Он замолчал, думая, насколько глупо это звучит сейчас.
- Которые лезут, куда не следуют... - заметила Лена. - Да, есть чем любоваться. Интересно, зачем ты меня потащил сюда?
Денис вздохнул, чтобы, набрав воздуха побольше, попытаться хотя бы начать, но Лена продолжила:
- А главное, я-то сюда зачем полезла?
Она посмотрела на Дениса долгим пристальным взглядом и тот подумал, что телевидение искажает суть. Что-то добавляется, что-то зарисовывается слоями макияжа, подсвечивается правильным светом, жадными взглядами, и человек меняется. Получается плакат. Символ. Идеал. Но никогда - человек, не выспавшийся этим утром, с морщинками-складками у безупречных, картинных глаз, с щербинкой на правой щеке, с настороженными бровями и тонкой красотой, которая проступает через обыденность, облагораживая ее.
- Наверное, ты прав. Любопытно все это. Как будто проснулась однажды рано утром, присмотрелась, и увидела, что твоя стена в спальне вовсе не стена, а бумажный полог. И из-за него доносятся звуки, запахи, кто-то ходит, повышает голос, звенит чем-то - целый мир, который ты не хотела видеть раньше.
Машина притормозила, сворачивая вправо, завиляла, следуя поворотам дороги. На окна окончательно налипла темнота, остались видны только тусклые и далекие шары уличного освещения, да отдельные части каких-то домов и заборов, попавших в круги света.
Затем остановились совсем. Врач выскочил первым, рывком откинул дверь, и, повернувшись, зашагал к близкому входу. Ничего выдающегося - стеклянные распахивающиеся двери, бетонные стены рядового НИИ времен СССР, наверняка, благополучно заприватизированного до окончательного развала.
Врач, и они вслед за ним, прошли в вестибюль с длинной гостиничной стойкой и невнятными креслами - то ли для посетителей больницы, то ли для постояльцев, которые должны подождать десять минут, пока администратор колдует над паспортом и списком номером.
За стойкой сидела девушка, тонкая и высокая, в строгой черной юбке и белой блузе. Но едва они вошли, девушка встала и ушла.
Врач оглянулся на Лену и Дениса, извлек из себя 'подождите вот здесь. Это не займет много времени', и ушел вслед за девушкой.
Они остались одни.
Минуту молчали, затем Лена щелкнула пальцами. Получился такой нетерпеливый и немного раздраженный щелчок.
- Немного чудно, не находишь?
Денис кивнул, соглашаясь.
- Предположим, мы важные птицы. Тогда они должны... - многозначительное 'они должны' уткнулось в тишину, Лена не стала продолжать. Должны и должны.
- В самом деле, загадочно, - оживился Денис. - Догадываетесь, на что это похоже?! Авария, девушка в разбитом автомобиле, парень подбегает, чтобы помочь. А после ровно ничего не происходит из того, что ожидалось, зато появляются странные люди вместо обычной скорой, увозят их куда-то. Город вдруг становится пустым и каким-то чужим. Понимаешь?
- Неет...
- Их никто не замечает, словно не видят. А поскольку они далеко, то уже не могут наблюдать, как из разбитого 'Мерседеса' спасатели бережно извлекают разбитое тело красивой девушки, а рядом врачи безуспешно пытаются вдохнуть дыхание в безжизненное тело парня.
Лена судорожно осмотрелась.
- То есть, мы как бы...
- А врач - он тот, кто принимает души.
Лена подняла руку с явным намерением себя ущипнуть, но не решилась, просто провела рукой по руке, прислушиваясь к чувствам.
- Ладно, - затем сказала она. - Будем считать это версией номер два.
- А первая какая?
- Понимаешь... тебя как зовут?
- Денис.
- А я... ну да, ты же знаешь! - Она улыбнулась на мгновение, словно осветилась изнутри. - Китова Лена.
Их прервали. Из бокового коридора вышла прежняя девушка, улыбнулась им настоящей гостеприимной улыбкой и пригласила подойти к стойке.
- Простите за задержку, у нас очередное нашествие. Как говорит Агасфер Эммануилович, запарка: котлы не справляются, а серы не хватает.
Девушка искренне засмеялась, а Денис с Леной тревожно переглянулись.
- Это он так шутит. Правда, забавно?
Очень, подумал Денис.
- Вы уже забыли все случившееся? - осведомилась девушка, извлекая из-за стойки древнюю, очень древнюю книгу, от вида которой Денис похолодел.
Да, именно так она и должна выглядеть, обреченно подумал он. Тяжелый том, укрытый толстой кожей с выдавленными на ней темными от необозримого количества веков узорами, тусклые металлические уголки по краям и длинные тяжелые застежки - тоже из металла, - как вечные засовы на последних вратах. А там внутри, среди текста, выложенного угловатым готическим минускулом, с рисованными буквицами и отступами записаны и они: такого-то числа родились, такого-то прибыли вот сюда, где окончательно решится, был ли смысл в той, первой дате...
Внутри, в самом деле, имелся тяжелый рукописный шрифт, разграфленные таблицы, цифры и фамилии.
- Мы должны забыть?- осторожно спросила Лена.
Девушка, старательно перелистывая серовато-коричневые пергаментные листы, одной рукой пошарила за стойкой и, найдя, выставила пирамидальной формы бутылочку из темного стекла - широкую снизу, узкую вверху, с венчающей ее темной пробкой.
- Достаточно глотка, не больше.
Денис оглянулся на стеклянные двери, за которыми окончательно угас прошлый мир.
Хотелось ли вернуться туда, тянули ли назад незаконченные дела, не остались ли внутри слова, которые непререкаемо следовало произнести там, с той стороны? Как ни странно, ничего такого не вспоминалось, разве что: пренепременно проследить завтра, что заказчики документы получили и подписали, не забыть оплатить счета, ответить в живом журнале, что оппонент категорически неправ, потому что ... и так до бесконечности. То есть, ничего такого, из-за чего нужно было бросаться в ноги, крича, про не успел, цель жизни и миссию, которая рухнет без твоего присутствия.
Денис усмехнулся.
- Пить обязательно? - спросил он.
Девушка по-прежнему пыталась перебрать все листы Книги.
- Нет, если сможете справиться со стрессом сами. Некоторые пьют, чтобы восстановить силы, только помните, армонильяк действует на тех, кто долго жил среди людей, опьяняюще. Вот, наконец-то нашла!
Она удовлетворенно прогладила пергамент и провела рукой по первым строчкам.
- Инструкция для девять-четыре.
Денис снова посмотрел на Лену, поймал ее недоуменный взгляд.
- Давайте, я запишу. День и месяц по местному календарю... месяц... месяц... ах да, август...
Девушка подняла голову и воодушевленно произнесла:
- ... когда дымка созревшей любви ложится тонким пологом на уставшие от зноя поля, ранний рассвет еще таит свежесть юной весны, а сады уже полнятся плодами - как обещанием вкусить от древа познания... так, кажется?
Происходящее было не просто непонятным, чудовищно непонятным. Словно колодец, в который забрасываешь ведро, ожидая воду, а из него прет жирный синий дым, вызывающий чихание, и лезет со словами: 'Зачем ты потревожил джинна, о неверный?' - кто-то нечеткий и колеблющийся.
Обычные вещи и слова сместились, поломали прежний узор и вышло дивно и беспокойно, и томительно - от неспособности понять и последовать за новыми правилами.
Открылась дверь и вестибюль принял в себя девушку, тонкую и нескладную. В длинной юбке, невзрачной блузке и с большим футляром за спиной, надетом как рюкзак и вмещавшем какой-то музыкальный инструмент.
Новенькая прошла мимо замерших Дениса и Лены и кивнула девушке за стойкой. Та в ответ улыбнулась мягко и с удовольствием, как обычно улыбаются только своим.
А ведь я был прав, подумал Денис. В любом случае это уже не наш мир. После странных и необъяснимо душевных слов, почти ангельских взглядов, незамутненных тревогой и усталостью, - какой угодно, только не наш. После их улыбок, доверчивых, ясных, открытых и безупречно чистых - улыбок-радуг, становится абсолютно неважным, во что одет человек, сколько он тратит в месяц, и где собирается отдыхать. Больше того, все планки, все указатели и ярлыки 'добился успеха', 'взял от жизни все', 'сделал себя' разламываются в труху, нелепую и глупую труху. Вроде обыкновенные, и даже не очень ладные лица, но сколько в них оттенков, сколько намеков на то, что скрывается внутри, в душе. А там, в прозрачной глубине тропического моря не та масса, которой полнится обычный человек и которая прет из него в случае чего - смесь тягот, мелких и не очень обид, раздражения, боязни опоздать, не успеть, не соответствовать... нет, что-то иное, не от наших дней и не от наших мечтаний.
- Здрасьте, - сказала новенькая. - Отправьте инструмент.
Она повела плечами и чехол саксофона или что там есть подобного размера, соскользнул и ударился тяжело об пол.
- Что-то записать? - спросила девушка-администратор. - Он, как и было предсказано, закончил дни в мучениях, после чего мир, вне ожидания, стал еще хуже?
- А загадок стало на одну больше.
И голоса у них звучали мелодично и легко. Голоса, не знающие перекуров через каждые два часа, бесчисленных чашек кофе и разговоров: 'Да ты что... прикольно... а она ему что ответила... ну, вообще, я бы не стерпела...'
- Есть новые варианты будущего?
- Расчетчик пока что скрыт, - ответила администраторша. - Ждем появления с часу на час. Но колебания уже пошли.
И администраторша с приветливой улыбкой указала на Дениса и Лену.
Новенькая посмотрела на них, кивнула задумчиво, мол, да, вот, что бывает, прислонила к стойке саксофон, произнесла: 'Он полностью разряжен', - и неторопливо последовала в боковой коридор.
- Простите за заминку, - продолжила администраторша, - еще немного, и вместе покончим с бюрократией.
Она посмотрела в коридор.
- А что записать, так и не сказала.
- Напишите про мучения, - предложил Денис.
Ему подумалось, что девушка улыбнется в ответ, но та нахмурила брови.
- Мучения были в прошлый раз. Не следует повторяться, это же официальный документ.
Кто такой Расчетчик, спросил себя Денис. Мрачное бесформенное существо со множеством щупалец, погруженное в булькающую воду, или искушенный, настоянный на бумагах с печатью какой-нибудь бонза в отдельном кабинете с закрытой дверью. Вот-вот будет, звонил, что подъезжает. Ждем с минуты на минуту. И так восемь часов подряд....
- Очень смешно, - хмыкнула администраторша. - Только, пожалуйста, не думайте так явно, отвлекает.
Денис испуганно посмотрел на Лену, а та в ответ изобразила ' держи себя в руках!'
- Графа 'время'... когда с вами это случилось?
- В начале десятого, - вспомнила Лена.