- Сейчас вы, ублюдки, повернётесь и медленно пойдёте по лестнице вниз. Рядом. Я должен видеть обоих.
- А что потом? - спросила Ленка, неосознанно прикрывая ладонями живот.
Подбородок хозяина как будто налился свинцом.
- Не заставляйте меня повторять. Мы сядем в мой джип и поедем на поиски этого осиного гнезда. Давайте, вперёд!
- Мы не виноваты, мужик, - сказал Игорь, чувствуя как в пересохшем горле скребут мыши. - Все они... Все они как будто сошли с ума.
Мужчина просто и безыскусно ткнул стволом в ноздрю Игоря. И он пошёл, взяв за руку Лену и глотая злые сопли. А что ещё оставалось делать?
- Я помогу тебе! - завопила его жена. Причёска её накренилась на одну сторону, словно Пизанская башня. - Мы разыщем нашего сыночка и накажем всех мразей... всякую мразь, которая встанет на нашем пути.
- Оставайся дома, стерва, - не оборачиваясь, бросил ей муж.
- Но Петя! Я не хочу здесь оставаться. Здесь холодно и так одиноко! Ты же знаешь, я верна тебе до смерти, и я тоже хочу разыскивать малыша, и мой дом там, где мой муж и сын, и... я докажу тебе, что это так, несмотря на то, что ты мне говорил! Да, я шлюха, но я верная шлюха! Я твоя шлюха!
Он повторил свои слова, и она бросилась обнимать его за ноги, вопя что-то вроде: "ты или не пойдёшь вообще, или пойдёшь со мной". Игорь обернулся, думая, что самое время что-то предпринять. Чужая семейная драма ему сейчас как раз на руку. Однако дуло пистолета по-прежнему неподвижно смотрело в лицо. У очкарика, несомненно, неплохо получилось бы брать банки.
- Хорошо, Мила. Только не мешайся под ногами.
Она взвыла, победно и радостно, как собака, которую хозяин выпустил из сарая после трёх дней заточения. И все вчетвером они двинулись вниз по лестнице. Игорь с Ленкой шли впереди, держась за руки, как влюблённые или детишки из детского сада, очкарик с женой, прыгающей вокруг как собачонка, следовали за ними.
За углом и в самом деле обнаружился тёмно-красный "Фольксваген Тигуан". Его держали в относительном порядке: снег вокруг убран, тот, что успел нападать на ветровое стекло, чокнутая Мила легко смахнула рукавом свитера - она даже не удосужилась одеться, только влезла в дорогие сапоги из коричневой кожи, чем-то напоминающие о временах дикого запада.
- Залезайте, - Пётр махнул пистолетом. - Ты, дядя, садись вперёд. Водить умеешь? Не обольщайся, свою малышку я тебе не доверю. На пассажирское. Мила, сядешь с этой беременной шалавой сзади. Да смотри, приглядывай за ней хорошенько.
Ленка с опаской посматривала на ярко-красный маникюр на ногтях Милы - похоже на орлиные когти, испачканные в крови безвинного зайчишки.
Пётр крутил баранку зло и умело, как фермер, что каждый день сворачивает головы индейкам; на пленников он даже не смотрел. Пистолет преспокойно лежал возле коробки переключения передач, но Игорь оставил всякие мысли на него покуситься.
- Через двадцать две минуты после того, как твой ублюдок увел малыша, мы с женой поехали на поиски, - сказал Пётр. - Кое-кто из глазастых бабок на первом этаже видел, его несли в сторону Парк Хауза. Но дальше я ничего не знаю. И лучше не говори мне, что у вас нет идей.
- Есть, - ответил Игорь. Голос порывался "пустить петуха", но Игорь заставил звучать его ровно и непринужденно. - По крайней мере, знаю приблизительно. Когда я шёл за Кириллом... когда я его потерял... мы были в парке за торговым центром. Там, где колесо обозрения. Было много, очень много детей.
Пётр крутанул баранку, сворачивая на нужную улицу.
- Та женщина на видео... она няня вашего малыша? - спросил Игорь.
Пётр пожал плечами.
- Я пристрелил эту сучку. Валяется у нас в ванной. Не бойтесь, гнить она начнёт ещё не скоро. Там холодно, как в аду. Настоящий морг.
- Сука, сука! - кровожадно взвыла на заднем сидении Мила. Ленка сидела тихо, как мышка. Кажется, она даже перестала дышать.
- Она прохлопала ребёнка, - Пётр дышал спокойно. Как человек, которого вряд ли способно хоть что-то в этом мире заставить расстроиться. - Нашего ребёнка, которого ей поручили и за которого она, чёрт возьми, получала немаленькие деньги. А то, что я её убил... ну так что же, времена изменились, пора бы некоторым это понять. Теперь это будет в порядке вещей. За сына я пойду хотя бы и под землю.
- А за меня, Петя? - плаксиво спросила с заднего сидения Мила. - За меня ты пойдёшь под землю?
У Игоря вдруг пересохло во рту: захотелось, чтобы Пётр вдавил педаль тормоза так резко, чтобы эта крикливая самка врезалась лбом в собственные колени. К его удивлению, Пётр не повёл даже ухом. Очки на его носу восседали с достоинством орла на гребне скалы.
- Примерно оттуда я тебя и достал, если забыла? - сказал он. Бросил короткий взгляд на Игоря. - Знаешь, где я нашёл эту барбариску, приятель? Вырыл из-под земли на кладбище. Её покойный папаша был чокнутым. У него и справка была. Однажды нашло на него что-то, ударил дочурку по голове железным совком для мусора, привёз ранним утром на кладбище и бросил в отрытую могилу, в которой должны были днём покойника хоронить. И принялся забрасывать землёй. А я тогда как раз там рядом околачивался... видишь ли, работал я одно время водителем ритуального автобуса, а по ночам на том же автобусе по клубам народ катал. Вроде "весёлого тура", только для укуренной, спитой в дрянь молодёжи. Я сам же его и придумал. Так вот, забыл ключи от дома на первой работе в кандейке, пришлось возвращаться после ночи. Вот и застал картину. Отсиделся в кустах, дождался, пока мужик слиняет, и вот - выкопал себе жену. Правда, дорогая?
- Настоящая, зайчик, - с покорностью накачанной транквилизаторами львицы ответила Мила. - Очухалась я с землёй во рту. Ничего противнее в жизни не ела... а справку ту папа потом мне подарил.
Ленка сидела сзади, не смея пикнуть. У Игоря возникло вдруг нестерпимое желание ткнуть Петра в бок пальцем, чтобы проверить, действительно ли он состоит из плоти и крови, или всё-таки из горячего газа. Между этими двумя - мужчиной за рулём и женщиной на заднем сидении - пульсировало нечто, похожее на живую пуповину.
С одной стороны дома кончились и замелькали ряды посадок за низкой каменной оградой: тот самый парк. Игорь прилип к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-то. Пётр завернул на стоянку, Мила пробормотала что-то вроде "страшно-то как".
- Приехали, вылазьте, - коротко скомандовал их похититель.
Фонари в парке уже не работали. Темноту как будто заносило сюда ветром. Надвигалась она стремительно и отъедала у города кусок за куском, щёлкая белыми челюстями у самых лиц. В пятнадцати шагах уже затруднительно было что-то разглядеть.
У Петра был фонарик, но толку от него было немного.
- Митяй! - завопила Мила, приложив ладони ко рту и повернувшись в сторону, где выгибали спины нехитрые парковые аттракционы. Она одёрнула свитер, смахнула с волос успевший угнездиться там снег и, размахивая руками, устремилась к входу. Пётр с пистолетом в одной руке и фонариком в другой последовал за ней, напоследок бросив:
- Не отставайте.
- Он настоящий псих, - зашептал Игорь жене, как только удостоверился, что на них, как это ни удивительно, больше никто не смотрит.
Ленка не ответила. Кажется, она даже не помышляла о том, чтобы сбежать. Она хотела найти сына, желательно раньше, чем его найдёт Пётр, который, вне сомнения, пристрелит каждого, кого увидит рядом со своим малышом, и поэтому устремилась вперёд, загребая носками сапог снежные наносы.
- Мы частенько здесь гуляли с сыном, - сказала она достаточно громко, чтобы слышали те, двое, впереди. Там, слева, на островке посреди пруда есть двухэтажный ресторан. Это самое большое здание в округе... самое большое. Если они не там, то я скорее поверю, что они построили где-нибудь крепость из снега.
- Где это? - спросил Пётр, не оборачиваясь.
- Прямо будет перекрёсток. А потом налево. Я скажу.
Лучик фонаря, удивительно слабый не то из-за замёрзших батареек, не то просто притихший перед величием парковой темноты, делал из каждого сугроба чудовище, при виде которого Мила теряла часть своей бравады и хваталась за руку мужа. Тогда у них возникала короткая перепалка: Пётр дёргал руку, ругаясь на жену, а та тихонько скулила.
Вереницы ларьков и открытых кафе казались спичечными коробками в неполной упаковке, за ненадобностью задвинутыми в самый тёмный угол шкафа. Сюда, в тесный проход между ларьками Лена и дёрнула мужа, когда Пётр и его подруга, затеяв очередную свару, свернули на указанную Ленкой дорожку.
- Куда ты... что ты делаешь? - задыхаясь, спросил Игорь.
- Не хочешь же ты, чтобы эта крашеная сучка, когда они ничего не найдут, растерзала меня своими когтями? - приблизившись к самому уху Игоря, зашептала Ленка.
- Но ресторан...
- Может и ресторан. Но я лично ставлю на другое место. Ты забыл, что я положила здесь половину юности, сидя в билетной кассе или убирая сраные листья?
Точно. Они и познакомились как раз здесь - иногда этот факт вылетал у Игоря из головы.
Ленка тем временем пела свою старинную песню, вцепившись в воротник пальто:
- ...нас могли пристрелить! Послушай, мужик ты или тряпка? Я почти готова поверить, что тебя побили за благородное дело, а не для того, чтобы отнять бумажник или за то, что ты по пьяни нассал кому-то на ботинки. Не разочаровывай меня. Нам нужно было бежать, иначе нас просто убили бы и бросили здесь, посреди парка.
Игорь посмотрел на её живот, который зелёная ткань пальто очерчивала так явно, облегала так туго, что у него к горлу подступил комок тошноты. Если это случится... если их убьют... малыш так и сгниёт там, не вдохнув настоящего воздуха своими крошечными ноздрями, не увидев папу и не подержав за руку маму.
Десяток секунд спустя они услышали взбешённый вопль Петра.
- Эй, вы там! Я знаю, что вы где-то прячетесь. Выходите, и вам ничего не будет. Мы просто пойдём дальше.
Казалось, если бы не стены тесных коробок-ларьков, можно было протянуть руку и взять его за рукав. Казалось, было слышно, как скрипит под ногами снег, хотя умом Игорь понимал, что это не более чем шумы в голове. Вспомнилось, как Пётр говорил: "я пристрелил эту сучку". Ленка тянула его за руку, призывая идти прочь по тропе, но ноги не подчинялись.
- Нам нужно выйти к ним, - прошептал жене Игорь. - Иначе он начнёт стрелять по стенам, а они тонкие... там же сплошная фанера. Если он ранит тебя, я... я...
- Ты чокнулся? Он точно нас пристрелит.
Голос Петра на этот раз послышался чуть левее, из-за киоска, с которого, если Игорю не изменяла память, торговали воздушными змеями. Осторожно выглянув из своего укрытия, Игорь увидел, как Пётр пытается протиснуться в щель между двумя киосками, но там было достаточно узко, кроме того, требовалось перебраться через мешки с песком. Мила скулила где-то поблизости. Даже не скулила... подвывала, как будто Игорь и Лена унесли с собой остатки её бедного разума.
- Я всё равно вас найду! Давайте, вашу мать, вести себя как взрослые люди...
Что он под этим подразумевал, так и осталось загадкой. Потому что как только грохнул первый выстрел, Игорь, стиснув запястье жены, рванулся в указанном ею направлении. Высоко вверху с одного из деревьев сорвалась стая ворон, и это привело Петра в настоящее неистовство. Началась беспорядочная пальба. За рядами лотков (кое-где было трудно пройти из-за самого разнообразного хлама, который убрали сюда на зиму) обнаружилось кирпичное сооружение - старый туалет, перед которым теперь, как дошколята перед ветераном, выстраивались новенькие голубые кабинки. Здесь они остановились перевести дух. Постепенно вопли Петра затихли вдали, хотя раз или два чета Евсеевых слышала эхо выстрелов.
- Так каков теперь план, товарищ капитан? - спросил Игорь.
- Идём к чёртову колесу. Я, помнится, рассказывала Кирюхе про подземелья под ним, и даже показывала вход. Если в нём осталось хоть немного детскости, он не забыл. И привёл свой отряд туда. Там вернее всего мы найдём их... их всех.