Действительно, ни один человек в здравом уме не стал бы перечить Леманну.
- Работы мальчика, безусловно, очень достойны, - продолжил Ланге мягко. - Не соблаговолите напомнить мне его имя?
- Хельмут Ротштейн, - ответил Леманн.
- Скажи, Хельмут, - обратился ко мне Ланге, - у кого ты учился рисованию?
Мне вдруг неожиданно стало стыдно. Признаться, что я с детства срисовывал иллюстрации из книжек? Жалкий самоучка.
- Не думаю, что у него был наставник, - спас меня от ответа Леманн. - Поэтому я и привёл его к вам, чтобы в этих стенах он смог развить свой талант.
Ланге кивнул.
- Я так вижу, подготовительные занятия ему не нужны, - произнёс он. - Пусть сразу отправляется в класс.
Он позвонил, и на пороге появилась сухонькая женщина лет сорока.
- Анна, будьте так любезны, отведите мальчика в двадцатый кабинет. Увидимся, Хельмут.
Я попрощался с ним и господином Леманном, но они, кажется, сразу перестали обращать на меня внимание, начав обсуждать другие дела.
Анна, как я понял, секретарь Ланге, отвела меня в кабинет и, не сказав ни слова, развернулась и ушла. Я примостился за свободным столом, ловя на себе заинтересованные взгляды. Здесь было ещё несколько детей, и все они разглядывали меня с неприкрытым любопытством. Я снова почувствовал себя крайне неловко, понимая, что разительно отличаюсь от них, богатых и вполне довольных жизнью. К моему великому облегчению, ни один не сделал попытки познакомиться. Через несколько минут дверь отворилась, и вошёл мальчик, наверное, одного со мной возраста. Я посмотрел на него, не в силах сдержать зависть, слишком уж холёный и ухоженный у него был вид. Он заметил меня и, приветливо улыбнувшись, направился к моему столу.
- Здравствуй. Ты ведь новенький? - спросил он, садясь рядом. - Я тебя раньше не видел. Меня Феликс зовут, приятно познакомиться, - и он протянул мне холёную белую руку.
Я нерешительно пожал её. Похоже, мне достался беспокойный сосед.
- Хельмут. Я здесь первый день.
- Я так и думал, - Феликс засуетился, устраиваясь поудобнее. - Наверное, ты уже многое умеешь, если тебя распределили в эту группу.
Я не был уверен, что он имеет в виду под загадочным 'многим'.
- У тебя есть с собой какие-нибудь зарисовки? - спросил Феликс. - Очень хочется посмотреть.
Мне этого совсем не хотелось, но я не привык лгать и протянул ему несчастный блокнот.
- Это же Леманн, да? - спросил Феликс, дойдя до злополучного портрета. - Здорово получилось!
- Спасибо, - я смутился. - Ты его знаешь?
- Кто его не знает! К тому же, у моего отца с ним общие дела. Ты просто гений, Хельмут! Такое ощущение, что твои герои сейчас сойдут с этих страниц, настолько они живые, - восхитился он.
Я снова его поблагодарил, смутившись ещё сильнее. От его жизнерадостности мне становилось неудобно.
- А господин Краузе, как всегда, опаздывает, - сообщил Феликс, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. - Живёт в соседнем доме, а вовремя прийти не может! - возмутился он.
Я слегка улыбнулся, стараясь показать, что полностью поддерживаю его возмущение. На самом деле, мне некуда было торопиться. Вскоре господин Краузе всё-таки объявился, а вместе с ним и хорошенькая девчушка в чёрном бархатном платье. Её бледность, почти белые волосы и немного надменный вид отчего-то напомнили мне Леманна.
- А вот и Габи Леманн, - прошептал мне на ухо Феликс. - Она тоже часто опаздывает.
Неудивительно, что я отметил её схожесть со своим покровителем. Габи села позади нас.
- Как вы могли заметить, - начал Краузе, - в нашей группе появился новенький, Хельмут Ротштейн, - он указал на меня. - По такому случаю мы сегодня проведём свободный урок. Каждый изобразит то, что хочет, а в конце занятия сравним работы.
Он подошёл к нашему столу.
- Удачи, мальчик, - сказал он мне. - Леманн очень похвалил тебя, но ты должен доказать, что достоин учиться в моём классе.
Надо же, он усомнился в словах Леманна! Я взял карандаш и уставился на листок бессмысленным взглядом, плохо представляя, что изобразить. Феликс пожелал мне удачи и принялся быстро набрасывать какие-то линии. Я не решился подсмотреть, мне хотелось придумать своё, чтобы удивить Краузе, но в голову ничего не приходило, и тут я подумал нарисовать часы, которые так не любил, нарисовать их внутри и снаружи, со всем механизмом, со всеми приводящими меня в ужас шестерёнками. Устройство часов я помнил неплохо, потому что не раз видел, как работает отец. Я сидел и почти любовно вырисовывал каждую деталь, а уж с часиками на цепочке особенно постарался, всё-таки с их внешней красотой никто не мог спорить, и вывел циферблат особенно осторожно.
Через час Краузе объявил перерыв, но перед этим решил собрать наброски.
- Что ты нарисовал? - спросил у меня Феликс, когда мы вышли в коридор.
- Часы, - он посмотрел на меня с удивлением. - Мой отец - часовщик, - пояснил я.
- Это, должно быть, очень интересно, - глаза Феликса заблестели.
- А ты что изобразил?
- Кусочек домашней библиотеки. Целиком она, к сожалению, не вошла, - Феликс улыбнулся.
- Хотел бы я на неё посмотреть, - я вздохнул.
Мне такое богатство и не снилось.
- Ты давно учишься здесь? - поинтересовался я.
- Третий год. Признаться, здесь довольно скучно, хотя сначала я был в восторге, - ответил Феликс. - Первое впечатление обманчиво.
Я пожал плечами.
- А Габи, ты общаешься с ней?
- Понравилась? - усмехнулся Феликс.
Наверное, я покраснел, хотя он был неправ.
- Не сказать, что мы друзья, но невольно приходится сталкиваться. Видишь ли, ей уже исполнилось четырнадцать, и она считает себя ужасно взрослой.
- Мне это знакомо, - сказал я, чтобы поддержать разговор.
Феликс не стал вдаваться в подробности. Тут к нам подошла Габи.
- Привет. Меня зовут Габи, - обратилась она ко мне. - А про тебя я всё знаю, мне отец рассказал. Неужели у тебя и правда дар?
Честно говоря, это внимание начинало мне надоедать. Хотя, возможно, я просто зазнался.
- Ты правда научился рисовать сам? - полюбопытствовала Габи.
Я заметил, что Феликс смотрит на неё недовольно.
- Правда, - ответил я, вдруг осознав, как нескромно это звучит.
На моё удивление, она не стремилась увидеть мои наброски.
- Феликс, ты обещал мне книгу. Достал? - вдруг спросила она.
Не настолько уж плохо они знают друг друга, подумал я.
- Во-первых, я ничего тебе не обещал, - произнёс Феликс, наморщив нос. - Во-вторых, я же сразу предупредил, что мама не разрешит взять книгу из домашней библиотеки. Даже для дочери господина Леманна.
- Помнишь, тебе понравилась музыкальная шкатулка? - схитрила Габи.
Феликс вздохнул.
- Она принадлежала тебе, - пояснил он. - К тому же, я вернул её через пару дней.
- Как скажешь, - Габи пожала плечами. - Попрошу отца.
Мы ещё поговорили немного ни о чём. Я чувствовал некоторую неловкость. Потом вышел Краузе и пригласил всех обратно в кабинет.
- Пожалуй, я хотел бы особенно выделить несколько работ, - начал Краузе, когда мы заняли свои места. - Начну с рисунка нашего нового таланта, - и он продемонстрировал мои часы всему классу.
- Так красиво, - зачарованно прошептал Феликс мне на ухо.
Я посмотрел на него с некоторым недоверием.
- Рисунок отличный, - сказал Краузе, подходя к моему столу и возвращая листок.
Наверное, я должен был чувствовать себя невероятно счастливым от того, что несколько людей разом оценили мой талант, но я думал совсем о другом. Я думал о том, что мама никогда этого не увидит.
Работу Феликса тоже отметили. Разглядывая её вблизи, я представил, насколько хороша была эта библиотека на самом деле, ведь даже нарисованной она сильно меня впечатлила. Я любовался шкафами, наполненными настоящим богатством, с узорными, будто вылепленными ручками, с изящными окантовками и виньетками... Феликс рисовал не хуже меня, и теперь я удивился, почему Леманн так выделил мои способности.
Когда мы вышли из класса, нас снова поймала Габи.
- Мальчики, приглашаю вас завтра в гости, - сказала она важно.
Я решил, что её круг общения, наверное, ограничивается Феликсом и знакомыми отца. Мы договорились на четыре и попрощались.
- Тебе далеко до дома? - спросил Феликс, когда мы оказались на улице.
- Прилично, - ответил я. - Доберусь, не пропаду, - я усмехнулся.
- Хочешь, мы тебя подвезём? - спросил он, кивнув в сторону автомобиля.
Из автомобиля выплыл довольно мрачный водитель.
- Я был бы очень благодарен, - пробормотал я.
- Нам только в удовольствие, - с улыбкой ответил Феликс.
Глянув на водителя, я в этом засомневался, но ничего говорить не стал. Сидя в машине рядом с Феликсом, я подумал, что первый день в новой школе всё-таки прошёл неплохо.
III.
Признаться, к предстоящей встрече с Габи я относился настороженно. Вполне возможно, что моя подозрительность явилась результатом отсутствия у меня близких друзей, только и всего. Отчего-то при мысли об этом визите мне становилось не по себе. Я плохо представлял, как должен буду себя вести, и чего вообще хочет от меня сама Габи. Скорее всего, у неё тоже мало друзей, рассудил я, и она просто хочет поближе узнать мальчика, о чьих способностях лестно отзывался её отец. Подобные мысли меня мало успокоили, но потом я вспомнил, что со мной будет Феликс. Несмотря на то, что мы познакомились только вчера, я чувствовал, что могу довериться ему.
Наверное, я боялся даже не сколько самой встречи с Габи или её отцом, сколько дома, в котором они жили. Я не любил незнакомые места, и художественная школа, в которую мне так неожиданно удалось попасть, стала приятным исключением из правил. Я не любил неизведанные улицы и неведомые здания. Никогда не знаешь, что они предложат тебе, что ты сможешь найти на безызвестной мостовой или в гостиной чужого дома. Самое неприятное, что я всегда ощущал себя неуверенно, оказавшись в такого рода ситуации, и эту внутреннюю неловкость побороть не мог. Впрочем, не явиться к Габи значило поставить жирный крест на моей ещё не успевшей начаться карьере художника. Утром я был в своей прежней школе, и эти впечатления никак не добавили мне решительности. В глубине души я надеялся, что всё устроится само собой, и прежнюю школу мне больше посещать не придётся. Проще говоря, я делал всё возможное, чтобы меня с позором исключили.