц… Или в два… Чтобы они привыкали к новой обстановке и ма…маме…
Я всегда удивлялся человеческой низости, но сейчас передо мной стоял эталон!
— Ах ты… усердная жрица Афродиты! — из-за моей спины вышла моя мама, воинственно наматывая на руку полотенце. — Опять пришла! Тебе что, прошлого раза мало было?! Ну так я повторю!
— Прошлого раза? — пробормотал я, понимая, что многого не знаю. А если так, то это случилось уже после смерти Алкеи. — Ты уже была здесь? Отвечай!
— Была! Робко поскреблась в дверь, ревя, крокодильими слезами! Люблю, говорит, вашего сына — сил нет! Бежала от тирана-Гадеса, что силой её удерживал, и к тебе не пускал! Мы с отцом уши и развесили! В дом привели, обогрели! Она давай нам про ужасы и пытки рассказывать! Я была уже готова идти во дворец разбираться! — гневно сверкая глазами рассказывала мама, угрожающе размахивая полотенцем. — Да вот только не понадобилось! Повелитель сам пришел! Со словами “ Спасибо, что присмотрели за моей гетерой! Давай, милая! Я тоже хочу послушать, как ты любишь Танатоса… То-то я думаю, почему ты вечно в постели имена путаешь! Кем я только ни был! Ну, а теперь, когда мы все в курсе, я пожалуй её заберу, но гетерой она быть перестанет”.
— Очень своевременно, мама, — хмуро отозвался я, понимая, что все здесь держали меня за идиота. Алкея отрицательно мотала головой, а потом с ненавистью смотрела на мою мать. — Безмерно благодарен.
— Это был твой выбор, сын, — пожала плечами мать, замахиваясь на Алкею полотенцем, когда та хотела подойти ближе и что-то возразить. — Мы твой выбор уважаем. И прощаем твои ошибки.
— Я заметил, — тяжело вздохнул я, понимая, что меня ждет неприятный разговор с моим другом. — Как дети?
— Твой выбор, сын. Мы уважаем, — снова повторила мама, а потом развернулась к Алкее и указала на неё пальцем. — А её нет. Дети — отлично. Можешь идти, спасать свою богиню.
— Мать развернулась на пятках и направилась к дому, зовя детей и отца на обед. Алкея смотрела ей вслед, а потом поджала губы, чтобы тут же заглянуть мне в глаза. “Неужели ты ей веришь?”, - проворковала красавица, глядя на меня прекрасными глазами. “Ты же сам знаешь, что это неправда! Твои родители просто злы на меня за то, что им пришлось умереть… Вот поэтому так и говорят… ”, - шептала она, протягивая ко мне руку.
— Уходи, — жестко ответил я, — Уходи, и никогда не возвращайся, если хочешь остаться жить в Аиде. Развоплощать души — тоже моя обязанность.
Глаза Алкеи от ужаса округлились, она сделала несколько шагов назад. Картинка начала расплываться перед глазами, Геката истончила перекрестки.
Глава четвертая
— Гадес! Великий повелитель! — стенала толпа душ, что набилась в моем тронном зале. И она разрастается с каждой секундой наполняясь свежими душами, — Мы ждем, когда сможем пройти, через врата Элизиума!
Я смотрел квадратными глазами на эту эвакуацию мокрые и очень светлые на первый взгляд, души. Это не Греция, это какой-то полигон для испытания молний Зевса… Да сколько вас тут! Понаехали в Аиду!
— Уважаемые, а вы вообще кто? — поднял брови я, смотря на мокрое столпотворение душ, которые что-то лепетали, обсуждая, как “хлюп” и все! Я подозрительно подумал на Посейдона, которому сейчас, видимо, сильно икнулось. Даже пузырьки пошли. — Откуда прибыли, любезные? Куда не стоит брать путевки на отдых? Где у нас тут курортное местечко? Кто вас так смыл?
— Мы — Атланты! — хором выпалила влажная делегация, а призрачная вода продолжала стекать с них ручьями. “У нас как раз пожар был!”, - заметил один мокрый представитель. “Вовремя!”, - шмыгнул он носом, сплевывая призрачную воду. — Мы — затонули!
Они наперебой описывали мне катаклизм такого масштаба, что я едва ли не сполз по трону, представляя, сколько их еще прибудет. “А потом как…ааааа!!!”, - размахивали руками души. “А мы … ооооо!!!”, - доказывали что-то мне самые буйные и рьяные.
— Я не могу быть не вежливым и говорить га-а-адости про вашу Атлантиду, — задумчиво начал я, экстренно прикидывая куда их всех девать, — Но мне почему-то казалось, что Вы не тонете!
— Гнев громовержца! — негодовали души и всплеск недовольства прокатился по толпе, а я ногой пробивал себе путь к трону. Дожил, на родной трон не пускают. “А ну быстро отжался!”, - Зевс что-то не поделил с нашим покровителем, Посейдоном!
— Мозги они не поделили! Потому что делить было нечего, — буркнул я. стряхивая воду с сандалии. Вы не смотрите, что я — древний титан. Такими темпами я заболею и умру. — Они мне достались.
— Население Атлантиды было больше одного миллиона человек! — “успокаивали” меня души, глядя на то, как я пытаюсь раздвинуть пострадавших от дипломатической миссии Зюси, — Остальные просто ещё тонут!