— Предлагаю повторить ситуацию. Другая китиарка уводит ее сенатора, не остыл еще труп первой. Хилл…
— Если это была Хилл, — поправил ее детектив.
— …если это была она, — приняла поправку Тайни, — еще не должна отойти от первого убийства. Это всегда потрясение. Не всегда — в плохом смысле, увы, но эмоциональный фон у нее сейчас точно должен быть нестабильным. Плюс сорваны все психические предохранители. Вероятность, что уловка сработает, достаточно высока.
Алексу идея категорически не понравилась. Категорически. И вовсе не тем, что Роул собирается миловаться с сенатором. А тот однозначно не травоядный, легким флиртом вряд ли довольствуется. Хотя и это имело значение. Но не в этом была суть.
— Я против, — озвучил он. — Ты оказываешься под ударом. Как я смогу обеспечить твою безопасность?
— Я не беззащитна, — с вызовом произнесла Роул.
— Она тоже. Но еще и ненормальна, — напомнил Коллингейм.
— Давайте разыграем спектакль на людях, — пошла навстречу новоявленная подсадная утка. Генномодифицированная подсадная утка. — Например, на каком-нибудь мероприятии. В столице наверняка постоянно что-то где-то происходит, — она ткнулась в свой монитор. — Вот, например, завтра целых три официальных мероприятия. Осталось лишь узнать, на каком из них будет присутствовать сенатор. Не думаю, что это будет проблемой.
— Без меня ты никуда не пойдешь, — твердо произнес Алекс и поймал на себе удивленный взгляд напарника. Действительно, как-то слишком интимно прозвучала эта фраза. Особенно в сочетании с примелькавшимся за день 'ты'.
— Разумеется, — спокойно согласилась Тайни. — В противном случае это будет выглядеть подозрительно. Вы сможете организовать приглашения?
Он-то, может, и не сможет. Но капитан — обязан.
Следующий день прошел для Коллингейма как-то скомкано. Кусками. Он пытался найти зацепки, которые бы разбили теорию, выстроенную накануне. Увы, кардинально новых фактов или улик не обнаружилось. Точнее, факты были. Например, Олдмен выискал на камерах наблюдения гипермаркета запись, где Хилл и Стоунбридж беседуют. Журналистка сначала сделала вид, что не заметила Сьюзен, но та была настойчива. Ракурс съемки оказался неудачным, и прочитать по губам, о чем говорила потенциальная убийца, не представлялось возможным. Стоунбридж была малословна, казалось, слушала собеседницу вполуха, выражение лица было отсутствующим. Хилл, как и жертва, была одета в брюки и куртку, только темной расцветки и более плотно сидящие по фигуре. В общем, запись доказывала, что ассистентка Брукса не врала, когда рассказывала о встрече. Что случилось между женщинами после разговора, из нее не следовало.
Алекс прошерстил отчеты экспертов. Везде была тишина. Никаких следов. Ни на одном из предметов, фигурировавшем в деле. Жертва не оказывала сопротивления, а убийца был осторожен. Или осторожна, если они правы. Вторая часть дня была бездарно потрачена на поиск подходящего смокинга. Коллингейм не был завсегдатаем официальных раутов. Попытка найти что-то приличное и в размер в костюмерной Управления и фирмах, сдающих наряды напрокат, не увенчалась успехом. Чем идти в потертом, не первой свежести пиджаке с чужого плеча, Алекс предпочел остаться в своей одежде. Удобно, чисто, прилично. По меркам служащего полиции. Во всяком случае, так он не выглядит смешным. Но когда в отдел заглянула Тайни, детектив пожалел о своем решении. И даже малодушно подумал, что, может, стоило распотрошить заначку и купить-таки приличный костюм. Но потом Коллингейм взял себя в руки. До уровня китиарки ему всё равно не дотянуть. Коллеги с ним молчаливо согласились. Даже на лице Дакбилла, страдающего хроническим оптимизмом в своих мечтах о женщинах, промелькнуло выражение обреченности. Им всем тут ничего не светило. Роул была… недостижима. Как фея, спустившаяся с небес. Невесомая, светлая, сияющая. Короткое спереди платье открывало безупречной формы ножки, что особенно бросалось в глаза на фоне длинного винного подола сзади. Декольте было приличным, но притягивало взгляд и будило стремление к более тесному знакомству с содержимым. Может, благодаря рубиновой капельке на цепочке, задающей правильное направление взгляду. Волосы были подняты кверху, но кудряшки по контуру шеи выбивались из прически, создавая иллюзию ненарошности. Такое даже потрогать было страшно. Хотя очень хотелось помять. Алекс напомнил себе, что его задача на вечер — доставить девушку к сенатору Бруксу, и на душе совсем стало печально.
Фея легко приняла локоть Алекса и поцокала каблучками в сторону лифта, чтобы подняться на самый верх. В таком виде только с крыши летать. На улице в таком наряде живо попу отморозишь. Чай, не лето за окном. Хотя, запоздало подумал Коллингейм, может, и стоило бы. Он бы согрел. И сразу представил свои горячие руки на ледяных ягодицах Тайни. Хорошо, что лифт уже остановился. Еще минутка, и он окажется на свежем воздухе. Охладится от нахлынувшего в пах жара.
Алекс высунул нос наружу. Аэротакси уже ждало. Детектив придержал дверь, выпуская спутницу, проводил до дверцы и подсадил. А попа у нее действительно хоть куда. Воображение заработало в направлении 'куда'. Нет, сегодня будет очень, очень трудный вечер.
Мероприятие, которое им предстояло посетить, было благотворительным вечером в пользу детей, страдающих синдромом Хардена. Носителей этой соматической мутации в народе именовали 'броненосцами' из-за безобразных ороговевавших бляшек на теле. Заболевание, впервые обнаруженное еще у первопоселенцев, стало настоящим бичом обитателей окраин, где защитный слой истончался. В первую очередь им страдали дети. Особенно тех, кто работал в сфере обслуживания добывающей отрасли. Если шахтеров скрывали земные слои, то чернорабочих, которые обеспечивали отгрузку руды на поверхности, — лишь честное слово толстосумов поставить щиты в местах добычи. Надо сказать, слово — малоэффективное средство от радиации и ультрафиолета. Но кого волнуют такие мелочи, когда на кону стоят миллионы? Первые симптомы болезни были смазаны, да и кто будет следить за детьми бедняков. Бесплатная медицина существует только на Китиаре, и то, небось, на неслабые отчисления тех же пациентов в виде налогов.
— Как вам удалось получить пригласительные? — подала голос молчавшая до этого Тайни. — Они же стоят уйму денег.
Тема была неприятная, но озвучить ее было необходимо.
— Капитан намекнул мэру, что было неплохо вытопить деньжат с Китиары на благое дело сохранения здоровья нации. Ты являешься официальным представителем, и обязана поддерживать ее имидж. Мэру идея понравилась. Особенно в контексте нашей недавней встречи. В общем, от тебя ждут щедрого взноса. Мы с ребятами сбросились тут…
— Оставьте себе, — отмахнулась Роул. — Я же знала, куда иду. Было бы неприлично обойтись полтинником в ящик для сбора средств.
— Что значит 'оставьте себе'?! — возмутился Алекс. — Это же для детей!
— Вот и сделайте взнос от своего отдела, — примирительно произнесла китиарка. — Что-нибудь новое по делу есть?
Коллингейм рассказал.
— Значит, вся надежда на провокацию, — констатировала Тайни.
Увы, Алекс вынужден был с нею согласиться.
Зал, в котором проходил вечер, располагался в одном из наиболее фешенебельных отелей Атована. В программу входили выступления артистов, легкий фуршет, лотерея и световое шоу — последний писк моды в шоу-бизнесе. По гладкому полу, в такт музыки, скользили расфуфыренные пары. Сенатор стоял неподалеку от огромного ящика, предназначенного для денег и платежных обязательств. Сьюзен стояла с ним под ручку, и то самое неочевидное, что пряталось в потоке информации, вдруг стало явным. Весь вид ассистентки, казалось, говорил: 'Моё!', 'Руками не трогать!' и ниже мелкими буквами: 'Осторожно, злая собака'. По сути, Сьюзен была у Брукса на правах мудрой жены: кормила, одевала, планировала день, защищала от неугодных посетителей и закрывала глаза на случайных любовниц. Хельга Стоунбридж в ее планы никак не входила. Ни каким боком. Брак сенатора автоматически лишала ее всего. Вряд ли журналистка потерпела бы столь явную соперницу рядом с супругом. Если она вообще хотела замуж. Но вряд ли у миз Хилл по этому поводу были хоть какие-то сомнения.
Если не пытаться читать язык тела, выглядела Сьюзен восхитительно. Серебристое платье в пол, перчатки выше локтя, русые волосы уложены в сложную прическу. Улыбка: 'Я так рада вас видеть!' Но до Тайни недотягивала. И на это был расчет, понял Алекс. Весь этот недостижимый облик — это элемент провокации. Он еще раз перевел взгляд на спутницу. Хотя взглядов ей и так хватало. Роул несла себя по залу с выправкой балерины и улыбкой 'Извините, что отвлекаю вас своим совершенством, мне очень неудобно, но такая вот я родилась'. Сенатор, наконец-то заметивший общий тренд, перевел взгляд на новоприбывшую. И расплылся в радостной улыбке. Улыбка Сьюзен, напротив, стала натянутой. Неукротимый Ронни высвободил локоть от досадной помехи и потянулся к гостье:
— Миз Роул. Тайни, — растекся он медом и поцеловал-таки ручку, затянутую в атласную перчатку, как и платье, винного цвета. — Какая неожиданность. Я так рад вас видеть!
— Китиаре есть дело до обычных смертных? — влезла в разговор заброшенная Хилл, выразительно глядя на тонкие женские пальчики, сжатые в крупной ладони Неукротимого Ронни. Тут мнение Алекса совпадало с мнением подозреваемой: пора уже выпустить.
— 'Жизнь и здоровье детей — высшая ценность', говорится в Хартии Новой Власти, — процитировала Роул, глядя в глаза Бруксу взглядом 'Где вы ее взяли?'
Сенатор вышел из оцепенения, в котором пребывал, и на его лице мелькнуло: 'И впрямь, где?' Правда, скорее в контексте: 'Где это я?' Улыбка ассистентки стала как приклеенная.
— В ней забыли упомянуть, что речь идет только о китиарских детишках, — тоном 'ну мы-то, подруга, знаем, о чем речь' продолжила миз Хилл.
— Я понимаю, что отказ в гражданстве Китиары стал для вас ударом, — тоном 'помним, скорбим' продолжила Тайни. — Если бы не это, вы бы непременно убедились, насколько наше общество открыто и миролюбиво.
Патовая фраза. Противоречивая. Словно взывающая к спору. Но сказанное в первой части лишало Хилл легитимной возможности спорить. Не говоря о том, что после этой фразы успешная женщина в глазах слушателей превращалась в жалкую лузершу.
— Ты претендовала на гражданство Китиары? — Этот факт биографии ассистентки сенатору был явно неизвестен. — А почему тебе отказали в гражданстве?
— Самой частой причиной отказа для полукровок является недостаток интеллекта, — поделилась статистикой Роул. А казалась такой милой, беззащитной девушкой!
— Вот с интеллектом у меня всё в порядке, — с улыбкой 'Я тебе придушу, сука' сообщила Сьюзен. — Мне не хватило любви и преданности вашему обществу.
— Но если вы так не любите Китиару, зачем же хотели получить наше гражданство? — с видом 'мне этого не понять', полюбопытствовала Тайни.
В этот момент Алексу показалось, что кто-то в двух шагах открыл дверь на улицу, таким холодом его обдало со спины. Стая мурашек рванула от шеи к копчику, вздымая на своем пути волоски на коже. Детектив обернулся. Возле стены, рядом с шикарной блондинкой стоял красавчик-брюнет лет тридцати пяти. Его кожа была смуглой, но неестественно свежей и гладкой, какой не бывает у местных жителей. Голубые глаза были недобро прищурены. Китиарец. Коллингейм мог это сказать даже без генетической экспертизы. Незнакомец не отрываясь смотрел на Тайни. Та, наконец, почувствовала взгляд, повернулась, с привычной невозмутимостью кивнула и вернула свое полное и безоговорочное внимание сенатору. Недоброты во взгляде китиарца прибавилось. Складывалось такое впечатление, что Роул не решала проблемы с потомками китиарцев, проживающих вдали от генетической родины, а создавала их.
Коллингейм отвлекся от нового действующего лица, возвращаясь к разговору. Что бы детектив ни пропустил, ситуация достигла апогея:
— Сьюзен, на сегодня я больше не нуждаюсь в твоих услугах, — сообщил подозреваемой Брукс. М-да, а не перегнула ли Тайни палку? Всё-таки лучшее — враг хорошего. — Детектив, вы тоже можете быть свободны, — уведомил он Алекса. — Мои ребята обеспечат безопасность миз Роул.
Ничего себе аппетиты! Не утретесь ли салфеточкой, господин сенатор?
— Я обещал капитану доставить миз в отель в целости и сохранности, — возразил Коллингейм. — Так что я подожду.
— Как пожелаете, — в голосе Брукса слышался скепсис, де 'если тебе на жалко тратить время впустую…'.
Алекс по-военному кивнул и отступил назад, пропуская новообразовавшуюся пару. Сенатор не ждал милостей от природы и двинулся организовывать для гостьи культурную программу, попутно знакомя ее с местными достопримечательностями. Или достопримечательностей с ней. Это как посмотреть.
Последняя мысль вернула Коллингейма к исполнению служебного долга. Детектив огляделся в поисках ассистентки. Увы, той и след простыл. Алекс от досады чуть по лбу себе не стукнул. Вместо того чтобы ревниво пялиться на Тайни, ему следовало следить за подозреваемой. Суровые швейцары с видом секьюрити, стоявшие на входе в зал, при предъявлении значка сообщили, что помощница сенатора вышла. Куда — неизвестно. Вернется ли — им не докладывала. Выискивать Сьюзен по всему отелю было делом бесперспективным. Разумнее было вернуться к 'подсадной утке' и следить за каждым ее шагом. В принципе, даже если Хилл решит расплатиться с обидчицей, вовсе не факт, что она сделает это сегодня. Не станет же она бросаться на китиарку в открытую? С интеллектом у нее всё в порядке, как справедливо было отмечено. Ей нужно время для подготовки. Может, Хилл вообще никого не убивала и убивать не собирается. Вероятность этого мала, но существует.
Как бы Коллингейму сейчас пригодился напарник… Увы, для того чтобы официально организовать группу прикрытия, нужно было озвучить устроителям вечера цель их с Роул там появления. А поскольку уверенности в том, кто является убийцей, не было, капитан не стал рисковать своей репутацией и репутациями сенатора и его ассистентки. Учитывая поведение китиарки, он не слишком ошибся. Неофициально же на такое мероприятие проникнуть невозможно. Слишком высокий уровень. Так что Алексу и Тайни предстояло действовать на свой страх и риск. Как говорится, жить-поживать, да врагов наживать.
В зале всё было спокойно. Брукс со своей-не-своей спутницей причастился к фуршету. Тайни, кстати, могла бы и не столь явно кокетничать. Хилл ее сейчас всё равно не видит. Алекс автоматически чиркнул взглядом по помещению в поисках незнакомца. Тот по-прежнему не выпускал соотечественницу из виду. Может, весь спектакль для него? Мысль неприятно уколола самолюбие. К тому, что его кинут с сенатором, Алекс еще был более-менее готов. Но чтобы его кидали с сенатором ради незнакомого китиарца, — это был уже перебор.
На импровизированной сцене началась суета с расставлением стульев. Детектив не успел вчитаться в список приглашенных из Ядра звезд, и был неприятно удивлен, не обнаружив поп-певичек от слова 'попа'. Вместо них участникам вечера предстал струнный квартет, обряженный во фраки и длинные платья. Моложе пятидесяти в нем был лишь астенический юноша, терявшийся в тени виолончели. Настраиваясь на выступление, артисты подергали струны. Инструменты завопили так, будто кошке на хвост наступили. К ансамблю присоединился дирижер, и концерт начался. Алекс оценил хитрый ход устроителей, не поставивших в зале ни одного стула. Сначала тут была бы драка за сидячие места, а после храп восхищенных слушателей заглушил бы дивные звуки музыки. А так ничего, все внимали и в нужных местах аплодировали. Тайни даже прослезилась. Брюнет с голубыми глазами покачивал в такт указательным пальцем. Не иначе как видел себя на месте дирижера. Хилл по-прежнему не наблюдалось. Видимо, убежала оплакивать в подушку невинно загубленную карьеру миссис сенаторши.
В середине (а может, и в конце, — сколько уже можно?) концерта Роул покинула зал, направившись в сторону дамской комнаты. Алекс нагнал ее почти у цели.
— Ты что, с ума сошла, — дернул он китиарку за локоть и разворачивая к себе. — А если она там тебя поджидает?
— И что, мне теперь терпеть до победного? — взъелась Тайни.