Сколь не были ей ненавистны чужие взгляды, сколь не тяготили её ожидания любопытного дворянства, Броня отлично понимала, зачем она всё это терпит, за что она платит столь высокую цену.
За возможность удерживать в руках бразды правления своей жизнью.
А потому юная слечна Лешая стойко переносила все тяготы и лишения своей службы. Она прятала свой взор в стене или в пунше, стараясь не замечать любопытства в глазах дворянства каждый раз, когда помещение наполнял стук посоха и ответственный слуга громогласно, полагаясь лишь на свои голосовые связки и не прибегая к помощи мегафона, объявлял о визите очередной царственной особы.
Люди явно жаждали увидеть чего-то в стиле перепалки с мансой Аситой.
И вот, когда зала в очередной раз наполнилась отзвуками ударов пятки посоха о пол, некромагичка взорвалась.
— Я им что? Клоун? Цирковая собачка, что должна прыгать через обруч на потеху публике? — девушка сложила ручки перед собой и пару раз приподнялась на цыпочки. — Тяв-тяв! Бросьте мне мячик!
— И зачем же ты тогда взялась развлекать толпу, если не хотела излишнего внимания? — вопросил безродную её же собственный голос, раздавшийся откуда-то из-за спины.
Броня обернулась. Несколько чересчур резко. Тревожно.
Но поводов для волнения не было. Это была всего лишь она сама, в одеяниях Джона Уика, но с иной, более женственной причёской и в тёмных очках. Улыбчивая и бодрая. Куда более компанейская. Пожалуй, даже чересчур экстравертная.
— Мама? — удивилась девушка. — А ты что тут делаешь? Да ещё и… в таком прикиде?
— Тобой притворяюсь, — рассмеялась женщина и картинным жестом сорвала с носа оправу, удерживавшую тонированные стёкла, позволив миру узреть очи цвета тропической листвы. — А ты крайне популярная краля. Знаешь, не будь жив Мирек, я бы вполне могла бы и увлечься кем-нибудь из этих молодых родовитых красавчиков и красавиц.
Родительница совершила пару несложных танцевальных движений в стиле буги. Тех, где требовалось на пару секунд согнуть ноги в коленках, чуть покручивая согнутыми в локтях руками.
— Это объясняет цель, с которой ты вырядилась Джоном Уиком, но не способно дать ответа на вопрос, как ты узнала, что я собираюсь облачиться подобным образом, — ткнула девушка пальцем в лацкан маминого пиджака.
Женщина беспечно рассмеялась в ответ, даже и не пытаясь прикрывать рот ладошкой.
— Ой, мы всё давным давно обсудили с твоей камеристкой и решили, что будет лучше оттянуть внимание от твоей персоны столь нехитрым образом. Кстати, мне в пору на тебя обидеться, — надулась она, скрестив руки на груди. — Я думала, ты додумаешься пригласить меня на эту тусавэ. Или ты слишком стесняешься своих динозавров? Думаешь, мы тебя перед сверстникам опозорим?
— О, кстати, — девушка огляделась по сторонам. — А где папа?
Отца нигде видно не было: рядышком с парочкой выглядящих, словно бы близняшки, представительниц семейства Глашек находились только углубившаяся в мобилку спутница младшей из них, да в очередной раз утонувший в мире книги Вик. Сопровождавшие синеглазку члены ковена посчитали более уместным на время прикинуться ветошью и не отсвечивать.
— Знаешь, ему было бы обидно, если бы он понял, что ты о нём вспомнила только после слов про позор перед сверстниками, — изогнула бровь матушка.
— Ты знаешь, что дело не в этом, — отмахнулась от родительницы Броня. — С тем, чтобы опозориться, я могу справиться и сама. Тут мне помощь не нужна. Я просто подумала о том, что он был бы не рад увидеть вьющихся вокруг тебя молодых дворян, причём, как красавцев, так и красавиц.
— А он не был свидетелем тех событий. Он занят, — женщина довольно улыбнулась во весь рот, да вздёрнула нос. — У него и Лёвы конфликт со шведами.
— К… какой конфликт со шведами?! — возмущённо икнула Лешая. — Да как они оба могли влипнуть в такую ситуацию: они же у нас мальчики-зайчики! Мухи не обидят!
— Тут всему виной вероломное нападение, — подняла палец матушка.
И в следующую секунду ощутила, как дочь схватила её за отвороты пиджака и чуть приподняла над землёй, демонстрируя довольно внушительную, как для её габаритов, физическую силу.
— Какое ещё вероломное нападение? — прошипела Броня. — Кто посмел трогать мою семью?!
— Да никто не посмел, успокойся! — взметнулись вверх в капитулирующем жесте руки матери. — Я их у шведского стола оставила, и сейчас пыталась пошутить, что мальчики на него вероломно напали, но я смотрю — ты прямо вся на взводе.
— А с чего бы мне не быть на взводе? — девушка слегка расслабилась и поставила родительницу обратно на пол. — Работы много. И она — тяжёлая.
Лешая предпочитала при родных не распространяться о деталях своей трудовой деятельности. От их волнения не было никакого проку. Пусть лучше раздражают жизнерадостностью, чем мешаются под ногами с нытьём.
Конечно, Броня любила своё семейство, однако общение с его представителями иногда оказывалось крайне выматывающим.
— Ну, разве не для того существуют балы, чтобы на них развлекаться и танцевать? — матушка вновь исполнила то же танцевальное движение, что и в прошлый раз.
— Нет, они существуют, чтобы создавать casus belli, под видом праздной беседы заключать сделки и заниматься тому подобной крайне важной ерундой, которой шляхте видимо религия не позволяет заниматься в рабочее время в кабинете, — девушка даже на секунду не задумалась о том, что прямо рядом с ней находилось аж два представителя дворянства из ковена Дарка, что вполне могли бы и обидеться на подобные слова.
Впрочем, им следовало быть привычными к столь непосредственному выражению мыслей: таковой являлась политика наследника рода Маллой — максимальная неформальность и открытость, коим полагалось способствовать скорейшему разрешению конфликтов, дабы те не копились с огромной скоростью, постепенно подтачивая ковен изнутри.
— Оу, — мама раздосадованно спрятала голову в плечики и выдала мину, которая была бы наиболее характерной для какой-нибудь антропоморфной жабы, чем для человека. — То есть, ты оттого нас не приглашала, что мы и правда могли бы накосячить?
— Нет. Я вас не приглашала, потому что мне и в голову не приходило, что это унылое сборище может быть хоть кому-то, кроме тех, кто на нём работает под видом развлекалова, интересно, — в очередной раз поморщилась девушка. — Последние дни у меня вообще было мало возможностей хоть на минуту остановиться и подумать: Декабрь уже наступил, а мы ещё не во все дома в Коваче смогли дать отопление. Да и в культе всё не слава Форду: эту неорганизованную толпу собрать в подобие хотя бы стада — настоящий подвиг.
— Не такое они и стадо, — выражение лица родительницы вновь сменилось: теперь это была ободряющая улыбка. — Ты просто по себе судишь. Приходила я в твой культ. Мне понравилась царящая там атмосфера: душевненькая. Тебя, наверное, смущает, что они там не впахивают, как проклятые, довольствуясь вместо зарплаты твоим молчаливым одобрением и заочным благословением. Не суди людей по себе.
— Я же говорю — стадо, — вздохнула Броня. — И вообще, нет у меня иных способов оценить человека, кроме как сравнить его с собой.
Впрочем, маму было не обмануть: интонации дочери явно указывали на то, что она приняла точку зрения Глашек-старшей, однако же ворчала “для приличия”, потому что не в её характере было вот так сразу сдаваться и вслух признавать чужую правоту. По крайней мере до тех пор, пока не спохватится и не попытается усилием воли побороть подсознательное желание доминировать. Лешая вообще гордилась своим умением преодолевать себя и смотреть на мир рационально, объективно, отбросив эмоциональное суждение.
Но не в те дни, когда возникало ощущение, что мозг вот-вот расплавится от возложенных на него нагрузок. Тут было бы впору встроить в череп пару кулеров.
Меж тем разговор привлёк внимание доселе молчавшей Ёлко.
— Оттого главу культа часто и называют пастырем, что люди — стадо, — заметила аналитик. — Видели вы, каким табуном они рванулись в соцсеточки, чтобы обсудить противостояние мансы и Лешей. На два полноценных предложения не менее килобайта бессмысленного блеянья.
— Что-нибудь интересное в этих “полноценных предложениях” было? — спросила Броня, заходя к спутнице со спины, чтобы устало опустить подбородочек ей на плечико.
— По предварительным данным, ты оскандалилась, но умудрилась приподнять себе рейтинг, нанеся при этом удар по позициям правителя Мали, — ответила Ёла, пряча мобильный в чехол на поясе. — От людей не укрылась его попытка избежать открытого конфликта, несмотря на наличие ресурсов достаточных, чтобы раскатать в блинчик тебя, всю твою семью, Маллоев и даже саму Богемию.
— Его страна слишком далеко от нас расположилась, — ответила Броня. — Гонять войска через два континента — дело накладное. Не ради конфликта с какой-то студенткой. Даже если бы весь путь от земель мансы до границ моего отечества был бы свободной от чужого влияния асфальтированной трассой. А те экономические меры, что доступны Асите, лишь на руку моему сюзерену: удар по торговле с монархическими государствами Африки подтолкнёт нашу страну к сближению с ЕССР.
Рука аналитика скользнула к щеке слечны Глашек. Жест этот был мягкий, осторожный и уютный.
— Очень мало людей, даже среди дворянства, способны это понять. Даже те, кто прямо задействованы в большой игре, не всегда способны мыслить столь глобально, — отметила Ёлко. — На самом деле манса сохранил куда больше репутации, проявив великодушие, ведь если бы он взялся бы наказать зарвавшуюся студентку, ему пришлось бы потратить довольно много ресурсов, а отказ от этой затеи повлёк бы потерю доверия к императорскому слову. Это даже безотносительно твоего статуса, как аватары божества.
Поднятая тема заинтересовала Вика в достаточной мере, чтобы этот отрешённый от внешнего мира некромаг печального образа отвлёкся от своего высокодуховного чтива, возвестив об этом Форгерию тем громким хлопком, что порождают книги, когда их резко закрывают.
— Кстати, о божественности: лично меня, как адепта корсиканской магической школы больше убеждают не ваши действия, слечна Глашек, а именно что ваше бездействие.
— Бездействие? — не поняла девушка.
— Оно самое, — молодой человек слегка качнул головой, отбрасывая с лица волнистую чёлку, что вызывала у Брони стойкие ассоциации с эмо-культурой. — Я внимательно следил за вами после того, как вы отразили тот бросок ножа, но так и не увидел, чтобы вы вернули регулировочный винт браслета в нейтральное положение. Этого не могла сделать ваша змея, ведь после конфликта она уползла в ближайшие декоративные кусты и, довольная собой, свернулась там кольцами.
Лешая задумчиво отстранилась от спины Ёлко и подняла левую руку на уровень глаз. В памяти действительно не всплывало информации о том, что давление рёбер тяжеловесного магического атрибута хоть как-то менялось. В какую-либо из сторон.
Быть может, девушка крутанула винт не глядя и не задумываясь, когда только шла на встречу с мансой? Однако же ничто не указывало на это. Вряд ли подобный жест был бы сделан аккуратно, но ведь рукав всё ещё оставался застёгнут. Но не это являлось самой странной деталью.
Каждый маг, что практикует корсиканскую школу, знаком с тем чувством в груди, что рождается, когда боль преобразуется в энергию, но не находит выхода. В таком состоянии крайне сложно сохранять спокойствие и неподвижность. Так что, было понятно, отчего Виктора так удивляла пассивность Лешей: раздражённые отповеди не то, чтобы требовали много сил, а потому им не было дано удовлетворить ту жажду действий, которая терзала бы некромага, способного забыть вернуть регулировочный винт в нейтральное положение.
Вот только предплечье не болело. Девушка не ощущала давления тупых зубьев.
Попросту не существовало того чувства, что было принято обращать в силу.
— То есть, Рояль в порядке? Лежит себе в кустах? — невпопад спросила Броня слегка механическим голосом, ощущая, как вновь чувство тревоги сжимает виски, однако вместо привычной усталой мигрени оно было способно лишь наполнить опустевшую черепную коробку гулким треском.
— Да, — кивнул Вик. — Рояль в кустах. Вряд ли её найдёт кто-то, кто не знает, что искать. Изумрудная шкура отлично сочетается с зеленью.
Перед глазами вновь появилась знакомая рябь. Она пока что не мешала смотреть на мир, но уже тревожно сгущалась на границе зрения: по бокам, вверху и внизу, словно бы морозный узор на окне, что движется от краёв к центру.
Девушка осторожно коснулась манжеты пиджака, а затем резким движением рванула её к локтю. С лёгким щелчком вышла из паза застёжка-кнопка, и ткань сместилась, открывая напряжённому взору синеглазки её браслет.
Винт находился в нейтральном положении.
От солнечного сплетения и до шеи, к скулам, скользнуло нечто холодное, однако ответом организма была не дрожь, а выступивший на лбу пот.
— Бро-оня, — вкрадчиво протянула Ёлко. — Скажи мне… чем ты колдовала, когда отбивала то костяное лезвие?
— Не знаю…
Во рту всё пересохло. Синеглазка рассеянно облизнула губы и поспешила расстегнуть браслет.
— Я не кидала в топку воспоминания. Не кидала ведь? Я бы запомнила. Для этого нужно прикладывать усилия. А я вообще… ни о чём не думала. Ни о чём. Даже о формуле.
Испуганным, почти брезгливым жестом девушка отбросила в сторону магический аксессуар. Тот с грохотом ударился о поверхность стола, чуть прокатился, а затем столкнулся с посудой, возвестив об остановке высоким протяжным звоном.
— А что… что происходит? — обеспокоенно вопросила матушка, обращаясь не к дочери, а к её сопровождающей.
— Это хороший вопрос, — ответила та тихо. — Хотела бы я знать на него ответ… Броня, ты уверена, что не это был не берсерк?
— Я уже ловила состояние берсерка, — ответила Лешая, растирая предплечье ладонью: в этом, впрочем, не было нужды, ведь кожа выглядела абсолютной целой, нетронутой, даже без характерного покраснения в тех местах, куда совсем недавно могли бы давить закреплённые на рёбрах браслета зубья. — Это не оно. Я уверена. Профессура говорила, что тот, кто единожды его ловил, уже ни с чем не перепутает.
Девушка говорила, пожалуй, больше для того, чтобы иметь возможность услышать собственный голос. Он был единственным, что не заглушал тревожный нарастающий гул, который сопровождал шествие воинства мерцающих белых точек, что постепенно отвоёвывали территорию у поля зрения девушки.
— Это что-то иное. Кардинально иное. Не думаю, что я способна повторить этот способ каста вновь: плоть просто подчинилась желанию. Мне захотелось, чтобы она стала твёрдой и рассеивающей энергию, и она стала. У меня была какая-то странная уверенность в том, что это сработает.
Сквозь белёсую пелену несуществующего снегопада, Броня смогла заметить, как Вик двинулся с места. Его шаг был решительным, а по напряжению руки было легко понять, что трость в очередной раз из опоры для привыкшего двигаться с ленцой молодого дворянина обратилась в его оружие. А вот момент, когда сопровождающий крутанул винт браслета как-то ускользнул от восприятия девушки.
Некромаг оттеснил плечом матушку слечны Глашек и занял позицию между своими спутницами и неизвестным в белоснежном мундире с золотыми эполетами. Девушке не удавалось разглядеть его лица, и даже волосы его были… словно бы какого-то невнятного цвета. Отчего-то Броне было легко разобрать окраску одеяний, но не удавалось даже понять, являлся ли этот человек блондином или же брюнетом.
Однако о незнакомце девушка могла сказать хотя бы это, а вот набор знаний о его сопровождении оказался настолько куцым, что девушке было не под силу даже назвать размер свиты этого любителя роскошных эполетов.
— Это цесаревич Александр, — шёпот аналитика с трудом пробивался сквозь фантомный гул в ушах синеглазки. — Наследник российского престола. Известный повеса. Говорят, о делах государства не думает вовсе, предпочитая предаваться увеселениям.
— Я сейчас не в настроении с ним говорить, — пробормотала Броня. — Вик, сошлись на моё плохое самочувствие… Ёла, проводи меня, пожалуйста в какие-нибудь изолированные покои? Мне надо немного подумать, а что где в этом несчастном дворце — сама Лешая ногу сломит.