Странный и какой-то совершено непонятный отдел с соответствующим названием: «Наследие предков». И культуру вроде изучает, и погоду, растения древние, и тут же - какие-то невообразимые обитаемые холмы. Почему обитаемые? Кем обитаемые? Неясно. Неопределенный в общем, институтик. Ну и про военные исследования, само собою, не забывает.
Что там еще Потапов втолковывал? Про немецкую выправку, особое почитание старшего по званию, строгое следование приказам, культ формы и честь германского солдата. Далась ему эта честь. Много ума не нужно, чтобы в рот начальству смотреть. А вот если начальство велит: добудь мне языка любой ценой! И плевать ему на все твои возражения. А ты смоги исполнить так, чтобы при этом любая цена не превратилась в белые квадратики похоронок твоих же боевых товарищей. Не бездумно, а с умом, с хитростью. Так, чтобы потом твоя же совесть тебя не глодала поедом. Может, вовсе это и не честь, а достоинство и уважение. К себе и другим.
Можно, как полковник Велигин, прийти в первую линию и из табельного пистолета застрелить первых пятерых, что на глаза попались, поднимая полк в атаку. Честь свою, офицерскую не замарать, приказ выполняя. Да только грош цена той чести, да и не честь это вовсе, а скотство. Не это, не это главное, а то, что гораздо глубже. И зовется по иному - человечностью...
Что он еще говорил? Про полевую жандармерию в ближнем тылу – это знакомо. Про СС упоминал. Печати их, перстни серебряные, кинжалы и посвящения, эти кровавые игрушки самозванных властителей. Черный орден, одним словом...
- Господин Кёллер, подойдите сюда, - прервал мысли Бочкарева Ванник.
На немецком языке. Потому что, теперь они теперь немцы, и он, Бочкарев, – тоже. На своей территории, в безопасности, среди своих. Никаких русских слов, даже среди своих, даже в пустынном месте, как на этом загибе лесной дороги.
- А Вы, господин Витцих, - сказал Ванник Василию Семеновичу, - приготовьтесь.
Они остановились за деревьями, так, чтобы не заметили с дороги.
Смысл происходящего от Бочкареву уплывал, но вопросов он задавать не стал, только внимательно наблюдал. Похоже, готовились остановить или даже захватить автомобиль. Делать этого, по мнению капитана разведки, не стоило совершенно, потому что, во-первых, группы из Берлина не ходят пешком по лесам, а во-вторых, любое нападение, любой захват чего бы то ни было, выдавал их с головой. Пару часов - день и немцы хватятся пропажи, после чего начнутся поиски русской диверсионной группы.
Проехал тяжелый крупповский грузовик техпомощи. Затем, минут через десять, проследовала колонна из четырех крытых грузовиков, за ними – «хорьх» с двумя офицерами и солдатами.
И только через два томительных часа, когда показался автомобиль с одним только шофером, Ванник негромко спросил у Бочкарева:
- Можешь определить принадлежность?
- Похоже на машину топографической службы. Открытый верх, тот же класс.
Ванник дал знак и господин Витцих, обойдя их, поспешно вышел на дорогу с поднятой рукой.
Автомобиль марки БМВ остановился. Василий Семенович подошел поближе к шоферу в звании штабс-вахмистра и заговорил. Неожиданно говорил долго, а шофер молчал и не делал попытки уехать или выйти.
Через пару минут Василий Семенович повернулся к ним и махнул выходить. На его напряженном лице блестел обильный пот.
Шофер сидел за рулем, глядя наполовину осоловелым, наполовину озадаченным взглядом. Но едва они подошли, как он заговорил:
- Жалко бросать такую машину, я мог бы вернуться назад и вызвать тех помощь. А то пропадет ведь...
Господин Витцих взобрался на переднее сиденье, а они втроем уместились взади. Еще с минуту ждали, пока старший оружейник тихонько и очень раздельно говорил что-то прямо в ухо немцу, после чего тот взялся за рычаг сцепления и машина рванула вперед.
Бочкарев полуобернулся к навалившемуся на его бок оберштурмбаннфюреру СС Даниэль Шаубергеру, чтобы задать вопрос, но тот покачал головой, пресекая все попытки разговора.
Так и ехали молча, обвеваемые теплым, уже апрельским ветром по лесу, потом через поля, обминая пологие холмы, заросшие лесом.
Бочкарев чуть напрягся, когда появились встречные автомобили, но никто при виде их не кидался на обочины с криком «Русиш!», не начинал стрельбу и он расслабился. Ощущалась все же странность, нереальность происходящего: немецкие солдаты, спокойные и миролюбивые, не в горячке боя, немецкие автомобили. Но и она быстро сошла, заглушенная мерным покачиванием кузова и негромким гулом двигателя.
Но когда появился пропускной пункт на перекрестке и их автомобиль затормозил, повинуясь знаку старшего патруля, Бочкарев вновь сжался.
Гаупт-вахмистр, плотный, с небольшим брюшком, подпиравшим шинель, однако очень подвижный и энергичный, посмотрел на номер авто, подошел к Витциху, затем, увидев Ванника, приблизился к оберштурмбаннфюреру и отдал честь.
Грудь гаупт-вахмистра украшала висящая на цепочке мощная бляха со светложелтым орлом и надписью «фельджандермерия» - полевая жендармерия.
- Господин оберштурмбаннфюрер, проверка документов.
Ванник с достоинством выбрался из машины и облегченно встряхнулся.
Все начали извлекать документы. Бочкарев тоже достал свои, на которых гаупт-вахмистр задержался, внимательно читая. Особенный интерес вызвала у него солдатская книжка Берхарда Кёллера. Жандарм просмотрел все страницы, затем вернулся на вторую. Вместо обычной небольшой фотографии — вполуоборот, чтобы было видно левое ухо, - и двумя печатями на углах, на обложке красовался большой портрет фюрера немецкой нации.
- Глянь-ка, - позвал жандарм кого-то из своих.
Бочкарев скосил взгляд на Ванника, но тот беспечно и совершенно спокойно разминал после долгого сидения ноги, ни на что не обращая внимание.
Подошел фельдфебель, с такой же бляхой, что и у гаупт-вахмистра, сунулся носом в книжку Кёллера.
- Первый раз такое вижу.
- Ну и как теперь различать, кто перед тобой? - негромко спросил вахмистр у фельдфебеля. - Ну не дураки ли?
Кажется, фельдфебель ответил, что когда своей головы нет, берут чужую. Сказал он это совсем тихо, косясь на плотную фигуру оберштурмбаннфюрера по другую сторону машины.
Бочкарев был точно такого же мнения. Ему показалось, что он должен что-то сказать.
- Это мне такую выдали вместо прежней. Та осталась в плену, - начал он и сразу же услыхал властный окрик оберштурмбаннфюрера Шаубергера.
- Господин лейтенант! Вы предъявили все документы?
- Так точно! - едва не вытянулся в струнку Бочкарев.
Гаупт-вахмистр поспешил протянуть солдатскую книжку и остальные листки обратно.
Затем он занялся шофером.
- Вам известно, что вы проехали указанный в маршруте пункт?
- Мою машину реквизировал господин оберштурмбаннфюрер, - охотно пояснил шофер, - Их сломалась, стояла у обочины, хороший новенький автомобиль, жаль такой оставлять. Наверняка, кто-то уже подобрал.
Гапут-вахмистр, как показалось Бочкареву, метнул не совсем дружелюбный взгляд на оберштурмбаннфюрера, - и спросил у шофера.
- Куда направляетесь?
- В штаб корпуса.
- Хорошо, - произнес жандарм. – Проезжайте.
Ванник взгромоздился на свое место и автомобиль медленно двинулся вперед, мимо патруля. Вот так, легко и просто.
Они не проехали и ста метров, как Ванник почти приник к уху Бочкарева:
- Запомните хорошенько, господин лейтенант, немецкий офицер, тем более, СС, не должен оправдываться перед нижестоящими по званию, позоря мундир и звание. Если Ваши документы не в порядке, это вина тех, кто их вам выдавал, а не ваша.
Бочкарев молчал, внимая. Ему подумалось, что после такой тирады уместно бы выдавить «Яволь, герр оберштурмбанфюрер», но он не смог заставить себя произнести этот бутерброд.
Через полтора часа они свернули в лесок, покружили немного, следуя прихотливым извивам лесной, мало разъезженной дороги и остановились.
Василий Семенович снова занялся немцем, и, пока старший оружейник что-то методично говорил, пристально вглядываясь в глаза шоферу, они молча ждали. Затем, когда автомобиль топографической службы, выпуская бензиновый горький дымок, скрылся из виду, пошли дальше в глубь леса.
Их ждали – офицер и два солдата в немецкой форме. Поначалу Бочкарев на предупредительное «хальт» даже решил, что это очередной патруль, но Ванник, не обращая внимание на «Стой!», подошел и пожал офицеру руку. А затем, указывая кивком на Бочкарева, проговорил теперь уже на родном русском языке: «Знакомьтесь, это капитан Бочкарев».
1 апреля 1945 года.
Судетские горы.
Группа армий «А». Район южнее Гершберга.
Зона ответственности 17 армии.
По дороге к объекту «Герхард U-89», их останавливали еще два раза. Бочкарев, памятуя разнос господина Шаубергера, отмалчивался и изображал брезгливость. Ему казалось, что брезгливость ничуть не хуже надменности, которую во всех тонкостях не осилить парню, выросшему в коммуналке. Все его соприкосновения с миром аристократии ограничивались лишь словами соседки, худой и желчной Валерии Аристарховны: «между прочим, до революции этим домом владел барон Шингель», которые она любила повторять в минуты особой вредности.
Но их не проверяли – дороги наполняли автомобили, телеги, вереницы беженцев с повозками и просто чемоданами, и полевая жандармерия просто регулировала движение, стараясь не допустить заторы, остановки и смешения потоков, текущих в разных направлениях. Далеко на востоке левый фланг Первого Украинского перемалывал и теснил в горы потрепанную, но не сломленную группу армий «Центр», немцы огрызались, контратаковали, цепляясь из последних сил за Силезский промышленный район. Туда тянулись цепочкой колонны с припасами, а оттуда несло волны усталых и потрепанных людей, бегущих от огня, крови и страха перед Красной Армией.
Теперь группа оберштурмбанфюрера Шаубергера двигалась на своем автомобиле, тяжелом «вандерере» повышенной проходимости, с поднятым тентом. Машину эту, после того, как все было готово, выкатили из укрытия в лесу немногословные ребята в немецкой форме, их группа обеспечения и прикрытия. Девять человек с оружием, рацией и автомобилями - второй остался в лесу, тщательно замаскированный и невидимый с дороги.
Ранее непонятное прояснялось. Вот почему у их группы нет ни рации, ни взрывчатки, только «вальтеры», личное оружие самозащиты. Им и не следует воевать, они – острие иглы, дозорные, задача которых оценить важность, степень угрозы, а затем предупредить, передать данные.
«Молодец, разведчик, - согласился Ванник, - В общих чертах верно. Поскольку наш связной в условленное время на контакт не вышел, то задача упростилась: выйти к объекту, оперативно выяснить, что к чему, и передать сведения вот им. Они перешлют дальше, ну а в Москве уж решат, как поступить. Но вот со связным неприятно. Очень неприятно - сообщений от него за последнее сутки не поступало. Впрочем, сейчас гадать не будем».
«А если бы встреча со связным состоялась?» – спросил Бочкарев.
«Если бы состоялась, то мы действовали бы иначе. И возможно, ты остался бы со своими. А теперь иди, поспи пару часов. Да, и скажи нашим, чтобы накормили».