- Я посмотрела, это чудище называется мананангал, - ткнула она локтем Артура. - И он из Филиппин, а не из Малайзии... Чё?! Слушай, он вообще гермафродит...
- Ты бы лучше чё полезное посмотрела, - зевнул Артур. - Я вот счас прочитал, что на Диваре полно старинных колониальных вилл. И фамилия у нашего товарища - от португальских конкистадоров. Первая волна, можно сказать...
- Ага, - зевнула в ответ Оксана. И продолжила читать страшилки. Невыспавшийся мозг требовал трэша.
"...У неё были длинные чёрные волосы, длинные ногти, как у девушки из высшей касты, и кожа её благоухала ладаном и цветами..."
Другую шумную компанию составляли туземцы. Они бурно обсуждали свои дела, шутили, рассматривали туристов и затеяли игру в кости. Но почему-то раздражали гораздо меньше. Наверно потому что были детьми своей родины и полностью вписывались в окружающий пейзаж - с одичавшим с самого утра солнцем, невозможным небом, непрозрачной, как во многих южноазиатских реках, водой и пёстрыми птичьими стаями.
Впрочем, южной внешности парень с косой, татуировками и феньками и бледная девушка с подвязанными бохошным шарфиком тёмно-русыми волосами и сами абсолютно не вписывались в утреннюю панораму Гоа.
"...Насытившись, Ритик заснул, и сквозь сон ему послышалось, как будто где-то совсем рядом плачет ребёнок. Что такое, подумал он, откуда здесь дети? А когда он открыл глаза, то увидел, что девушка..."
Трубный гудок, вместе с лёгким толчком, сообщили, что паром причалил.
<p>
***</p>
Оксана убрала телефон и, досадуя, что не узнает сегодня конец истории, взяла рюкзаки. Артур и Ахмад вытащили на берег два чемодана. Ахмад сказал, что знает короткую дорогу, и повёл гостей вдоль берега, постепенно углубляясь в заросли высокого кустарника с раскидистыми, плакучими ветвями. Мокрые листья щекотали голые руки, терпкая сладость стояла в воздухе.
Иланг-иланг, совершенно бесхозный и девственный, растрачивал своё парфюмерное богатство в пустоту и безлюдье.
- Ах ты... коза! Придём домой, я из тебя котлет нажарю!
Кажется, насчёт безлюдья они ошиблись.
Над кустами плыла иссиня-чёрная макушка с прямым пробором, периодически ныряя в зелень. Снизу раздавалось сердитое "Ме-ее-ее!"
Ахмад привстал на цыпочки и помахал рукой:
- Салям, Амрита!
- Намасте! - отозвались уже слева, и из иланг-иланга выбралась невысокая девушка в розово-зелёном полосатом сари. Она тянула за собой на верёвке пятнистую козу. - Где вчера пропадал, не пришёл ночевать?
- В Старом Гоа. Купил морковную халву. Твою любимую, - Ахмад полез в сумку и вытащил небольшой свёрточек, перевязанный бечёвкой.
- Спасибо! - просияла девушка. - Сколько с меня?
- Да брось. Угощайся.
Амрита ответила широчайшей улыбкой и тут же освободила лакомство от упаковки.
Коза возмущённо потребовала свою долю.
- А ты молчи, - тряхнула свой конец верёвки Амрита. - Будешь доиться смирно, тогда поговорим.
- Ты зачем её сюда притащила? - засмеялся Ахмад. - Хочешь, чтоб она духи давала вместо молока?
- Она сама притащилась, - Амрита снова улыбнулась в сорок два белоснежных зуба и заправила за ухо волосы. На руке, среди дешёвеньких пластмассовых браслетов, сверкнули изящные часики. - Поможешь обратно загнать?
- Ну конечно, - расплылся в такой же бескрайней улыбке парень. - Вот только провожу гостей.
Слава богу, о них вспомнили.
Следуя по пятам за четырьмя провожатыми (включая обезьяну и козу), Оксана и Артур наконец вышли к особняку тёмно-серого камня. Вычурный портик с полуколоннами, и галерея арок на веранде, и узкие прямоугольные окна, и барочный карниз цитировали поэму Киплинга о западе и востоке, вдохновляясь душными тропическими цветами и пальмовыми опахалами вокруг. Островок Португалии омывала Индия и, кажется, грозила затопить. Дом выглядел слегка запущенным - им явно давно не занимались. Но впечатлял.
Оксана сразу прикинула в уме, как могла выглядеть эта вилла в лучшие годы, и если бы вырубить все эти джунгли, и развести сад, и вообще нанять ландшафтного дизайнера... Но её рассуждения канули в смесь маньеризма и готики, и она подумала, что классный можно было бы снять ужастик...
Преодолев преграду из флоры и фауны, путники увидели на веранде людей. Белокожая женщина с длинной косой склонилась над мужчиной в инвалидной коляске, укрывая его пледом до самого подбородка. Потом она отрегулировала подголовник, убрала со лба мужчины волосы и что-то прошептала.
Эта пара, на этой веранде, во всём этом антураже, буквально напрашивалась на полотно или под объектив - пока всю мрачную эстетику не поломал Ахмад, радостно поздоровавшись и сказав, что пригласил гостей:
- К ним в номер змеи заползли, в отеле оставаться боятся - можно они тут недельку поживут?
Мужчина и женщина переглянулись, потом направили взгляд на туристов, дремавших стоя и с открытыми глазами, опираясь друг на друга и на выдвижные ручки чемоданов. Потом София озвучила общую мысль:
- Они вообще живые, твои гости? Ты их палочкой потыкай.
Оксана вздрогнула, сфокусировала взгляд на говорящей и дружелюбно зевнула.
- Они всю ночь не спали, - перевёл Ахмад. - Ну не прогонять же их.
- Нам сейчас только гостей не хватает, - резко повернулась к нему София, хлестнув сама себя чёрной косой, украшенной жёлтыми цветами иланг-иланга. Вместе с маслами мирры и сандала они благоухали в её волосах. Этот сладкий и чувственный запах совершенно не сочетался с тем, как она держалась и каким холодом обдавали нежданных гостей светло-голубые глаза.
- Не прогонять же их, в самом деле, - возразил Итан. - Но учти: гости твои, развлекай их сам.
От природы лицо его было смуглым, но от бронзы осталась одна восковая желтизна, в тени веранды она казалась маской. Густые волнистые волосы закрывали уши. Лицо с могольских миниатюр, обрамлённое бородой, и брови без излома - если здесь и была португальская кровь, она давным-давно растворилась в местной, поколений так двадцать назад. Только глаза были светлые - желтовато-зелёные, почти кошачьи.
Всё остальное было скрыто под покрывалом.
И поверх этого тёмного покрывала, на плечо Итана легла рука Софии, такая белая, со слишком длинными для медицинского работника ногтями. И тихий голос произнёс:
- Как скажешь. Тогда подожди, я покажу им комнаты. Скоро вернусь.
- Можно подумать, я куда-нибудь убегу, - проворчал Итан и отвернулся.
Под шелест изумрудной юбки София направилась к двери, окружённая приторным облаком.
Дверь отворилась сама, и на веранду вышла ещё одна женщина, в банном халате. Она не очень смотрела куда идёт, потому что активно вытирала волосы полотенцем. Естественно, она столкнулась с Софией, та сдержанно проговорила: "Доброе утро, Дивьяни" и скрылась в глубине дома. Купальщица повесила полотенце на плечо, с некоторым удивлением оглядела Оксану и Артура - и протянула руку:
- Дивьяни Сингх. Адвокат. Визитки оставила в сумке, так что извините. А вы какими судьбами?
Туристы обрадовались, что хоть с кем-то здесь можно нормально познакомиться. Они посетовали на неудобства в отеле, Дивьяни созналась, что пропустила утренний паром, потому что засиделась вечером и проспала.
- Да, кстати, я хотела сказать: завтрак сегодня припоздает. Мы с Марией вместе засиделись... А я позвонила в офис и взяла на недельку отпуск. Нужно собраться с мыслями и привести в порядок нервы... Итан, не возражаешь, если я поживу у тебя?
- Вы все сговорились, да?
- Я знала, что ты не откажешь.
- Пойдёмте, - легонько подтолкнул гостей Ахмад. - Оставим их наедине.
Амрита куда-то исчезла - и, похоже, давно.
София посторонилась, пропуская русскую парочку - она уже возвращалась, поэтому, где находятся комнаты, объяснила на словах.
Ахмад сказал, что знает короткий путь.
Где-то совсем-совсем близко как будто бы всхлипнул ребёнок.
- У Софии есть дети? - без задней мысли спросила Оксана.
- Нет, - удивлённо посмотрел на неё провожатый. - Насколько я знаю, она вдова.
<p>
***</p>
Улучив свободную минутку, София наделала бутербродов, включила музыку, сунув в ухо только один наушник - на всякий случай - и пошла в гостиную. У неё были свои маленькие слабости, у этой идеальной женщины. Например, она очень любила музыку и даже мечтала стать диджеем - давно, на заре замужества. Но чувство долга возобладало, и она поступила в медучилище. Музыке осталось место только в качестве развлечения.
Итак, в одном наушнике и с пирамидой бутербродов на тарелке, София предвкушала, как растянется на диване в своё удовольствие - но увидела, что ей придётся соседствовать с Дивьяни. Та уже прибрала самую мягкую подушку и, положив ноги на журнальный столик, делала педикюр.
- Как тебе не стыдно?! - возмутилась София, уместив тарелку на самый краешек. - Ты не у себя дома!
- Слушай, Софи, - Дивьяни закрыла флакончик, потому что разговор обещал быть долгим, - я знаю Итана вдвое дольше, чем ты. Он меня видел всякой: и накрашенной, и ненакрашенной, и голой, и одетой, и в драбадан пьяной. Так что если он вдруг случайно увидит, как я крашу ногти на ногах, думаю, он меня простит.
- А другие гости?!
- Они вроде тоже не ханжи. Лучше присядь, поболтаем. Я на днях видела такие классные босоножки. Тебе бы тоже пошли.
- Дивьяни, ты издеваешься надо мной и над всеми нами? - София уже уничтожила один бутерброд и выключила музыку. - Мы сейчас можем думать только о новой апелляции. С которой, конечно, получится та же история. Неужели ты ещё не поняла, что действовать по закону бесполезно?
- И что ты предлагаешь? - Дивьяни увидела, что пик пройден, и вернулась к ногтям. - Задушить его подушкой, а потом всем дружно сесть в тюрьму?
- Я этого не говорила.
- Ну и всё. Ты ведь понимаешь, что нам с тобой лучше дружить, да, Софи?
- Ну так сделай уже что-нибудь!
- Делаю, Софи. Делаю. Я делаю свою работу. И знаю своё место. А ты знай своё. И не командуй, окей?
- Как будто я для себя стараюсь, - София покончила со вторым бутербродом. - Ты ведь не хочешь, чтобы он страдал?
- Вот с ним я и буду разговаривать на эту тему. А с тобой давай чаю попьём.
- Не думала, что ты так жестока.
- А я думала, ты умнее, - Дивьяни оценила результат своих трудов и спустила ноги на пол. - Амрита! Принеси нам чайку!